к огромному комплексу зданий, спрятанному в еле заметной долине. Комплекс состоял из одного пятистенного белого центрального блока и из обилия длинных узких зданий, которые аккуратными геометрическими дугами обступали его. Весь этот участок был обнесен строгой двойной стеной, с колючей спиралью, пущенной поверху.
Роули знал, что все лаборатории «Бендикс Шер» напоминали крепости. Фармацевтика была в мире достаточно деликатной темой; ты никогда не знал, не будет ли она встречена в штыки в твоей родной стране, не вызовешь ли ты гневную реакцию вивисекционистов, групп экологического давления или религиозных фундаменталистов.
— Смотрится как Пентагон! — заметил он.
— Не пройдет и дня, как «Бендикс Хило» станет куда более могущественным! — похвастался Сонтари.
— Неужто? — как-то странно посмотрел на него Роули.
Через сорок минут Сонтари проводил Роули к стойке портье в отеле «Вайколоан Холтон» и помог справиться со всеми формальностями, дав отелю строгое указание: все счета отослать в «Бендикс Хило». Затем пожал руку Роули.
— У вас есть время отдохнуть и привести себя в порядок. Этим вечером мы устраиваем прием с барбекю в вашу честь. Заедем за вами в половине шестого.
— Когда же мы начнем работать?
— С понедельника, времени будет более чем достаточно. До вечера. В половине шестого!
— Какая форма одежды?
Гаваец помедлил и сказал:
— Пляжная. Будет очень тепло. Да… и, пожалуйста, не забудьте захватить полотенце.
Ровно в половине шестого лимузин уже ждал у подъезда, и шофер открыл заднюю дверцу. Роули, облаченный в цветастую рубашку и шорты-бермуды, неся с собой пляжное полотенце, скользнул в прохладный кондиционированный воздух салона.
Они двинулись в глубь острова, преодолевая извивы дороги, которая тянулась по вулканической долине, окруженной разнообразными кратерами. Наверно, так выглядит поверхность Луны, подумал Роули. День стремительно угасал, и через час будет совсем темно.
Они миновали военно-воздушную базу, которая на фоне этого космического пейзажа производила сюрреалистическое впечатление, а через несколько миль машина, внезапно повернув, проехала между двумя аккуратными белыми столбиками, за которыми тянулась длинная дорога. На повороте Роули смог рассмотреть впереди внушительное ранчо. Слева от него в наступающих сумерках он увидел очертания вертолета и его лопастей. Он выглядит, подумалось ему, как-то зловеще.
Сонтари сам открыл переднюю дверцу и тепло приветствовал его:
— Мистер Роули! Надеюсь, вы не против приятного отдыха?
Роули подавил зевок.
— Благодарю вас. — Воздух был полон влажной свежестью, которая так радовала после удушливой жары на побережье.
Его провели через гостиную, обставленную мебелью главным образом из ротанга, из окон которой открывался потрясающий вид, и предложили бокал шампанского.
— За ваше здоровье. — Роули проглотил свое шампанское, и гаваец немедленно снова наполнил его бокал. Этот человек был слегка навязчив и раздражал Роули. Он посмотрел в окно.
— Справа — это Вайколоа, а слева — Кона, — объяснил Сонтари.
Роули вдруг почувствовал, что пейзаж как-то странно расплывается. Он потер глаза и снова взглянул. Пол под ним качнулся. Слишком быстро опьянел от шампанского, с беспокойством подумал он. Стекло в окне пошло рябью.
Он удивленно повернулся. У президента были странные очертания тела, словно он растворяется на глазах. Он чувствовал, что не в силах удержать бокал.
— Мне надо присесть, — пробормотал он.
— Мы выйдем наружу. И вы сможете присесть.
Чувствуя себя явно не в себе — и это ощущение все возрастало, — Роули позволил вывести себя из дома. Его подвели к вертолету, который, казалось, менял очертания по мере того, как они подходили. Распахнулась задняя дверца, из которой появился трап. Словно высунутый язык, подумал он и не мог скрыть удивления, когда, ступив на нижнюю ступеньку, убедился, что она твердая, а не ходит под ногой.
Он удивился еще больше фигурам, которые сидели внутри. Примерно дюжина человек, смутно предположил он; все в белых мантиях, лица скрыты надвинутыми капюшонами, и в кокпите[21] стоит удушающий запах благовоний.
— Вот уж не представлял, что попаду на маскарад! — легкомысленно воскликнул Роули, оглядываясь вокруг, ожидая, что сейчас все поддержат его шутку. Но ответом ему было молчание.
Пока он смотрел, белые мантии, похоже, стали расширяться, сливаясь друг с другом, словно все они становились какой-то бесформенной единой массой. Ему казалось, что мозги вращаются в черепной коробке. Чьи-то руки проводили его на место.
Вокруг него взорвались голоса и звуки. Взревел двигатель. Вертолет приподнялся, клюнул носом и начал подъем. Через несколько мгновений он заложил крутой вираж. Роули посмотрел вниз на астрономическую обсерваторию на вершине Мона-Кеа; последние отблески заходящего солнца напомнили ему тающее иглу.[22]
Они направились на восток, и солнце скрылось за горизонтом, когда вертолет начал описывать длинную окружность вокруг кратера извергающегося Маунт-Килауеа. Сначала Роули мог видеть плотное вздымающееся облако серного пара. Затем, когда они повисли прямо над кромкой проема шириной три мили, он с удивительной четкостью увидел внизу котел кипящей красной лавы. Он был похож на живые воспаленные миндалины в зеве огромных челюстей, подумал Роули.
И тут что-то закрыло ему глаза, погрузив в полную темноту.
В груди заворочался внезапный приступ страха.
— Эй! — воскликнул он.
Мягкий предмет облепил всю голову. Ткань. Ее затянули под подбородком. Ему стало трудно дышать.
Темно, как в угольной яме.
Он почувствовал, как его ткнули лицом в пол. Руки связали за спиной, потом перехватили лодыжки. Лицо заливало жарким потом, и его стала сотрясать паническая дрожь.
— Хррр! Хррр! — хрипел он, отчаянно стараясь понять сквозь алкогольный туман, что, черт возьми, происходит.
Для безопасности вертолет держался как можно выше; опытный пилот прекрасно знал, что извержение вулкана пожирает весь воздух у них на пути. Он перестал закладывать виражи и начал подниматься, крепко держа штурвал.
И тут мужчины и женщины в мантиях начали речитативом по латыни с конца к началу читать «Отче наш»:
