Нахуя мне наркота! Я тачки люблю. Тачки… вот моя доза. Но Артур посчитал дурь более прибыльным делом. Несколько раз он пытался меня переубедить, чтобы начать новое дело. Дело кончилось тем, что, обезумев, я дал ему по роже. На удар меня спровоцировали его чёрные, как у совы, зрачки.
Когда мы окончательно разругались, Артур исчез. Я долго его искал. Но погоны нашли ушлёпка первыми. Возможно, ублюдок подумал, что это я натравил на него ментов. Сдал его с потрохами. Тупые, если честно, доводы. Я бы не стал пихать мразь за решётку. Я бы его просто по асфальту размазал, без разбирательств. Предательство не прощают. Его смывают. Кровью.
Новость о новом сердце изрядно меня шокировала. В принципе, я привык к ощущениям. Уже почти месяц прошёл после операции. Я начинаю забывать про кровавую бойню, после которой едва не погиб. Я понял лишь одно, Артур каким-то образом вырвался на свободу, но Арслан выяснил, что и ублюдку досталось прилично. Его ранили. Во время перестрелки. Достаточно сильно. Надеюсь, он сдох.
Три недели назад я вернулся домой. С виду, во мне мало что изменилось. Даже мышцы почти не сдулись. Я быстро набираю форму за счёт правильного питания и умеренных физических нагрузок. Но часто испытываю необъяснимый дискомфорт в груди. Врачи говорят, такое бывает. Послеоперационные боли — норма. Они меня, если честно, напрягают. Как напрягает вопрос: кто стал моим донором? Кто пожертвовал собой, ради такого ублюдка, вроде меня? И не начнётся ли у меня реакция на отторжение трансплантата?
Арслан заверил, что тот парень, сердце которого мне вшили, получил несовместимые с жизнью травмы. Его мозг умер, в то время, как органы какое-то время продолжали функционировать. Родственники пострадавшего приняли решение — отдать его органы нуждающимся.
Смогу ли я вернуться в привычный ритм жизни? Смогу ли гонять на запредельной скорости по ночному городу, глотая адреналин? Смогу ли развлекаться с девчонками, как раньше, трахая пятерых за одну ночь?
Пока неясно. Время покажет.
Закрутив кран, я выхожу из душа, набрасывая на влажные бёдра полотенце. Сейчас я не в лучшей форме, но выгляжу неплохо. Мышцы пока ещё не утратили твёрдость. Я должен хорошо питаться, чтобы и дальше чувствовать себя олимпийским богом.
Подхожу к зеркалу. Замираю напротив собственного отражения. Взгляд моментально падает на НЕГО. Моё пожизненное увечье. Напоминание о кошмарной перестрелке.
Как я мог? Ошибиться. Пулю в себя принять. Я не думал тогда ни о чём. Я просто закрыл собой брата, когда увидел, как в его сторону направляют дуло пистолета. На нас напали внезапно. Исподтишка. Как подлые крысы, устроив засаду.
Я спас брату жизнь. Теперь, он спас мою. Но надолго ли? Или же он просто оттянул время моей смерти. Я слышал, что донорские органы могут не прижиться в теле нового хозяина. Дать сбой. Вызвать отторжение.
Сейчас я смотрю на себя в зеркале и понимаю, что мои ресницы становятся влажными от угнетающих мыслей. Особенно, когда я смотрю на уродливый рубец.
Я урод. Неполноценный калека. А это… на моей груди теперь метка дьявола. Клеймо уродства.
Я смотрю на затянувшийся шрам в запотевшем зеркале. Дрожащей рукой касаюсь неровной линии — шва. Дышать становится трудно. Тело бросает в жар. Моё отражение в моих глазах быстро мутнеет и расплывается, а левую часть груди прошибает острым импульсом боли. Застонав, я хватаюсь за сердце руками.
ГЛАВА 24
Ангелина
— Ух ты, сейчас! — отзывается бурной радостью любимый. Одной рукой он крепко держит руль нашей скромной «ласточки», а вторую бережно кладёт на мой живот. — Ой, класс! Ничего себе!
— С ума сойти! Как приятно... Он опять толкается. Так сильно! Аж живот ходуном ходит! В этот раз толчки чувствуются намного сильней.
— Потому что растёт. Мой богатырь.
Останавливаясь на светофоре, пользуясь моментом, Женя наклоняется ниже и в знак благодарности за подаренное ему чудо ласково целует мой животик.
— Ты рад? Ты счастлив, что у тебя скоро сын родится? — звонко смеюсь. Ловлю руку мужа, крепко её сжимаю, переплетая наши пальцы с обручальными кольцами друг с другом. — Любишь меня?
Смотрю на него с особой любовью и нежностью в глазах. Тону в нём. Растворяюсь. Не могу надышаться. Своим самым дорогим в мире сокровищем — нашей крепкой, идеальной семьёй.
— Ты даже не представляешь, как сильно люблю. Ты самая лучшая на свете! Ангел...
Женя обхватывает меня за подбородок, тянется ко мне очень близко, чувственно целует в губы.
Мигает зеленый. Машина трогается с места. Теперь нужно быть внимательней, не зевать на дороге. Не стоит отвлекать любимого за рулём. Но у меня эмоции зашкаливают!
— Осторожно, прошу. Следи за дорогой, — напоминаю мужу, когда он вдруг снова тянется к моим губам, вместе с тем пристраивает ладонь на коленке, ползёт рукой вверх, задирая платье.
Жар опаляет щеки от его возбуждающих, приятных прикосновений. Невинные ласки грозятся перерасти в нечто большее, искромётное.
Я легонько шлёпаю проказника по руке.
— Нет уж. Не сейчас. Давай дома. Уже недолго ехать осталось.
— Всё под контролем, не переживай, — с каплей разочарования отвечает муж, нехотя убирая руку. — Как черепаха ползу, — задорно смеётся. — Хотя дороги полупустые.
— Вот и правильно, — киваю, скрещивая руки на груди. — Бережёного бог бережёт.
Женька, как узнал, что я беременна, больше тридцати километров в час уже не ездит. Ох, смешной он у меня. И самый лучший на свете!
Мы проезжаем перекрёсток, выезжаем на более просторную дорогу, направляясь в сторону нашего дома по ночному, достаточно тихому в это время суток городу.
— Кстати, завтра уже оставшуюся мебель довезут и можно переезжать.
Евгений шокирует меня внезапным заявлением.
— Шутишь? Так быстро? Я думала, ещё пару месяцев придётся потерпеть.
— Малыш, я хотел сделать тебе приятное, — забрасывает руку мне за шею, притягивает к себе, чмокая в щёчку, — порадовать хотел своего Ангела. Завтра тебя ждёт аж целых три сюрприза.
— Ох, Жень! — я задыхаюсь от переполняющих эмоций. — Я ведь не выдержу-у-у! Расскажи прямо сейчас! Пожалуйста, — смотрю на любимого ну точно как котик из «Шрека», невинно хлопая глазками.
— Проклятье, Ангел! Когда ты смотришь на меня вот так, я не могу устоять.
— Говори, ну же!
— Я купил её, — важная пауза, — ту детскую, которую ты в ЦУМе видела. Полностью. Её сейчас устанавливают.
У меня челюсть почти до груди отвисает.
— Шу-тишь?
Не могу дышать.
— Не-а, серьезно говорю, — Женя гордо расправляет плечи. — И машину купил. Завтра её пригонят. Иномарка. Большая. Просторная. Главное – новая! С большим багажником, в который можно напихать