— Это не играет роли. Я не могу полюбить Эдуарда по указке. Да, мы с ним встречались, жили вместе, даже спали…
— О, не нужно подробностей! — сморщился отец с брезгливой гримасой, прерывая тираду.
— …и я думала, что так и нужно! — в запальчивости продолжила я, — Что по-другому люди не живут. Я бы так и считала, если бы не уехала от вас.
— Я говорил, что младшая плохо на нее повлияет! Где одно порченое яблочко, там и другое, — цыкнул папа.
— Не нужно полоскать имя Таи! — не могу совладать с тем, что накипело за всю мою жизнь, — Она хотя бы честно все сказала тебе и не играет в счастливое семейство просто потому, что ты так сказал!
Никогда до этого я не спорила с родителями, даже не повышала голоса. Моя отповедь заставила их замолчать и уставиться на меня со священным ужасом.
— Машенька, прекрати так разговаривать с папой, — подала робко голос мама, — мы же любим тебя, хотим как лучше.
— Хватит манипулировать мной, мама. Никакой свадьбы не будет. Я уезжаю, — качаю головой с легкой улыбкой.
— Капитал должен приумножаться! А ты что, решила пустить нас с матерью по миру?! Жить в каком-то вонючем клоповнике? Неблагодарная! Ты всем нам обязана! — не выдерживает отец.
— Выставите счет за мое содержание и обучение — я расплачусь, — парировала я, подхватывая сумку.
— Ты нашла себе кого-то в том проклятом городе, — догадалась мама.
В одно мгновение весь мой запал исчез. Сердце ухнуло вниз от того, как у папы нехорошо блеснули глаза.
— Вас это не касается. Это моя жизнь, мое тело, а не какой-то товар, который надо выгодно сбыть.
Ох, напрасно я сюда приехала, напрасно надеялась хоть на какое-то понимание.
— Да, кстати, об этом. Твое тело давно продано, — холодно оповестил отец.
— Ты о брачном контракте, что мы подписали с Эдуардом? Я его расторгну, пусть и с неустойкой.
— Не только. Вряд ли твой дружок захочет получить невесту с таким приданым, — ухмылка на его губах мне не понравилась совершенно. Он резанул меня презрительным взглядом и бросил, — жди здесь.
Папа скрывается с видом победителя и мне уже нехорошо от горького предчувствия. Он бы не вел так себя, если бы не знал, что выиграет. Отец отсутствовал всего пару минут, за которые я успела искусать в кровь губы, а когда вернулся, вручил мне бумагу и спокойно сел на диван.
— Что это? — вопросительно вскидываю бровь.
Пробегаюсь по документу глазами и внутри все сковывает льдом.
— Не может быть… — в горле пересыхает.
— Может, детка. Я же всегда учил проверять, что ты подписываешь, — усмехается отец довольно.
— Ты перевел на меня часть фирмы, которая… — не могу даже договорить, настолько не слушается тело. Но договаривать и не нужно, потому что отец перебивает:
— Которая должна «Полянскому и партнеры» огромную сумму. Сумму, которую ты не выплатишь, даже если вместе с сестрой пойдешь приторговывать своим телом и обслуживать на панели по двадцать мужиков в день.
Я смотрела на него, не веря своим ушам.
— А я-то думала, с чего вдруг ты решил отдать часть своей корпорации мне…
— После того, как твоя безмозглая сестренка сбежала к какому-то быдлу, я понял, что ваше племя думает только тем, что находится между ног, — произнес он с презрением, бросив уничтожающий взгляд на маму. Она виновато опустила голову, — и перестраховался. Как видишь, не зря.
На душе стало так тошнотворно, что меня замутило. Еще раз я перечитала эти проклятые строчки и у меня задрожали руки.
— Какая же ты… мразь… — выдыхаю, обессиленно опускаясь в кресло напротив родителей и отбрасываю бумагу на журнальный столик.
— Почему же? — с притворной улыбкой вскинул брови отец, — Я даже оставил тебе выбор. Пойти вместе с Таей и вашей мамашей на панель отрабатывать долг — потому что если ты не согласишься, я выкину из дома без денег вас всех. Но так и быть, клиентов побогаче могу подбрасывать из друзей. Ну или ты можешь просто выйти замуж за сынка Полянского и тогда всем будет хорошо. У тебя, по крайней мере, будет всего один партнер в постели, а твоей матери и сестре не придется работать в поте лица. И не только лица.
Я смотрела на него во все глаза. Мозг просто отказывался воспринимать услышанное всерьез. Может это такая странная шутка? Мне всегда говорили, что Виктор Комаров опасный человек, но никогда — что он готов на такую подлость.
— Как ты можешь? Мы ведь твои родные люди! — хриплым шепотом произнесла я и опомнилась, — Подожди… я поняла! Ты блефуешь! Придумал способ, чтобы меня, дурочку, запугать!
Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет просто глупым розыгрышем! Потому что это просто не может быть правдой! Он же мой отец! Пусть строгий, жесткий и жестокий, но все же отец!
— Маша… — глухо произносит мама и прячет бледное лицо в ладонях, — это все правда… Он так сделает.
Несколько долгих секунд уходит на то, чтобы просто заставить себя принять ситуацию всерьез, а не как злую шутку. Словно в подтверждение маминых слов папа довольно усмехается. Будто сейчас он выиграл крупную сделку в бизнесе, а не одним махом уничтожил меня.
— Ты что… ты… ты правда готов пойти на такое? Отдать твоих родных дочерей и жену…
— Не устраивай драму, — поморщился отец как от зубной боли. — Если мои дети такие неблагодарные твари, то считай, что у меня их нет. Потому что мои дочери сделали бы все ради семьи — я их воспитывал послушными девочками, которые слушаются старших.
Словно в прострации я следила за тем, как этот монстр спокойно поднимается и неторопливо застегивает пуговицы на дорогом пиджаке. Он поднял документ, деловито пробежался по нему глазами, а после вручил долговую расписку назад мне в руки.
— Держи, детка. У тебя все еще есть время подумать, кто ты — послушная папина девочка или неблагодарная тварь с огромными долгами, — отец с улыбкой потрепал меня по щеке, а после холодно обратился к маме, — Валентина, распорядись, чтобы сегодня на ужин приготовили рыбу и достали хорошее вино. Я хочу пригласить Эдуарда, чтобы дети помирились.
Я сглотнула и проводила взглядом Виктора Комарова. После того, что произошло, он перестал быть мне отцом. Такую сумму не потянет никто, даже Марк. Я видела баланс его фирмы, знаю, что у него успешный бизнес, но эта сумма на порядок, гораздо выше. И захочет ли Краев отдать все и даже больше из-за меня? Да, любовь, но… Я не готова к такой жертве. Чтобы он потерял свои фирмы и до конца жизни расплачивался за чужую ошибку. За то, что я такая дура…
— Машенька, ты ведь…
Голос мамы вырывает меня из прострации и я вздрагиваю. Она все так же сидит на краешке дивана, сгорбившись от горя, и с
