Еще один вдох, глубокий до ломоты в груди.
Отпустило вроде… Отпустило же? Да ни хрена…
Рядом остановилось несколько подростков. В такой близости, когда уже не можешь разговаривать свободно и не чувствуешь уединения. Они уселись на парапете, как воробьи на высоковольтном проводе. И галдели так же, приправляя разговоры отборным матом.
Раздражают засранцы.
Юльку, наверное, тоже, потому что она оттолкнулась от ограждения и шагнула вперед. Ухватил ее за руку.
Крепко так ухватил, что при всем желании бы не вырвалась. Так и пошли вперед по струящейся толпой дорожке. Украдкой взглянула на Дениса: сигарета между губ, брови нахмурены, взгляд куда-то вперед, поверх толпы, напряженно. Не любит курить на ходу.
Потом заметила, как смотрят на него девушки. Не смотрят — глазеют, пожирают взглядами. Подобралась сразу. Пальцы сплела, его ладонь крепче сжала. С выдохом обиду сбросила. И злость. Надо сбросить. Постараться. Все же хорошо. Наверное. А так погано почему-то… Хотя оно и понятно: пока Денис не в себе и сама напрягалась. Всегда так было. Всегда остро реагировала на его эмоциональное состояние.
Пришлось пройти чуть дальше, чтобы найти место поспокойнее. Тогда только остановились.
— Подожди… — предупредил.
— Так кури, — уселась и притянула его к себе, приникла к груди. Это важнее, чем опасность пропитаться сигаретным дымом. Да хоть сто раз… Главное, разбить лед у себя внутри, прекратить войну, которая стала чем-то привычным. Не воевать же с самой собой из-за гордости, и с ним не воевать…
— Конфетка, может тебе покурить?
— Чего? — подняла голову, посмотрела в его глаза. Серые, смеющиеся.
— Если так уж хочется провести акцию протеста, то я могу дать тебе сигарету, а моим воспитанием не надо заниматься. Язык сломаешь о мое мировоззрение. А то и так много текста мне начитала.
— Да ну тебя… — снова уткнулась ему в грудь, вдохнула знакомый горьковатый запах. Привычно-родной.
— Смотри, не говори, что не предлагал.
— У меня новое прозвище?
— Ищу варианты.
— Мне нравится, как ты меня раньше называл.
— Красота?
Кивнула.
— Это для особых случаев.
— М-мм, — понимающе ухмыльнулась она, а потом сказала: — Я тебя спросила про отца не потому что лезу в ваши разборки, а потому что не знаю, как мне себя теперь вести. Я дала ему слово, что не буду с тобой встречаться.
— Можешь считать: он тебе его вернул.
— Точно?
— Того, что я говорю тебе недостаточно?
— Мне-то достаточно…
— Ну и все, — поднес сигарету к губам.
— Значит, ты меня сегодня полюбишь? — пристально следя за выражением его лица.
— Значит, полюблю, — взгляд чуть в сторону, но губы крепче сжались, сдерживая улыбку.
— Сильно? — самой-то трудно сопротивляться, прикусила губу.
— Нормально.
— И романтика будет? Шампанское, фрукты, свечи?
— А, может, обойдемся без пафоса? — Сигарета, конечно, помогала удерживать отстраненность. Но и она не бесконечная — выбросил окурок.
— Как это без пафоса? Я хочу этот день запомнить.
— Так потому и без шампанского надо, а то улетишь в нирвану раньше времени.
— А вино? Красное, белое… конфеты.
Хотел ответить ей, но, посмотрев в лицо, понял: она специально дразнит его. Заводит разговорами.
Получалось. Еще как получалось. Чертовка.
Прикрыл ей рот ладонью.
— Закрой рот. А то я сейчас буду как порнозвезда на выпасе.
Накрыла его руку своей, легонько лизнула ладонь. Он сразу отдернул ее. Кажется, слишком резко.
— Ой, а что это нас так передернуло? — с мягкой издевкой. — Совсем истосковался без меня… — вместо того, чтобы отстраниться еще крепче прижала его к себе: обхватила руками и стиснула бедрами. Ноги-то у нее сильные. — Совсем… — поскребла ногтями по футболке на спине.
— Да ты посмотри на нее, — шепотом на ухо, — какая горячая штучка. — Рука у нее под волосами. Зубы прикусили мочку уха. — Я передумал, я тебя затрахаю, — ласково. Так ласково, как можно только произнести это слово. — Пока пищать не начнешь.
— А, может, «залюблю»? — смеясь.
— Залюблю было до того, как ты меня дразнить начала.
— Напугал. Мой мозг уже полностью растлен. Сколько же можно фантазировать… Я уже все себе нарисовала.
— Страшно представить.
— Угу, как два года назад тебя увидела, так и рисую. Все, подумала, вот он — мой первый мужчина. Так что ты сегодня исполняешь мои желания.
С тяжелым вздохом поднял лицо, посмотрев в небо.
— А ты не наглеешь, конфетка? — снова на нее.
— Совсем нет. Ты мне проиграл, помнишь? Забыл? Зато я помню.
— И как это ты раньше то желание не выпросила?
— Так сначала рано было. Потом подумала, что оно и так само собой сбудется, раз мы встречаемся. Потом забыла. А сейчас самое время.
— Смотри, — вкрадчиво, — чтобы не жаловалась потом.
— Не переживай. Ты забыл, что я всю жизнь танцевала. У нас с этим легче. Ты не знаешь, что такое растяжка. Когда мышцы от нее рвутся — вот это боль. Если у меня бинт к открытой ране прилипает, я не отрываю его по миллиметру, не мучаюсь, отдираю разом на выдохе. Понимаешь?
— Понимаю. Еще есть какие-нибудь инструкции для меня? Сразу зачитывай, а то потом не успеешь.
Когда оказались у него дома, волнение все-таки одолело. Этакая смесь чувств предвкушения, страха и ожидания чего-то особенного. Ничего не могла с собой поделать, хотя старалась вести себя непринужденно и чувствовать так же.
Зря она выпросила эту романтику. Нет, не выпросила, конечно, но все же. Фрукты, сладости, мороженое, — зачем только она его взяла, сама не знала, — все на столе. Но ничего не хотелось. Они перекусили в кафе, теперь кусок в горло не лез. Там, на набережной, и настроение было, и легкость. Непринужденность и желание. А тут как-то все само собой сошло на нет. Схлынуло. Приготовления эти — пока фрукты помыла, бокалы достала под вино… Правда, решила только виноградом обойтись. Как представила, что апельсины чистить или яблоки строгать.
Не складывалась у них романтика. Надо было после душа сразу в кровать: не ждать, не нервничать. И из ванной-то выскочила едва полотенцем обмахнувшись, теперь футболка липла к телу.
Вот Денис не напрягался. А чего ему, собственно, напрягаться. Взял бутылку вина, белого полусухого, нашел штопор. Даже вытащил пробку.
И тут в дверь позвонили. Юля аж вздрогнула. Сразу мысли в голову полезли, самые черные.
— Сиди тихо, — сказал и вышел из кухни.
Из прихожей слышала его голос. Говорил что-то спокойно. Потом он вышел из квартиры. Тишина.
Юлька тяжело осела на стул. Вот вам и романтика. Еще минут пятнадцать и ее начнет трясти как в лихорадке. Вскочила.
Вот куда он пошел, Денис?
Недолго думая, разлила вино по бокалам и сделала из своего большой глоток. Проглотила, как воду. От волнения. Или вино такое безвкусное. Жуть. Или жесть. Вот откуда этот мандраж взялся?
— Кто это? — сразу спросила, как только Денис вернулся.
— Соседка по площадке, Валентина Марковна. — Спокойно отреагировал, что Юлька начала пить без него. Взял свой бокал. — Старая кэгэбэшница. Диван ей надо было передвинуть.
— В такое время?
— А ей какая разница? Прикольная старушка. Нет у нее новых впечатлений, вот она мебель в квартире и двигает.
— Задружил со старушкой? — усмехнулась Юля, чувствуя, что напряжение потихоньку спадает.
— Ага, стоило только Таньке у меня пару раз побывать, так теперь со мной все старухи в подъезде здороваются. Это она с ними дружит.
— Танька мировая.
— Простодырая.
— Добрая. Она мне очень нравится.
— Это да. Наивняк.
— Может, изменится?
— Нет, это стиль ее жизни. Ей так нравится. Она любит дружить со всеми, любит жить «по-доброму». Любит всех любить.
— Ну в этом же нет ничего страшного?
— Абсолютно.
Снова звонок к дверь. Денис и глотнуть не успел.
— Блин!..
В этот раз Юлька не подскочила испуганно. Наверное, Валентина Марковна вспомнила об очередном диване. Или кресле.
