— Папа, чем ты занят в этот уик-энд?
— Буду работать над темой псориаза — готовить урок для директора школы, черт бы его побрал! Для Кроу.
— Дома?
— Да. А что?
— Я просто поинтересовалась, не собираешься ли ты заглянуть в старую лабораторию?
Он пожал плечами:
— Таких планов у меня нет. Откровенно говоря, сейчас она наводит на меня уныние.
Отлично, подумала она про себя.
69
На темно-синей поверхности Тихого океана контур белой лошади блестел, как выложенный из фольги. Через интерком пилот объявил, что линия отелей, стоящих плечом к плечу за полосой белого песка, и есть Вайкики-Бич. Перл-Харбор, сказал он, чуть дальше отсюда. По местному времени двенадцать часов, и на уровне земли температура двадцать пять градусов тепла по Цельсию. Он выразил надежду, что скоро снова сможет приветствовать всех на борту «Америкэн эрлайнз», и пожелал всем хорошего дня в Гонолулу.
Чарли Роули, застегнув ремень безопасности, сидел в кресле с прямой спинкой; последняя сигарета, выкуренная во время полета, была раздавлена в маленькой пепельнице. Роули устал от долгого полета и слишком большого количества порций «Кровавой Мэри».
В зале прибытия пышноволосый мужчина в форме пилота высоко над головой держал плакатик с его именем. Рядом с ним стоял невысокий темнокожий человек, облаченный в коричневый шелковый костюм с шоколадным отливом и белые мокасины.
Пилот немедленно перехватил его чемодан и папку, а невысокий человек протянул руку.
— Мистер Роули? Дон Сонтари, президент «Бендикс Хило». Добро пожаловать на Гавайи. Как мы говорим,
Роули пожал его руку; она была тонкой и скользкой, как и его голос.
— Как поживаете?
— Надеюсь, полет был приятен? — Беглый взгляд обшаривал лицо Роули.
— Да, все было хорошо, спасибо. — Чарли был слегка удивлен, что его встречает лично президент компании.
— Отлично! Тогда двинулись. Вы в первый раз на Гавайях?
Вслед за двоими мужчинами Роули протолкался сквозь толпу к длинному лимузину. Поездка заняла меньше двух минут. Через десять минут они снова вышли на яркий солнечный свет и поднялись по трапу в большой вертолет, который ждал их на бетонированной площадке перед ангаром. Жара раскалила и бетон и фюзеляжи, но ветерок снижал температуру до уровня, при котором Роули в его льняном костюме чувствовал себя почти комфортно.
В пассажирском салоне президент любезно настоял, чтобы Роули сел у окна.
— Прошу — вас ждет совершенно необыкновенный вид Гавайев.
Они застегнули ремни, и лопасти начали вращаться.
— Мне еще никто толком не объяснил — в чем цель этой поездки? — спросил Роули.
Гаваец улыбнулся:
— Все в свое время. Я думаю, вы убедитесь, что вам придется сыграть очень важную роль в нашем будущем. Понимаете, тем, что вы здесь, вам оказана большая честь…
— Вот уж не знал.
Гаваец поднял указательный палец:
— Она так много дает нам. Мы перед ней в таком долгу!
Роули посмотрел на него:
—
Двигатель взревел, и вертолет, яростно содрогнувшись, оторвался от земли.
Роули заметил, как по лицу Сонтари скользнула слабая тень страха, но по мере того, как они набирали высоту, исчезла.
— Пеле. — Гаваец перегнулся к нему и показал на далекий столб дыма. — Видите… она встречает нас.
Роули нахмурился:
— Я все еще не понимаю вас.
— Пеле… это она салютует вам. — Его дыхание пахло переваренным цыпленком, и патентовед отодвинулся как можно дальше — но стараясь не показаться грубым. Но ему снова дохнули в лицо. — Пеле! Это богиня наших вулканов.
— И этого дыма, да?
— Пара. Она испускает серный пар. Понимаете, таким образом она приветствует вас. Таким образом она говорит: «Оаху! Добро пожаловать на мой остров!»
— Я бы предпочел, чтобы она меня встретила джином с тоником.
Гаваец было удивился, но тут же разразился хохотом:
— Ах вы, англичане! Все те же! Это ваше чувство юмора! Джин с тоником! Вы сейчас хотите его?
— Готов убить за порцию.
Гаваец вынул из ниши два стакана, бутылку «Гордона», тоник и лед.
— Ваше здоровье! — Роули с благодарностью ощутил острый и свежий вкус напитка и посмотрел, как под ними скользит поверхность океана, а огромный зияющий зев кратера становится все ближе.
— Вы сделали какое-то новое открытие?
Роули уже решил, что не будет обращать много внимания на этого типа; в нем было что-то хитрое, уклончивое — типичный махинатор. Он удивился, каким образом подобный человек мог занять столь высокое положение, но попытался понять. «Бендикс Хило» — важное исследовательское и производственное предприятие компании, но, насколько он знал, решения принимались не здесь. Сонтари мог носить громкое звание президента, но быть при этом лишь управляющим заводом.
— Новое открытие? — переспросил он. — Да, мы все время их делаем; каждый день мы экстрагируем что-то новое из образцов флоры и фауны. Природа — это нечто невероятное. Вы так не думаете, мистер Роули?
— Ага. — Роули думал, что ему делать с ломтиком лимона в стакане.
— Более девяноста процентов нашей флоры и фауны эндемично, то есть нигде больше на земле не встречается. У нас тут больше сотни образцов птиц, которые произошли всего от двадцати предков. Тысяча цветущих растений, в основе которых — менее трехсот привнесенных сюда… и я могу продолжать. Неплохо для места, которое когда-то было всего лишь атоллом вулканической лавы, поднявшейся из океана?
— Просто невероятно.
— Изучая живые организмы нашего острова, мы ищем — и порой находим — исходные материалы для создания новых лекарств на благо всему человечеству. И все благодаря необыкновенной щедрости нашей богини Пеле. — Он благоговейно вытаращил глаза.
«Да ты никак серьезно, — с изумлением подумал Роули. — Мать твою, ты в самом деле веришь в свою гребаную богиню!»
Океан уступил место черному песку, а потом вылизанным лавовым утесам.
Миновав густой столб пара извергающегося вулкана, они поднялись повыше, вдоль ломаной линии спящих вулканических кратеров. На другой стороне картина разительно изменилась, и вулканический пейзаж уступил место пышной растительности влажных лесов. Из зеленого полога величественно поднимались высокие стройные деревья, тут и там с узких каменистых уступов падали пенные водопады.
Когда вертолет начал терять высоту, гаваец наклонился к Роули и ткнул пальцем вниз. Они спускались
