– Ну не так выразился, – немного смутился Тимур. – Но смысл в том, чтобы одного духа впустить, а других – нет. Поэтому с одного окна обереги снимали, а вешали туда вещь умершего или старую фотографию. А потом, значит, сымали, чтоб, не дай бог, не остался насовсем. А теперь никаких оберегов и запоров – только домофон. Как же тогда духам проникать?
– Как? – послушно спросил Пашка.
– А так, что технический код, который люди придумали, чтобы определенных людей пускать, – тот же оберег. Поэтому его надо просто набрать, но задом наперед. И это тогда будет потусторонний код.
– И все? Так просто? – с легким разочарованием спросил Пашка. – Эдак кто угодно может его набрать да по потустороннему коду войти. Любой ремонтник.
– Это только первая часть кода, – махнул рукой Тимур. – Вторая гораздо сложнее. После того как наберешь технический код задом наперед, нужно набрать номер квартиры.
– Какой квартиры?
– А такой, в которой человек умер. Но не просто умер, а чтобы он последним был, кто в этом подъезде на тот свет отправился. Как только еще кто-то умрет – код тоже изменится. И если сорок дней с момента смерти прошло – код вообще никакой не подействует, какую квартиру ни набирай. Понятно теперь?
– Тут же бабку какую-то вывезли недавно, – протянул Пашка. – Из твоего подъезда.
– Ага, – сказал Тимур. – Она в больнице умерла, я это точно знаю. Вот только квартиру не удалось выяснить. Знаю только, что где-то с верхних этажей.
– А ты на каком?
– Я в самом низу живу, – махнул рукой Тимур. – Ее на грузовом лифте везли, удалось только сквозь щелочку подсмотреть, как ее выносили. А спросить-то и некого – я здесь не знаю пока никого.
– И что же это, теперь все духи знают код от подъезда? – Пашка поежился. – Их там, получается, до фига сейчас тусуется?
– Ага, разбежался, – улыбнулся Тимур. – Духи людских цифр и букв не понимают. Только бабка эта помнит, где жила, да и то – скоро забудет. А остальным духам приходится как нам с тобой, подглядывать да подслушивать – авось чего углядят, и получится в подъезд прошмыгнуть, а то и в мир живых. И тогда они хватают маленьких мальчиков и к себе утягивают, ХВАТЬ!
Пашка вскрикнул и отскочил от рассмеявшегося Тимура. Затем обиженно потер плечо.
– Больно схватил, – сказал он с досадой. – И нефиг меня пугать. Я не боюсь духов.
– А что ж тогда дернулся?
– Я от внезапности. А не от историй этих. Тоже мне… Я таких крипипаст знаешь сколько прослушал в свое время? Штук, наверное…
– Тихо! – Тимур повернулся в сторону пискнувшего домофона в соседнем подъезде. – Это он! Давай шуруй на исходную!
Тимур отпрыгнул от двери и застыл, разглядывая кусты повядшей сирени и одним глазом косясь на кнопки домофона. Пашка ринулся в сторону площадки, затем развернулся и стал ждать.
Ремонтник, позевывая, шел по улице и явно не торопился уходить обратно с солнышка в темноту подъезда. Плечи его, как и всю шею, покрывал густой бронзовый загар, по которому было понятно, что к уличной жаре он давно привык. Когда он поравнялся с подъездом Тимура, у Пашки екнуло сердце – ему показалось, что сейчас ремонтник пройдет мимо, но тот остановился, достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист, развернул его и, сощурившись, что-то прочитал. Затем взглянул на подъезд, убрал лист обратно – и направился к дверям.
Пашка кинулся за ним, стараясь идти расслабленной походкой, но внутри себя понимая, что ничего у него не выходит. Ремонтник тем временем уже начал подниматься по ступенькам, и Пашка прибавил шагу, запрыгнув на бетонную платформу прямо вместе с бородачом, который кинул на него любопытный взгляд.
Тимур, отвернувшись от кустов сирени, состроил злобную гримасу, намекая, что таким макаром Пашка провалит ему все дело. Но ремонтник, не обращая на детей никакого внимания, протянул руку, набрал короткий код и потянул пикнувшую дверь на себя.
«Решетка-четыре-шесть-один-два, – прошептал Пашка. – Только бы не забыть!»
– Ты идешь? – Ремонтник стоял, придерживая дверь и рассматривая Пашку. Тот облизнул губы.
– Ага, иду… Я живу здесь, на десятом этаже!
Ремонтник хмыкнул, и Пашка понял, что сморозил глупость. Чтобы не ляпнуть еще чего-нибудь, он побыстрее забежал в подъезд, встретивший его успокоительной прохладой, а затем, слыша, как позади идет ремонтник, направился к лифтам.
«Я ж квартиру не знаю, – подумал он с ужасом. – А вдруг он спросит? Хотя с какой стати ему меня об этом спрашивать?»
Загремел, открываясь, лифт, и ремонтник вместе с Пашкой зашли внутрь.
– Мне на десятый, – сказал Пашка, а потом, поняв, что у кнопок стоит именно он, замолчал и надавил пальцем на нужный этаж. Лифт начал закрываться.
– Мне на самый верх. – Ремонтник протянул руку и, наклонившись над Пашкой, нажал на кнопку с цифрами «14». – На крышу полезу.
– Понятно, – сказал Пашка, а сам вдруг представил, что на площадке десятого этажа кто-то будет стоять и что ему, Пашке, придется объяснять им, стоящим, чего он вообще забыл на их этаже.
Лифт остановился, дернулся – и двери поползли вправо, открывая пустую лестничную площадку десятого этажа. С облегчением выдохнув, Пашка почти выбежал из лифта и, подойдя к дверям с развешанными по бокам кнопками звонков, замер, прислушиваясь к звуку закрывающихся за ним дверей. Дождавшись, пока лифт тронется дальше вверх, Пашка развернулся и, выскочив на лестницу, побежал вниз, перепрыгивая через две ступеньки разом и повторяя про себя «решетка, четыре, шесть, один, два». «Решетка, четыре, шесть, один, два». «Решетка, четыре, шесть, один, два».
Почти не запыхавшись, он добрался до первого этажа, нажал на большую черную кнопку выхода рядом с дверью и выскочил обратно на солнце. Оглядевшись, увидел невдалеке фигуру Тимура – тот стоял, опустив голову и чем-то расстроенный.
– Успел! – крикнул Пашка, подбегая к нему. – Этот мужик даже не заметил ничего!
– Я тут на бабушку свою нарвался, – сказал Тимур. – Зря перед своим подъездом торчал. Она меня загоняет обратно. Надо собираться для переезда.
– Для какого переезда? – удивился Пашка. – Ты же только что переехал!
– Да я ж не навсегда сюда, – вздохнул Тимур. – Оказалось, что уже завтра сваливаем. Нужно к бабушке спешить, она там уже готова почти. Боится, чтоб я в последний день ничего не натворил.
– Так ты что, уже завтра, что ли? – расстроился Пашка.
– Ага. Блин, ну почему старики такие скучные? Будь их воля, целыми днями бы валялись где попрохладнее и вообще б не вставали, да еще и тебя б с собой рядом положили, а то вдруг чего! Вдруг то, вдруг это – у бабушки все подряд – плохо. И так меня не выпускает почти никуда, так еще и кайф обламывает. Блин, зачем меня вообще к ней закинули! – Он со злостью пнул железный заборчик и поморщился от боли. – Тоже мне, защитница…
– А
