В памяти пронеслись картинки: вот они с Розвеллом купаются в фонтане с шампанским, потом запускают туда карпов, чтобы поймать их голыми руками. Цыгане поют. Артистки варьете машут юбками.
Господи боже.
— Розвелл, — прохрипел он, — Розвелл, твою мать!
Не менее жалкий стон был ему ответом.
Открыв наконец глаза, генерал увидел розовые перья и ананас. За ними показалась небритая рожа Розвелла, который, тяжело навалившись на Траппа, бессмысленно щурился с мукой во взоре.
— Спи дальше, — велел он растресканным голосом.
— Сколько времени прошло? — спросил Трапп, садясь.
Они находились на роскошной медвежьей шкуре посреди огромного бального зала.
Солнце слепило сквозь высокие окна.
— Дня два, наверное, — пробормотал Розвелл. — Может, три. У меня перед глазами мелькают какие-то рыбы. К чему бы это, Трапп?
— К тому, что горгона меня убьет.
— Кто?
— Горгулья. Кто знает, что могло произойти за это время!
— Кто? Ты что, успел жениться в своей ссылке?
— Хуже.
— Что может быть хуже женитьбы?
— Гематома в ярости может быть хуже чего угодно. Мне надо идти.
— Эй, — Розвелл засмеялся, — ты выглядишь действительно напуганным, великий генерал. Ты стал похож на наседку с яйцом. Сколько раз ты спросил меня, хорошо ли охраняют твой дом?
— Ссылка научила меня осторожности, Розвелл.
— Хлопотливости старой девы она тебя научила! Халат хоть надень, не разгуливай по столице в исподнем. Совсем ты у меня одичал в деревне!
— Почему я раздет?.. Ах да, карпы и фонтан с шампанским.
— Правда? — удивился Розвелл. — А что мы делали с павлинами?
Трапп натянул на себя первый попавшийся халат, подцепил с пола расшитые шелком шлепанцы и огляделся по сторонам.
— Где у тебя тут выход, Розвелл?
— Где-то там. Пусть тебя кто-нибудь отвезет. Мы встретимся очень скоро.
— Король Джонни, — притормозил Трапп. — Где он?
— Ах, это, — Розвелл пожал плечами. — Он потерялся.
— Как может потеряться целый король? — изумился Трапп.
— Долгая история.
— Так, — всполошился Трапп. — Долгие истории мы оставим на потом. Мы все обсудим, как только я удостоверюсь в том, что дома все живы.
— Привет жене, несчастный, — крикнул Розвелл и снова повалился на шкуру без всяких сил.
Когда Трапп вышел из закрытого экипажа в узком пространстве между наступающими палисадниками, от кустов возле задней калитки его дома отлепилась фигура оборванца-подростка. Коротко кивнув генералу, мальчишка быстро сообщил:
— Тишина. Даже слежки за домом нет.
После чего с независимым видом пошел по улице дальше.
Открывший дверь Паркер лишь вскинул одну бровь, обнаружив на пороге генерала в атласном халате на голое тело и шлепанцах. Запах перегара, встрепанная грива, трехдневная щетина.
— Я подготовлю ледяную ванну и гоголь-моголь, — произнес камердинер без всякого выражения. — Возможно, понадобится суп?
— Валяйте, — согласился Трапп. — У нас все в порядке? Никаких гостей или происшествий?
— Спокойно, генерал.
— Гиацинта?
— Отбеливаем кожу, извели мешок лимонов.
— Бенедикт? — голова горгоны свесилась вниз с лестницы второго этажа. Разглядев его, она расхохоталась. — Вы что, спасались из борделей бегством?
Кажется, она и не думала сердиться на него.
От облегчения, что за время его отсутствия ничего плохого не произошло, Трапп ощутил слабость. Он скинул шлепанцы и босым стал подниматься наверх.
— Ванну в первую очередь, — попросил он Паркера.
Гиацинта, подбоченясь, насмешливо следила за его нелегким восхождением.
— От вас воняет, как от пивной бочки, — сообщила она.
Лимоны сделали свое дело: гематома куда была бледнее, чем несколько дней назад и куда худее. Под глазами залегли тени.
В улыбке горгоны было столько сахарного сиропа, что Трапп ощутил тошноту.
— Как вы? — спросил он, стараясь не выглядеть виноватым.
— Чудесно, — заверила она приторно.
— Вот только избавьте меня от своей язвите… — начал было Трапп возмущенно, но осекся. — Что?
— У меня все прекрасно, — повторила гематома мило. — Рада, что и вы повеселились.
— Конечно, — пробормотал он ошарашенно и побрел себе дальше, посекундно оглядываясь.
— Что не так с горгоной, Паркер? — спросил генерал, ощущая, как жизнь возвращается в его иссохшее тело. Вода действительно была холодной, и Траппу казалось, что он превращается в ледяную статую самого себя.
— Совсем ничего не ест, — Паркер удрученно покачал головой.
— Это как раз нормально. Готовится ко встрече с королем и пытается стать прозрачной страдалицей.
— И не спит.
— Тоже неудивительно. Её дважды пытались убить за последнее время.
— В таком случае, что именно вас беспокоит?
— Почему она так вежлива?
— И что вас не устраивает? — скептически уточнил Паркер.
— Как бы вы повели себя, если бы я обещал защищать вас, а потом приволок в самый опасный город в мире и исчез на три дня ради пьяного кутежа?
— На четыре. Вас не было четыре дня. Но я бы не удивился. Именно так вы всегда и поступаете.
— Прошу прощения? — Трапп вылез из холодной воды и принял из рук Паркера яичный коктейль.
— Вы помните, как прокутили собственную свадьбу? — спросил он ехидно.
— Это совершенно другое дело, — отмахнулся Трапп.
— Как звали несчастную невесту? Гризельда?
— В тот день ей ужасно повезло. Где бы она была сейчас, если бы вышла за меня замуж?
— В тот день девушка едва не наложила на себя руки.
— И через месяц обвенчалась с другим.
— От отчаяния.
— Она была слишком умна для отчаяния, — возразил Трапп, натягивая штаны.
— Ах ну да, — хмыкнул Паркер, — у вас же есть теория о том, что женщины не способны пылко любить.
— Точно. Они слишком рациональны, чтобы поддаваться чувствам. Но со дня моей несостоявшейся свадьбы прошло пятнадцать лет. Я стал куда более зрелым и ответственным. Стараюсь держать свое слово.
— Оно и видно, — Паркер осторожно, двумя пальцами, поднял с пола атласный халат.
— Это исключение из правил.
— И как зовут ваше исключение?
— Розвелл.
— Да ладно! — ахнул Паркер, прижимая к себе халат. — Этот прохвост жив! В таком случае, генерал, вы очень быстро вернулись. Я бы сказал, что вы действительно спешили обратно.
— Спешил изо всех сил, — подтвердил Трапп. — И что встретил? Вежливость и понимание!
— Мне кажется, что госпожа действительно волновалась за вас.
— Она волновалась за себя. И вот что, Паркер, если наступит такой момент, когда я по какой-то причине решу, что горгона может переживать за другого человека, окажите мне услугу.
— Пристрелить вас?
— Определите в сумасшедший дом.
После ужина, к которому гематома не изволила спуститься, появился Питер Свон, сообщивший, что Розвелл малость протрезвел и предлагает Траппу с женой немедленно покинуть этот дом, о котором известно Варксу.
Отправив Свона к Эухении пить чай, Трапп поднялся к горгоне.
Она сидела за столом в своих роскошно обставленных покоях и строчила письмо. Услышав его шаги, торопливо вскинула голову и улыбнулась с таким дружелюбием, что у Траппа свело скулы.
— Бенедикт? — мелодично спросила горгулья, сверкая ямочками на впалых щеках.
— Дорогая, — он склонился и поцеловал её в лоб, — вы выглядите восхитительно изможденной. Если бы у королей было сердце, оно бы непременно дрогнуло.
Гиацинта указала на кресло.
— Что привело вас ко мне в столь поздний час? — отвратительно светским голосом спросила она.
— Внизу нищий пьяница, который когда-то был моим капитаном. Он предлагает для вас другое пристанище, Гиацинта. О котором не знал бы Варкс.
— Собираетесь до старости вспоминать, что это
