— А вы? Приехали позлорадствовать?
— Отчасти, — не стала лукавить Люси. — Цинни была невыносимой стервой. Я расплакалась от счастья, когда услышала о её ссылке. Но потом все пошло наперекосяк.
— Что пошло наперекосяк?
— Настроение короля, — мрачно ответила Люси. — Он словно с цепи сорвался! Страх и ужас наводнили столицу, все попрятались по углам. Он бывает невыносимым, знаете… и жестоким. Впрочем, вы-то знаете, вы же его практически вырастили.
— Нет, этого короля я не растил, — ответил Трапп и улыбнулся её удивлению. — Ну я же не няня.
— Никогда не понимала, почему мужчин так и тянет к бездушным алчным хищницам, — продолжила Люси задумчиво. — Признайтесь, вас она тоже очаровала с первой улыбки.
— Нет-нет, ничего подобного. Мы просто соседи. Это моя половина замка, а там — половина замка Гиацинты.
— Как вы вообще оказались в одном замке? Вас ведь должны были сослать в Гредару!
— Простите?
Люси прищурилась.
— Гредара — это небольшой военный гарнизон на юге…
— Я знаю, что такое Гредара. С чего вы взяли, что я должен быть там?
— Да потому что вас там и искали, после того как вы исчезли!
— Я исчез? Да щенок меня сам сюда отправил!
— Король вас сослал в Гредару. Представляете, как он взбеленился, когда вас там не оказалось? Вы исчезли, Розвелл исчез, Его Величество был в бешенстве просто! А теперь вы находитесь в Изумрудном замке, разгуливаете голым, счастливым и под ручку с Цинни. Господи, это же какая-то фантасмагория! Он лопнет от злости, когда узнает!
И Люси засмеялась.
— Откуда вы все это знаете?
Она хитро прищурилась.
— Но я же не какая-то возлюбленная короля, я его любовница. Со мной он разговаривает.
— Кто-нибудь объяснит мне разницу?
— Я могу.
Горгона вплыла на кухню во всем своем великолепии. Грудь снова почти выпрыгивала из низкого декольте, драгоценности, кружева, высокая прическа, мушки.
А Трапп вспомнил покачивание её обнаженных бедер, когда она выходила из воды. И легкое прикосновение её губ к своему плечу.
Возможно, он до конца дней будет спрашивать себя, почему так ничего и не сделал с горгульей в этом чертовом озере.
— Она — всего лишь ничтожная Люси Смолл, — провозгласила гематома с ядовитой улыбкой.
А, вот почему. Она сама как пижма. Расстройство желудка будет обеспечено.
— Однако в ссылке теперь ты, а не я, — ответила Люси насмешливо.
— Я в ссылке временно, а ты останешься Люси Смолл навсегда. Безропотная, незаметная, удобная и без всякого… Зачем ты вообще приехала?
— Мне нужна твоя помощь, — спокойно произнесла Люси.
— Ха! — торжествующе воскликнула горгона. — Вот она разница, Бенедикт. Даже в ссылке я могущественнее её.
Развернувшись на каблуках, Гиацинта направилась в столовую.
— Давайте уже наконец позавтракаем, — крикнула она.
14
Одичав от приторно-сладкого завтрака, полного скрытого ехидства, генерал сбежал из замка, не в силах выносить переизбытка змей в нем.
Пышнотелая Лиза полола грядки, когда он перемахнул через изгородь, проникая в её огород. Приступу бурной генеральской страсти она не слишком удивилась, за десять лет случалось всякое. Иногда он не показывался у неё месяцами, а иногда приходил едва не каждый день, подолгу задерживаясь. Дом Лизы стоял на самом краю деревни, и все эти встречи так и остались невидимыми перед бдительными взорами соседей.
— Ты уезжаешь, — полуутвердительно сказала Лиза, когда Трапп откинулся на подушки, вдруг осознав, что всё это — как будто черпать воду из дырявой лодки ложкой. — Я так и знала, что после приезда этой женщины все изменится.
— Уезжаю, — согласился генерал. Лежа на спине, он смотрел, как Лиза, подняв руки, закалывает волосы. Капельки пота блестели на её обнаженной крупной груди, и вся она — крепкая, сильная, спокойная и насмешливая показалась ему вдруг простой и понятной. Трапп приподнялся и долго целовал её, благодарный за тепло, которое получал так долго.
— С тобой всё будет хорошо? Необязательно ведь уезжать. Здесь у тебя есть замок, и Эухения, и озеро, и трава, которую можно косить. У тебя есть гораздо больше, чем у многих.
— Боюсь, ничего этого у меня уже не осталось.
Она вздохнула.
— Заберешь свои вещи сегодня?
— Пожалуй.
Накинув легкую шаль, Лиза встала с кровати и сдвинула тяжелую половицу под ковриком, куда Трапп давным-давно заныкал важные для него ценности: деньги, которые сунул ему в дорогу Паркер, пару револьверов, бестрепетно оставленных ему Розвеллом, и пачку документов, в ночь задержания переданную ему женой посла.
Оливия.
Эту женщину звали Оливия, и Трапп спал с ней исключительно назло щенку Джонни, безумно влюбленного в белокурую хохотушку.
Тогда это казалось забавным, но сейчас он мимолетно пожалел об этом. Лишил, возможно, последней радости человека.
Забрав документы и револьверы, генерал оставил все монеты Лизе. Она покачала головой.
— Это вовсе не обязательно.
— Я знаю.
Трапп ушел от Лизы только после обеда и разыскал Лорелею, отогнавшую сегодня стадо необычайно далеко. Они до глубокого вечера обсуждали свои дела, и, возвращаясь в замок, Трапп от всей души надеялся, что пропустил ужин. От еще одной светской беседы, щедро политой ядом, у него бы случилось несварение.
— Генерал Трапп вернулся! — провозгласила Аврора, стоило ему появиться. — Пэгги, накрывай к ужину!
К его удивлению. Гиацинта ждала его в одиночестве.
— А ваша подруга Люси?
— Она поспешно уехала сразу после нашего разговора.
Еще одна пташка помчалось к королю докладывать об обнаружении опального, но все еще великого генерала.
Сверкая бриллиантами, Гиацинта сидела напротив него через длинный стол. Количество еды на её тарелке не уменьшалось.
— Вы решили голодом себя затравить? — спросил её Трапп.
— Я худею, — ответила она равнодушно. — При следующей встрече с Джонни мне необходимо выглядеть страдающей и печальной. Нелепо, если я буду излучать деревенское здоровье и сверкать жизнерадостными щеками.
— Нелепо, если вы протянете ноги так и не добравшись до своего ненаглядного Джонни. Кстати, вы что же, собираетесь сразу нестись во дворец и высокохудожественно терять там сознание?
— Ну конечно нет, сначала надо оглядеться, понять что к чему.
— В таком случае поешьте нормально. Успеете еще стать скелетом.
— Думаете? — горгона задумчиво посмотрела в свою тарелку и нерешительно положила в рот ломтик говядины. — А какие женщины вам нравятся, Бенедикт?
— Легкие, — ответил он, не задумываясь. — Нормальные.
— Как холодно. Вы кажетесь достаточно простодушным, чтобы женщины рвали вам сердце в клочья.
— Ну перестаньте, дорогая. Вам вовсе не к лицу все эти задушевные разговоры. Что вы знаете о разбитом сердце?
— А вот знаю, — возразила Гиацинта упрямо.
Трапп промолчал, не имея ни малейшего желания продолжать эту тему.
— Бенедикт. Бе-е-енедикт! Бене-е-еди-и-и-икт!
— О, господи, Гиацинта.
Круглая и яркая луна освещала её бледное лицо. Несмотря на глухую ночь, горгона была полностью одета в простое и удобное платье, волосы заплетены в косу.
— Что стряслось? — он даже испугался.
— Мне страшно, — прошептала она. — Я боюсь спать, как будто вот-вот случится что-то плохое.
— Тогда вы пришли в очень неподходящее место. Эта башенка — самое опасное место в замке. У неё всего один выход, и это узкая, винтовая лестница.
— Вы поэтому спали внизу, в комнатке у кухни? Две двери, окно.
— Да.
— Разрешите мне остаться здесь?
— Да, — он