— Я вовсе не…
— Почему пристанище только для меня? Где будете вы?
— Останусь здесь. Пока я не хочу бегать от Варкса, поскольку мне интересно, куда может нас завести столь неожиданное сотрудничество.
— Я правильно понимаю, что вы собираетесь отослать меня прочь?
Трапп тяжело вздохнул.
— Просто предлагаю. Если честно, я не знаю, где для вас будет безопаснее.
— В таком случае, я продолжу украшать собой вашу жизнь.
Он улыбнулся и, перегнувшись через подлокотник кресла, положил ладонь на её обнаженный локоть.
— Простите, если вас напугало мое длительное отсутствие. Я вовсе не собирался оставлять вас одну так надолго. В свое оправдание могу лишь сказать, что за домом все время приглядывали.
Она провела ладонью по порезам на его подбородке.
— У великого генерала с похмелья так сильно дрожали руки, что он не смог нормально побриться? Какое жалкое зрелище.
И гематома пощекотала его под подбородком.
— Вы никогда не задумывались о том, — спросила она задумчиво, — что относитесь ко мне как к кошке?
— Кошке?
— Вы обнимаете меня и целуете мои руки, позволяете запрыгивать к вам на колени и мурлыкать, я сплю под вашим одеялом, и вы никогда не злитесь на меня, даже когда я выпускаю когти.
— Вы злитесь на то, что я не злюсь на вас? — попытался осознать свою неправоту Трапп.
— Мне просто интересно, вы только ко мне не относитесь как к человеку или вам безразличны все люди в целом.
— Вы угадали, — засмеялся генерал, — иногда я всерьез подозреваю, что вы не совсем человек. Какой-то новый, неизвестный науке вид.
Она сердито сузила глаза.
— Господи, что за ничтожный тип, — пробормотала горгулья, отстраняясь.
Проснувшись на рассвете, Трапп с удивлением обнаружил отсутствие горгоны за своей спиной. Не хотелось думать о том, что именно из-за её исчезновения он и пробудился, поэтому генерал объяснил себе, что ему просто хочется пить.
На кухне Эухения энергично месила тесто. Сидя на обеденном столе, гематома чистила яблоки и увлеченно разглагольствовала:
— Всегда подходи к покупателям с наветренной стороны. Запах свежей выпечки и ванили вызывает слюноотделение даже у тех, кто не голоден, и у кого мало денег…
— Что здесь происходит? — спросил Трапп.
— Мы печем пироги, — пояснила горгулья. — Эухения их продает по утрам. Это отличный способ узнать, что происходит в городе.
— И деньги, — добавила старуха.
— Я правильно понимаю, — уточнил генерал, — что вы, Гиацинта, превратили эту почтенную женщину в тайного агента?
— Я молодец? — гордо спросила она, качая ногами. — Эухению вообще никто не знает в этом городе, это же чистый алмаз! Мне нужно, чтобы вы помогли устроить её работать к Люси Смолл.
— Любовнице короля?
— Глаз да глаз за этой мерзавкой.
— Я все понимаю, кроме одного. Эухения, ты-то как соглашаешься на эти безумства?
— А как я терпела тебя десять лет? — спросила та. — У меня ангельский характер.
— Ладно, — Трапп налил себе воды и откусил яблоко из руки Гиацинты, — кстати о Люси Смолл. Вы представили ей архивы Крауча, когда я смогу на них взглянуть?
— А когда я увижу короля? — с профессионализмом рыночной торговки выставила встречные требования гематома.
— Сегодня в полдень, — наобум ответил Трапп.
— С ума сошли? — горгона спрыгнула со стола и бросилась к зеркалу. — О, нет. Я слишком жизнерадостно выгляжу. Мне нужна еще неделя.
Эухения выразительно покрутила пальцем у виска.
— Договорились, — легко согласился Трапп.
— Ваниль и корица, — наставительно обратилась Гиацинта к Эухении, после чего совершила некий пируэт, — а я пока срежу несколько роз в саду. Украсим твою корзинку цветами.
И она выскочила наружу, попискивая от утренней прохлады.
Эухения молча треснула Траппа косичкой из теста по плечу.
— За что? — опешил он.
— Четыре ночи, — прошипела она. — Финтифлюшка позеленела с перепугу!
— Только не объединяйтесь, — ужаснулся Трапп. — Перед вами двумя мне не выстоять.
И в эту минуту пронзительный визг Гиацинты разорвал утреннюю тишину.
21
Трапп рванул в сад с такой скоростью, что едва не снес дверь.
На траве Гиацинта сидела верхом на каком-то человеке и мелко колотила его кулаками.
— Трапп, — закричал Розвелл, — спаси меня от этой сумасшедшей!
— О, дорогая, — выдохнул генерал, примерился и ухватил её за талию, отрывая от бедняги. Гиацинта по инерции продолжала молотить руками и ногами по воздуху. — Все хорошо, — попытался убедить её Трапп. — Это друг.
— Он крался по саду!
— Я пытался быть незаметным!
Розвелл поднялся на ноги, стряхивая траву с одежды.
— Миссис Трапп, вы удивительно злобны для столь мелкого существа, — галантно провозгласил он.
От неожиданности горгона резко успокоилась и едва не вывалилась из рук Траппа. Он осторожно поставил её на ноги, продолжая сжимать её ладонь. Не хватало еще, чтобы она бросилась на Розвелла снова.
— Миссис Трапп? — повторила горгулья с отвращением. — Кто этот ненормальный, Бенедикт?
— Я совершенно не понимаю, почему ты так переживал о её безопасности, — заявил Розвелл. — Как по мне, надо переживать за безопасность её противников.
— Это Адам Розвелл, бывший начальник королевской охраны. Уже десять лет считается мертвым. — сказал Трапп, — А это Гиацинта Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч, бывшая фаворитка короля. Бежала вместе со мной из ссылки.
— Ну давайте всем об этом рассказывать! — возмутилась горгона.
— Оу, — Розвелл окинул её бесцеремонным взглядом, особо задержавшись на вываливающейся из пеньюара груди. — Много наслышан о вас. Наконец-то у нас король с хорошим вкусом, — обратился он к Траппу. — Джонни вечно тащил в свою постель булочниц и цветочниц. У Стиви другие критерии, верно… Что?!
Трапп так усиленно сигнализировал ему лицом, убеждая замолчать, что едва не окосел.
— Не поняла, — моргнула горгона.
— Давайте зайдем внутрь, — предложил Трапп.
— Кто такой Стиви? — спросила горгулья.
— Розвелл бредит. Тронулся умом от своих лишений.
— Я бы позавтракал, — сообщил тот, направляясь к крыльцу. — Значит, вы живете вместе?
— Наполовину. Это моя половина дома, а та — её, — объяснил генерал, — а Эухения печет пирожки с яблоками.
Паркер, разбуженный криками из сада, зашмыгал носом, увидев Розвелла.
— Я так рад, что вы с нами, — сообщил он, — в последний раз-то я вас видел, когда вы пришли арестовывать генерала.
Гиацинта переводила взгляд с одного лица на другое.
— Вы — бывший Варкс? Вы отправили Бенедикта в ссылку? — спросила она.
— О, не сравнивайте меня с Варксом, — отозвался Розвелл, — у нас совершенно разный стиль. Я бы выпил кофе, Паркер. Между прочим, этому вашему Варксу недолго осталось. Моим зайчикам поступил заказ на него — от кого бы вы думали?
— От Бронксов, — предположил Трапп.
— А точнее — от генерала Гарольда Бронкса.
— Мелковатые нынче генералы пошли. Мы со своими врагами расправлялись голыми руками.
— Госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч, — попросил вдруг Розвелл, заметно страдавший последние минуты. — Вы не могли бы надеть что-то менее прозрачное? А то, знаете, мысли разные в голову лезут. О вечности, о душе.
— Видите? — прошептала горгона Траппу на ухо. — Людям в голову мысли лезут. А вы во мне не то что женщину, человека разглядеть всё не можете!
И она отправилась наверх, покачивая бедрами.
— Чума, — глядя ей вслед, протянул Розвелл.
— Не то слово, — согласился с ним генерал, — Паркер, принесите нам кофе в гостиную.
— Итак, — выслушав
