странах, как, например, Эфиопия, представляются врачами и медсестрами. Имея дело с беременными женщинами, они объясняют им, что на Западе давно уже не выкармливают детей грудью — это негигиенично, и в порошковом молоке гораздо больше витаминов. И предлагают женщинам после рождения ребенка бесплатный запас питания на целый месяц. — Отпив воды, Коннор продолжил: — Таким образом, мать кормит ребенка порошковым молоком весь первый месяц, в течение которого ее собственное, натуральное молоко исчезает. И им приходится в течение пары лет покупать порошковое молоко у «Бендикс Шер». Половина из них не могут себе позволить такие траты, и их дети голодают; те же, у кого есть средства позволить, разводят молочный порошок загрязненной водой, но очень скоро выясняется, что он не содержит тех антител, которые есть в их естественном молоке. И догадайтесь, кто же оказывается рядом, чтобы снабжать их необходимыми лекарствами. Картина ясна?
Полная ужаса, она кивнула.
— Вот так, — сказал он. — Если взять эту историю с «Матерноксом» — что при таком размахе значит несколько жизней?
— Вы в самом деле… — У нее перехватило дыхание. — Вы в самом деле думаете, что компания способна
К их столику подошла официантка.
— Будьте любезны, еще пару минут, — сказал Коннор и снова посмотрел на Монти. — Я не просто
— Как вы можете это
— Вы должны поверить мне, Монтана. Я знаю.
Монтана была настолько сбита с толку, что почти не обратила внимания, как Коннор в нарушение требований компании назвал ее по имени.
— Это порошковое молоко… просто ужасно… но «Бендикс», вероятно, аргументирует свои поставки тем, что у детей из третьего мира высокий уровень смертности, уверена, они могут подогнать статистические данные о том, что порошковое молоко в самом деле спасает жизни.
— Именно это они и делают. Но остается тот факт, что компания никогда не подает в суд иски по поводу оскорблений чести и достоинства.
Монти пыталась понять, куда на самом деле клонит этот человек. Она без всякого интереса просмотрела меню. Может, его сообщение и соответствует истине, но для нее оно уж очень смахивает на воинственную риторику студентов, на паранойю типа «маленький человек против больших институций», которая была в ходу в студенческих кампусах в шестидесятых и семидесятых годах.
— Если вы так относитесь к «Бендикс Шер», — забросила она пробный шар, — почему вы на них работаете?
— В данный момент я не могу вам на это ответить, — сказал он.
— Вот как?
— Придет день, когда вы все поймете — я надеюсь.
Она улыбнулась:
— Вы весьма таинственны.
Он отреагировал на это замечание небрежным движением бровей и откинулся на спинку кресла.
— Расскажите мне побольше, что представлял собой Джейк Силс.
— Я очень мало знала его. Он был… мне так казалось… довольно самоуверенным. Явно не по меркам «Бендикса».
— То есть он мог кого-то раздражать?
— Уверена, что так и было. Он действовал мне на нервы — и на первых порах мне было с ним трудновато. Но затем я стала уважать его — он был профессионалом до мозга костей и очень, очень дотошным.
— Вы купились на предположение, что он пришел на работу пьяным?
— Мне его продал старший офицер полиции… у него не было оснований выдумывать…
— Силс был в сознании, когда вы подошли к нему?
— Да… но он нес какую-то невнятицу. — И вдруг она кое-что вспомнила. — Кого-нибудь в компании зовут Волком?
— Волком? Как зверя?
— Да.
— Вот уж не знаю. Но думаю, это можно легко выяснить. А в чем дело?
Она вспомнила тот жалкий сдавленный крик, который вырвался из раздавленных тающих губ Силса, крик, перешедший в стон.
Это воспоминание заставило ее содрогнуться.
— Он пытался что-то сказать мне.
Американец, не скрывая острого интереса, прищурился:
— Просто
— Да.
— Интересно, — не меняя выражения глаз, сказал он. — Очень интересно.
— Почему? — спросила она.
— Здесь делают чертовски хорошее спагетти, — пропустив мимо ушей ее вопрос, сказал он. — Стоит попробовать.
— Это какой-то человек, которого вы знаете?
— Вот уж не важно, — ответил он.
В первый раз с того момента, как она встретила его, Монти заметила, что Коннор Моллой смутился. Совершенно ясно, слово «волк» что-то значило для него, но, что бы под ним ни крылось, он явно не собирался ей это объяснять.
43
Коннор оказался в здании Бендикс за несколько минут до семи. Он пришел за час до официального начала работы, когда еще стояла темнота. Открыв дверцу машины, он в поисках БМВ-купе Чарли Роули обежал взглядом почти пустую автостоянку, ярко, как теннисный корт, залитую светом, и с облегчением убедился, что его нет.
Он торопливо миновал холл, вставил свою карточку в прорезь турникета, кивнул охраннику — тому, у которого была копна седых волос и который выглядел больным, — и направился к лифтам. Через несколько секунд он уже выходил на двадцатом этаже в приемную группы патентов и соглашений. Мрачный охранник с лицом боксера и короткой стрижкой молча проверил его удостоверение, после чего Коннор пустил в ход карточку-пропуск и толкнул дверь.
Его встретил ровный глухой гул, и в дальнем конце коридора он увидел филиппинку-уборщицу, которая пылесосила зеленое ковровое покрытие. Это было политикой компании: в отделе уборки работало минимальное количество людей, понимающих английский, и все — неграмотные. Обычно с целью промышленного шпионажа использовали именно уборщиц.
Миновав женщину, он повернул направо и прошел мимо ряда стендов объявлений, которые, если не считать правил внутреннего распорядка, ни о чем не информировали; все, сто?ящее внимания, пересылалось по электронной почте. Он прошел еще несколько ярдов мимо своего кабинета, остановился у обиталища Чарли Роули, несколько большего по размерам, и посмотрел сквозь дверное окошко. В комнате стоял сумрак, на столе не было ничего. Ясно, что Роули еще не появлялся. «Хорошо, — подумал Коннор. — Просто отлично!»
При помощи карточки-пропуска он открыл дверь своего кабинета, и, когда вошел, свет зажегся автоматически. В чисто убранном помещении пахло мастикой для полов. Он повесил свои пальто и пиджак, открыл металлический шкафчик и приступил к первой задаче дня — вытащить пачки документов, которые он
