Такк понимал, конечно, что придеший ему на ум стих соответствовал ситуации не вполне. Считать коммуникационный центр «домом» можно было только в самом широком слова, полагая, что любое сооружение теоретические способно выполнять для кого-то функции жилища. Однако остальные элементы совпадали с реальностью почти идеально. Разве Агнец не оставил за спиной тысячи миль? Именно так: на фоне световых лет какие-то там мили – это курам на смех. И разве Такк не сказал ей только что не бояться (и притом не под влиянием пророчества, о котором вспомнил задним числом)? И разве не были ее глаза, по вполне понятным причинам, полны слез?
Такк пошарился в памяти, ища какие-нибудь другие подходящие к случаю пророчества, но не нашел ни одного. В стихах не содержалось ничего о противостоянии кого-нибудь вроде Акуны с кем-нибудь вроде этого парня, Крика. Что и неудивительно. Нельзя пытаться отыскать в пророчествах упоминания всего происходящего во вселенной, даже деконструировав писание до уровня отдельных символов. Двеллин, понятное дело, сосредоточился на проблемах, ожидающих Агнца Развившегося, на его испытаниях; естественно, что какие-то детали там и сям ему пришлось опустить. Насколько Такк сумел разобраться, к концу своей жизни Двеллин практически постоянно пребывал в состоянии бреда, вызванном алкоголем и дешевыми препаратами. Ему не под силу было бы создать и поддерживать больше одного пророческого сюжета.
Акуна прострелил Крику руку; Крик, который опирался на нее, рухнул на пол, истекая кровью. Робин закричала.
– О Боже, о Боже, – твердила она. – О Боже, Гарри. Боже, помоги нам, пожалуйста, помоги нам.
Она повторяла эту фразу снова и снова, с небольшими вариациями, в течение нескольких следующих секунд.
И тут Такк опознал в этой ситуации другое пророчество – или, по крайней мере, подходящее к ней настолько, насколько стихи Двеллина вообще подходили к реальности:
Воззри! Агнец стоит не один, но с тем,
Кто себя видит в нем.
Помогая Агнцу, он поможет себе.
Служа Агнцу, сам спасется.
Двеллин написал это стихотворение во время одного из финансовых экспериментов Хайтер-Росс – та задержала выплату его жалкой стипендии, чтобы посмотреть, что он будет делать. Двеллин написал эти строки, а также некоторые другие, смутно намекающие на счастье, даруемое служением Агнцу (вымарав в последнюю минуту перед отправкой те, в которых прямым текстом просил наличные), и вскоре после этого был арестован за кражу шоколадного батончика в супермаркете «Вонс». Хайтер-Росс выплатила залог, испытывая редко посещавшее ее чувство стыда за то, что он проделывала с Двеллином, выдала ему стипендию и премию и взяла с собой на ужин со шведским столом.
Такк ничего этого не знал, а если бы и знал, то не принял бы в расчет. Для него имело значение только то, что Агнец молил о помощи – и своей мольбой приглашал Такка помочь также и самому себе.
Говоря по правде, Такк начал уставать от Фтруу. Поначалу оно вызывало восторг, ошеломление и даже финансовые выгоды – приятное приключение и занятный способ знакомства со вселенной. На в последние несколько месяцев, а особенно сильно – несколько дней, Такк не чувствовал практически ничего, кроме усталости. Он устал от жизни среди криминальных подонков, которую ни в каком смысле нельзя было назвать вдохновляющим опытом, устал от необходимости совершать противоправные деяния, устал знакомиться с людьми только для того, чтобы избить их или съесть.
Иными словами, Такк был полностью готов к божественному прозрению, и когда он увидел, как ботинок Акуны обрушился на лицо Крика, оно вспыхнуло в нем, как испепеляющая молния. Хвала Господу – его Фруу закончилось, внезапно и необратимо. Пришло время вернуться в лоно нравственности, в ряды тех, кто стремится улучшить вселенную, а не уничтожает ее, как посол Ниду, или землянин Шредер, или даже Род Акуна, который на самом деле хотел одного – творить насилие и получать за это деньги.
Акуна прицелился в голову Крика; Робин прижалась к груди Такка, чтобы не видеть дальнейшего, шепотом умоляя о помощи. Быстро, но нежно отодвинув ее в сторону могучей лапой, Такк вывернулся наизнанку и выбросил хватательные усики в направлении Акуны. Один зацепил Акуну за руку в тот самый момент, когда тот выстрелил, дернув ствол вправо – пуля, отрикошетив от бетонного пола, вошла в стену. Изумленный Акуна выронил пистолет. Другие усики обвили ноги, грудь и шею Акуны. Меньше, чем через секунду, он был полностью обездвижен.
Крючки, усеивающие усики, разорвали плоть Акуны, когда тот, вывернув шею, взглянул на нагха.
– Что за херню ты творишь? – сумел выдавить он.
– Я служу Агнцу, – ответил Такк и мощным рывком втянул Акуну внутрь.
* * * * *
– Боже правый, – сказал Брайан сидящему перед терминалом центра Крику. – Что с тобой случилось? Ты выглядешь хуже обычного.
– Давай пропустим обмен любезностями, – сказал Крик. – Просто расскажи, что происходит.
Брайан так и поступил, изложив Крику историю об исках, узурпациях, церковных интригах и разумных компьютерах, многократно переигрывающих битву при Паджми. А в конце рассказал Крику о том, что узнал от Андреа Хайтер-Росс. Крик вздохнул и подпер голову рукой (правой).
– У тебя усталый вид, – заметил Брайан.
– Вид у меня такой, как будто мне выстрелили в руку и пнули в лицо, – сказал Крик.
– И это тоже, – сказал Брайан. – Но я имел в виду – помимо этого.
– Я и устал, – сказал Крик. – Я хочу, чтобы вся эта история поскорее закончилась.
– Она не закончится, – сказал Брайан так мягко, как только мог. – И ты это знаешь.
– Я знаю, – сказал Крик. – Но вот что я тебе скажу, Брайан: в следующий раз, когда твой братец явится ко мне и попросит прогнать для него сетевой поиск, я вышибу из него весь дух. Кстати, где он?
– Он летит на Ниду с министром иностранных дел для участия в коронации, кого бы и когда бы при этом не короновали. Где Робин?
– Снаружи, беседует с новым другом, – сказал Крик. – Или лучше говорить – новым адептом?
И Крик бегло изложил события нескольких последних минут.
– С тобой не соскучишься, – сказал Брайан.
– Невзирая на то, что я предпочел бы скуку, – сказал Крик.
– Ты уверен, что она в безопасности рядом с этой тварью? – спросил Брайан.
– Он мог позволить Акуне убить меня и забрать ее, – сказал Крик. – Если бы он хотел причинть ей
