Как выяснилось, у Меты не было серьезных ранений. Она ничего не помнила ни об аварии, ни об осах, ни о Гэри, который забрал ее в больницу. В какой-то момент в отделении скорой помощи она начала кричать и звать Брэда, и медсестра Юнис Уилз, которая проработала в этом отделении двадцать с лишним лет, быстро смекнула, что к чему, позвонила шерифу Уинслоу и позвала из приемного покоя Гэри Бёрча.
— Это Юнис Уилз, — сказала она Уинслоу. — Гэри Бёрч только что нам женщину привез — подобрал на старом девятом шоссе, у нее пикап опрокинулся. Похоже, с ней был кто-то. Я сейчас дам телефон Гарри, а уж он расскажет куда ехать.
И Гэри рассказал. Брэда шериф нашел на обочине шоссе: тот валялся неподвижный, будто дохлый зверек, сбитый машиной, — темная куча рядом с креозотовым кустом. Точь-в-точь олень, которого зацепило автомобилем, или выпавший из пикапа мешок с мусором, который не довезли до свалки в Аул-Крик. Уинслоу и не заметил бы, если б не знал, где смотреть.
Брэд спросил шерифа про рой ос: часто ли такое случается в здешних краях?
И ему показалось, что во взгляде Уинслоу промелькнуло нечто вроде смятения. Но шериф закрыл глаза, а когда открыл их, это нечто уже пропало без следа. Уинслоу казался просто усталым.
— Трудно сказать, на что способны насекомые, — сказал он. — Про ос не слыхал, а вот термитов у нас предостаточно. Иногда еще саранча налетает откуда ни возьмись, как в Судный день. — Шериф пожал плечами. — Скажите спасибо, что живой, и забудьте.
Совет хороший, но последовать ему было не так-то просто. Брэд провалялся в больнице еще четыре дня будто в тумане. Приходили и уходили медсестры, Мета сидела на стуле возле кровати и иногда брала его руку в свои. Брэд просыпался внезапно, будто от падения в ледяную воду, сердце сжималось, словно кулак, во рту чувствовался неприятный медный привкус кошмара. Он не помнил, что именно ему снилось, — оставалось лишь чувство безнадежности и собственной незначительности. Брэд смотрел на свою руку, которую держала та, другая рука, взгляд поднимался выше — к предплечью, к плечу, к шее, к дорогому лицу, и лишь через несколько тягучих и беспокойных секунд он наконец осознавал, что смотрит на свою жену, на Мету. А ведь Брэд всегда мог найти ее, где бы она ни находилась, а теперь не чувствовал ее присутствия, когда Мета сидела подле кровати и держала его за руку. Ей он ни о чем не рассказал. Все это слишком его пугало. Брэд убеждал себя, что состояние дезориентации, видимо, вызвано болеутоляющими, которыми его пичкали, и когда дозу уменьшат, вернется и ощущение духовной сущности любимой, уверенность в том, что она где-то тут, на этом свете.
За день до выписки Брэда пришел навестить морщинистый старичок с коротко стриженной седой бородкой. На нем были светло-голубая рубашка, свободные штаны песочного цвета и коричневый спортивный пиджак. Старичок казался каким-то болезненно-бледным и носил очки в толстой черной оправе — такие человек помоложе вполне мог бы нацепить для комического эффекта. Когда посетитель представился, Брэд сказал:
— Ну что, как у меня дела? Завтра все-таки выпустят?
Старичок озадаченно нахмурился:
— Я не… — Тут он понял свою ошибку и объяснил: — Простите, я не врач. Вот так и получается, если называешься доктором в больнице. Это моя ученая степень. Преподавал в Бэйлорском университете, но теперь на пенсии.
Теперь уже удивился Брэд. Доктор Майкл Паркингтон представился еще раз и сказал, что пишет книгу о пустыне, и его в особенности интересуют разного рода необычайные истории. Он услышал о столкновении Брэда с роем ос и хотел расспросить поподробнее, если тот не против.
Делать Брэду было особенно нечего, Мета уехала на несколько часов — отправилась в аэропорт провожать родителей, к тому же ему стало интересно, что такого расскажет Паркингтон.
Тот спросил, можно ли записать рассказ об аварии на диктофон, и Брэд сначала чуть не отказал. Просто блажь, разумеется, но он охотнее поговорил бы так (разок слышал свой голос в записи, и голос этот звучал тонко и как-то жалостливо). Но Брэд сказал: «Конечно». Профессор включил небольшой диктофон размером с мобильник, и Брэд выложил ему все, что сумел вспомнить, сказав напоследок:
— Когда я стоял там, на дороге, мне сделалось худо, и я, видимо, отключился.
— Сколько раз вас ужалили? — спросил Паркингтон.
— Раз пять-шесть, — пожал плечами Брэд. — Не знаю. Недосуг считать, когда вылетаешь сквозь лобовое стекло.
Паркингтон печально улыбнулся:
— А следы укусов остались? Припухлости? Пятна?
Брэд посмотрел на свое предплечье, которое на его глазах ужалила оса. Там ничего не было. Чистая гладкая кожа. Дотронулся до щеки. И там не болело. Сегодня утром он в первый раз после аварии побрился и не заметил ни покраснения, ни припухлости.
— Нет, — ответил он чуть озадаченно. — Мне даже в голову не пришло проверить.
Паркингтон выключил диктофон и положил его в карман.
— Спасибо, мистер Фелпс, что уделили мне время.
Он встал.
— Да не за что. А скольких людей вы опросили? — спросил Брэд.
Профессор снова сел, снял очки, потер лоб и снова их надел.
