А когда ректор объявил, что Григорий Серко является не только студентом, а еще и серьезным практиком, сумевшим собственноручно собрать автомобиль, злопыхатели дружно замолчали. Одно дело, понимать, из чего тот же мотор состоит, и совсем другое — собрать его своими руками. Став студентом, Гриша с еще большей рьяностью погрузился в учебники. Дошло даже до того, что сам князь принялся отбирать у него книги, требуя хоть иногда давать себе отдохнуть.
В тот день, в очередной раз попрощавшись с князем у дверей, он вышел на набережную Фонтанки и не спеша двинулся в сторону дома. Весна уже вовсю вступала в свои права, и тротуары покрылись тонкой ледяной коркой от подтаявших сугробов. Дворники старательно посыпали мостовую золой, но тающий снег смывал ее, унося в ливневую канализацию, а ночью все это снова прихватывалось морозцем. В итоге двигаться по улицам можно было только с большой осторожностью, чтобы себе костей не переломать.
Гриша уже почти дошел до Аничкова моста, где любил полюбоваться статуями коней, когда дорогу ему перекрыла сильно подгулявшая компания. Моментально насторожившись, парень сместился к самой стене, чтобы быть спокойным за спину, и осторожно двинулся вперед, краем глаза отслеживая любое движение странной группы. Что именно ему не понравилось, он так и не понял, но было в них что-то неправильное. Слишком громко они говорили и слишком развязно себя вели.
Услышав незнакомую речь и учуяв запах перегара, Гриша чуть скривился, не скрывая своего отношения к такому времяпровождению, и попытался миновать компанию гуляк. Но те словно этого и ожидали. Пока часть гуляк перекрывали ему дорогу дальше, остальные, слишком быстро и слаженно для пьяных, начали охватывать его со всех сторон. Понимая, что вступать в разговоры бесполезно, парень прижался спиной к стене и быстро пересчитал количество противников.
«Ровно дюжина. Слишком много. И под ногами почитай лед сплошной», — мелькнула мысль, и Гриша, не раздумывая, сунул руку в карман полушубка, где лежал готовый к бою «браунинг».
Патрон уже был в стволе. Достаточно взвести курок, и можно действовать. Но для первого выстрела нужен был серьезный повод. Отправляться на каторгу из-за недоразумения парень совсем не хотел. Бандиты остановились в нескольких шагах от парня, и воцарилась странная, вязкая тишина. Потом один из бандитов, высоченного роста рыжебородый мужик, шагнул вперед и, ткнув в парня пальцем, с жутким акцентом сказал:
— Ты идти со мой.
— С тобой? — уточнил Гриша.
— Ес, да, — кивнул рыжий.
— Нет. Не пойду, — мотнул казак головой. — Я вас не знаю и никуда не пойду.
— Ты идти, или мой тебя… — тут рыжий выразительно шлепнул кулаком правой руки о ладонь левой, после чего провел ребром ладони по горлу.
Яснее сказать было сложно.
— Нет, — жестко усмехнулся парень и, не вынимая руки из кармана, большим пальцем взвел курок пистолета.
Рыжий, явно разозлившись, что-то скомандовал, и тут Гриша впервые в жизни пожалел, что в школе преподавали немецкий язык и то только в урезанном, техническом варианте. Четверо бандитов вальяжно сдвинулись с места и шагнули к парню. Видя, что ждать больше нечего, казак одним плавным движением выхватил пистолет, и на набережной загрохотали выстрелы. Умение стрелять от бедра он освоил еще мальчишкой, так что спустя две секунды все четверо с воплями боли повалились на мостовую.
Не давая бандитам опомниться, Гриша перенес огонь на фланги, и перекрывавшие ему путь бандиты тоже начали вопить, сильно озаботившись собственным здоровьем. Вырвавшись из кольца, Гриша отбежал в сторону, на ходу меняя обойму в пистолете. Услышав за спиной тяжелые шаги, парень отпрыгнул в сторону и, стремительно развернувшись, сделал еще четыре выстрела. Бежавшие за ним бандиты повалились на мостовую словно кегли, при этом двое из них выронили тяжелые дубинки, а у одного оказался револьвер, который тот, даже падая, умудрился не выпустить из руки.
Не давая рыжему опомниться, Гриша всадил еще одну пулю ему в плечо и, наступив на отлетевший в сторону револьвер, снова сменил обойму, не сводя взгляда с подбегающих городовых. Трель их свистков он слышал уже давно, но до места происшествия стражи порядка добрались только сейчас. Держа пистолет в опущенной руке, Гриша с каменным выражением лица встретил первого подбежавшего полицейского и, не давая ему опомниться, сказал:
— Эти люди напали на меня по неизвестной мне причине. Я не знаю их языка и применил оружие, опасаясь за свою жизнь.
Поперхнувшись от такой наглости, урядник выронил изо рта свисток и принялся топтаться на месте, словно застоявшийся конь. Потом, кое-как осознав услышанное, он встряхнулся и, вспомнив, зачем вообще сюда бежал, буркнул:
— Разберемся. Оружие сдайте, сударь, — на всякий случай добавил урядник. Кто его знает, этого парня. Вдруг и правду сказал?
— Извольте, — кивнул Гриша и, привычным движением вынув обойму, передернул затвор, освобождая патронник.
Протянув пистолет полицейскому, он добавил, убирая обойму в карман:
— Оружие сдаю, а патроны останутся у меня. А теперь соизвольте связаться с моим попечителем, князем Воронцовым-Ухтомским, и сообщить ему, что на меня было совершено нападение.
— Да сейчас вот все бросим и побежим князя из-за какого-то бродяги беспокоить, — вдруг вызверился второй полицейский, внимательно слушавший их диалог.
— Я смотрю, вам ваша служба надоела? — повернулся к нему Гриша. — Так князь быстро это закончит. Я ведь все равно найду способ с ним связаться.
Сообразив, наконец, что паренек не так прост, как кажется, урядник жестом подозвал к себе ближайшего дворника и, ухватив его за жетон, спросил:
— Дом князя Воронцова-Ухтомского знаешь?
— А как же?! Обязательно знаю, — истово закивал тот.
— Сходи к нему и сообщи, что его подопечного забрали в полицию. Если будет спрашивать, за что, расскажешь все, что здесь видел. Понял?
— Будет исполнено, — кивнул дворник, бросив на стонущих бандитов выразительный взгляд.
Понимающе усмехнувшись, Гриша достал из кармана полтину и, вложив ее в мозолистую ладонь дворника, добавил:
— Поспеши, голубчик. А как выйду, еще полтину получишь. За расторопность.
— Не извольте беспокоиться, сударь. Сей момент побегу, — поклонился дворник и, сунув деньги в карман, заторопился в нужную сторону, то и дело оскальзываясь на замерзших лужах.
