– Отпустили? – В ее взгляде читалось облегчение. – Все, разобрались?
– Не обижали вас? – проигнорировав вопрос жены, спросил Азат.
– Нет, – махнула она рукой. – Вежливо все, насколько это под дулами автоматов возможно. Пришел их главный, который высокий, красивый такой, с усами и бородой. Объяснил, что у них с Полковником вышло недопонимание, и сказал, что нам придется посидеть взаперти. Оружие у всех отобрали, но обещали вернуть. Еды принесли, мы еще овощей свежих на тушенку наменяли, говорят, у них теплицы тут есть, гидропонная ферма.
– Вот и недопонимание, – вздохнул башкир, покосился на сыновей, которые внимательно слушали разговор, и перешел на привычную смесь татарского и башкирского. – И что, никто из мужиков не рыпнулся даже?
– Да куда там? – Ландыш ответила на татарском. – Десять человек с автоматами, разве сделаешь что. Да и, честно говоря, нет особого желания ни у кого за Полковника драться.
– Вот как? – Азат с удивлением вскинул бровь. – Значит, пока мы в переходах сидели и старик вопросы решал, все ему в рот смотрели? А сейчас, как до «безопасного» места добрались, так все?
– А ты сам подумай. Тут можно не выживать, а жить. И люди здесь неплохие, видишь же. Из наших многим нравится, думают навсегда остаться.
– Ага, всего-то под стволами нас заставили разоружиться да в подвал на сутки загнали, – кивнул башкир. – А так душевные ребята.
– Может и правильно! – запричитала жена. – А то я вас, дураков, не знаю, устроили бы пальбу, положили бы кучу народа ни за что, пока вас самих не убили бы.
Сыновья продолжали слушать, как переругиваются родители. Азат подумал было, что надо их отправить куда-нибудь, но вспомнил, что за дверью квартиры дежурят автоматчики, а кричат они с Ландыш так, что слышно будет, даже если запереться в туалете и закрыть уши ладонями.
– Ты хоть знаешь, почему они так сделали и в чем этот твой Дмитрий с Полковником не разобрался?
– То, что он дальше ехать собрался и нас всех с собой увезти. А у нас он спрашивал вообще? Что нам там делать, на Урале, по горам скакать? Или в степях и пустынях от жажды помирать? Да там небось разбомблено все!
– Нет. – Азат почувствовал, как у него в душе закипает холодная ярость. – Это потому, что он хочет нас отправить в Бугульму. Чтобы взорвать какое-то непонятное логово.
– Кто хочет, Полковник? – не поняла она, даже слегка сбилась с тона.
– Да нет, Дмитрий твой! – продолжал напирать башкир. – Вот с Полковником они как раз и не договорились! А теперь уже все, выезжаем! Я попрощаться зашел!
– Не пущу! – помотала она головой. – Что хочешь делай, не пущу! Ладно, те, вояки, ты-то куда? У тебя дети, у тебя я есть, в конце концов!
– Поздно уже, это решено. Ты думаешь, мы просто так согласились? Они же в заложниках вас тут держат. И кто его знает, что этот Дмитрий решит с вами сделать, если мы откажемся? Сама подумай, – произвел последнюю неловкую попытку погасить конфликт башкир. – Я же все равно отказаться не могу. На стволах погонят.
– Это ты дурак, о нас никогда не думал! – заорала жена. Будь в комнате что-нибудь, подходящее в качестве метательного снаряда, она наверняка схватила бы это и запустила в него. – На старости лет героем побывать захотелось, воином себя вообразил. Сейчас сидел бы с нами, как все нормальные мужики! Может, договорился бы, работу нашел тут, им же нужны нефтяники!
– Молчи, дура! Много ты понимаешь! – вдруг не выдержал Азат и взорвался.
Ландыш вдруг резко дернула рукой и шваркнула его ногтями по щеке. Башкир отшатнулся, чувствуя, как по лицу потекла кровь, замахнулся открытой ладонью, но не ударил. Его остановил взгляд старшего сына, который, похоже, вот-вот был готов броситься на отца.
Азат вдруг почувствовал себя так, будто все кости в его теле растворились и оно вот-вот растечется по полу, словно студень. Ну и что это с ним такое? Он ведь всегда любил жену, но ее истерики, которые каждый раз становились все более бурными, выводили его из себя.
Но ни разу до этого она не поднимала на него руку. И никогда дети не встревали в их ссоры, предпочитая спрятаться и пережидать бурю, пока папа и мама не помирятся.
– И ты считаешь, что папа не прав, да? – спросил он у сына и, не дожидаясь ответа, повернулся к жене. – Ты и их против меня настроила?
– Они не роботы, чтобы их настраивать, – ответила Ландыш, которая только сейчас осознала, что удара не последует. – Они ведь сами все понимают.
– Что понимают?
– Что ты нас не любишь. – Жена явно не хотела этого говорить, но ситуация заставляла ее идти до конца.
Азат криво усмехнулся, дотронулся до раны, посмотрел на окровавленные пальцы. Глубоко она его саданула, изо всех сил. Вложила в удар всю ненависть, на которую женщина только способна.
– Ты сама не понимаешь, чего от меня требуешь, – спокойно ответил он. – Еду я в любом случае. Если мы не вернемся или вернутся не все, Дмитрий пообещал, что о вас позаботятся. Ты же сама хотела здесь остаться. Так что бывай.
Он развернулся и пошел к выходу из комнаты. Ландыш кричала что-то в спину, схватила его за руку, но он грубо вырвался и быстрым шагом дошел до двери, ведущей в подъезд.
Вышел, захлопнул за собой дверь, прислонился к стене, надеясь, что она не будет долбиться в створку и позорить его еще сильнее. Ландыш не стала – то ли поняла, что это бесполезно, то ли вспомнила про гордость.
– Что, поссорились? – участливо спросил у него автоматчик, кивнув на расцарапанное лицо.
– Точно, – кивнул Азат. – Ты не куришь?
– Курю, только тут нельзя, – ответил часовой. – Можно на улице, в специально отведенном месте. Дмитрий о здоровье заботится.
– Угости – что он мне сделает, расстреляет? – ответил башкир. – В последней сигарете даже смертникам не отказывают. А мы они и есть.
Тот пожал плечами, мол, я предупредил, и протянул Азату пятисотенную купюру и кисет с мелко нарезанными листьями какого-то растения. Башкир до этого привык угощаться у Баранова, у которого была собственная машинка для скрутки папирос, но сейчас и так сойдет.
Он оборвал половину купюры, сыпанул туда крепко пахнущего помидором зелья, неловко скрутил, провел языком по краю, чтобы лучше приклеилось. Автоматчик уже сам все понял и протянул зажигалку.
– Томат? – спросил Азат, затянувшись.
– Ага, – грустно ответил охранник. – Иногда караванщики привозят настоящих сигарет, но на них цены заоблачные, да и начальство не одобряет. Плюс и там не табак, а дрянь какая-то, помидорный лист иногда даже лучше заходит.
– Ничего, в листьях помидоров
