Но вот она здесь. Переминается с ноги на ногу, барабанит пальцами по столу, пытается улыбнуться, но у нее не очень это получается. И мне хочется рассмеяться над нашей неловкостью. Между нами установилась атмосфера непринужденности, которая ощущалась во всем.
Я улыбнулся ей широкой улыбкой, словно психопат, и понял, что достиг высшей степени безумства.
— Нет, все нормально, — ответил я, взяв стакан и налив ей. — Молоко или сахар? — спросил я у нее.
Корин нахмурилась. Не думал, что мой вопрос такой сложный. Может, мне не надо было предлагать так много вариантов. Может, мне стоить говорить медленнее? Или составить презентацию в PowerPoint? Потому что, клянусь, я практически вижу, как из ее ушей идет пар.
— Эм, да. И то, и то, пожалуйста, — ответила Корин после мучительно нелегкой паузы, затем отвела от меня взгляд и снова вернула.
И когда наши глаза встретились, это было словно подарок. Будто тем, что смотрит мне в глаза, Корин дарит мне то, что не дарила никому другому.
Что со мной не так? Думаю о какой-то сентиментальной фигне!
Так странно можно вести себя только с супермоделями и иконами спорта, а не с молчаливыми симпатичными девушками с явными социальными фобиями.
По правде говоря, Корин очень красива. Хотя это преуменьшение. У нее красота не того типа, к которому я привык с Сиеррой, которая одевалась так, чтобы показать как можно больше кожи, и постоянно выставляла грудь напоказ. Когда мы познакомились, меня это завело.
Каштановые волосы Корин длинные и собраны в простой хвостик. У нее темно-карие глаза, в которые приятно смотреть, когда она не смотрит на свою обувь. Кажется, она совсем не красится. Терпеть не могу, когда женщины используют слишком много косметики и невозможно увидеть, что под ней. Я восемь месяцев не видел натуральный цвет кожи Сиерры, пока случайно не зашел в ванну как раз в тот момент, когда она выходила из душа.
Но могу сказать, что Корин не заботят подобные вещи. Она слишком занята покусыванием нижней губы или сверлением отверстия в столе своими пальцами.
Она высокая. Практически как я. Хотя и сутулится, что, как я понял, делает специально, чтобы казаться ниже. Раньше я был знаком с несколькими довольно высокими девушками, и каждая из них этого стеснялась.
Казалось, Корин Томпсон ничем от них не отличалась.
Но, даже не стараясь, она излучала врожденную сексуальность, которая пленяла. Даже очаровывала.
Я не мог отвести от нее взгляд, как бы сильно ни пытался. И дело было не только во внешности.
В ней была какая-то изюминка.
Как правило, я не особо наблюдательный парень и плохо разбираюсь в людях. Если сомневаетесь, просто спросите мою маму обо всех моих бывших девушках — включая Сиерру — и вы поймете.
Но на Корин я взглянул глубже. Я обнаружил, что наблюдаю за ней. Замечаю ее. Пытаюсь понять. Она интригует, даже не пытаясь этого делать. Я обрадовался, когда решил, что могу понять ее. И, без сомнения, знал, что ей трудно говорить со мной. Со всеми.
Я чувствовал себя польщенным тем, что со мной она прилагает усилия.
— Вот. — Я протянул Корин стаканчик чая. Когда она медленно глотнула, немного жидкости осталось на ее нижней губе. — Ну как? — спросил я.
— Что? — Кажется, это ее любимый ответ.
— Соотношение молока и сахара. Все нормально? Мне важно это знать, — уточнил я. Я снова попытался улыбнуться, надеясь на то, что выгляжу как нормальный парень, а не как серийный убийца.
— О, конечно.
Я прижал ладонь к груди, где колотилось сердце, и изобразил страдальческое выражение на лице.
— Ты заставила меня сомневаться в моих навыках приготовления чая. Говоришь «конечно», а я слышу «дерьмо».
Корин не улыбнулась. Она не сделала ничего. Очевидно, мои попытки пошутить на нее не действуют.
Но я лишь хотел, чтобы она улыбнулась. Я поставил перед собой задачу это осуществить. Но не все мне подвластно, потому что она грустная.
Слишком грустная.
И я ненавижу это.
— Твои навыки приготовления чая превосходны. Мог бы и не спрашивать, — ответила она сухо.
И затем я увидел ее.
Мимолетную улыбку. Она осветила ее лицо лишь на мгновение, но, как только она исчезла, я уже начал скучать по ней.
— Все садитесь, — крикнула Кэндис, и мы все неспешно двинулись в сторону стульев.
Я ждал, пока Корин займет место и сел напротив нее, снова заметив, что она выбрала стул без свободного места рядом с собой. Кажется, это было намеренно.
Я тревожил ее. Сильно.
И должен был быстро это исправить.
— У кого-то есть новости, которыми вы хотели бы поделиться? — спросила Кэндис, начав с привычных слов.
Мой взгляд вернулся к Корин, которая спокойно сидела, положив руки на колени. Она до сих пор кусала свою нижнюю полную губу, выглядя встревожено. Я заметил, что она периодически трет грудь, и подумал, все ли с ней в порядке.
Автоматически я повторил ее движения, потирая всегда болезненное место чуть ниже ключицы. Я понял, что часто так делаю, когда волнуюсь.
Корин пару раз бросила на меня взгляд, но в остальное время смотрела на тех, кто говорил. Наконец, после того, как все поделились своими новостями, Кэндис повернулась к Корин, которая выглядела так, словно готова выпрыгнуть из своей кожи.
— Готова представиться группе? Может, расскажешь всем, почему ты здесь? — мягко спросила Кэндис.
Корин посмотрела на меня без единой эмоции на лице, но широко распахнув глаза.
Джоффри, постоянный член группы, протянул Корин упаковку конфет. Она покачала головой. Джоффри иногда был слегка настойчив.
— Меня зовут Корин Томпсон, — начала она, и я бессознательно наклонился вперед.
— Мне двадцать пять лет, и я владею студией керамики «Раззл Даззл» в центре города.
Стелла, сидевшая рядом со мной, издала воркующий звук.
— Моя внучка в восторге от вашей студии! Я несколько раз водила ее туда! Там чудесно! — с энтузиазмом произнесла она.
Я
