Всемилостивая, когда он успел подняться и откуда узнал, что она именно в этой комнате!
Даже, гад, запомнил, как её зовут! Угу, когда надо, оказывается вполне учтив и обходителен.
Уитни сжала губы, затаившись. Отвечать или понадеяться, что уйдет?
— Дерина.
И снова спокойно-спокойно.
Только отчего хоровод мурашек побежал по спине? И не относится ли его спокойствие к категории убийственной?
Она решила молчать. До победного. Или, наоборот, до поражения. Уитни понимала, что даже не в трансформированном состоянии ночному визитеру не составит труда вышибить хлипкую дверь, что говорить про того загадочного монстра, в которого он обернулся!
И снова волна паники пронеслась по телу девушки. Помоги, Всемилостивая, с кем она столкнулась? Даже на демона и на того не похож. У демона — рога, красивые, в основном, обсидиановые, вызывающие у многих желание их потрогать. У этого же индивида даже и намека на рога не было.
И от того становилось только хуже.
— Дерина, я знаю, что Вы здесь, — вот же настырный! — Я Вас чувствую!
Хотелось съязвить и поинтересоваться, каким местом он её чувствует?
Устыдившись собственных пошлых мыслей, Уитни закрыла лицо руками.
— Ухо…, - она не смогла с первого раза озвучить свою мысль. — Уходите. Прошу Вас…
Услышанный же ответ сразил её наповал.
— Я не могу.
Через дверь послышалась легкая возня, насторожившая девушку. Что он там делает?!
— Почему не можете? — сейчас диалог с ним ей уже не казался таким никчемным.
— Не могу.
Кажется, она поспешила с мыслью о диалоге.
— Зря Вы так думаете. Я Вас отпускаю, и можете считать, что Вы выполнили свою работу. Если опасаетесь, что я выскажу претензии мадам Ирмисе, то зря. Я буду молчать и…
Она оборвала себя, потому что услышала звук, отдаленно напоминающий стон боли. Когда уже сил нет терпеть, и звук вырывается через плотно сжатые зубы.
Сердце, только-только начавшее успокаиваться, сделало кульбит. Что с ним происходит?
Несмотря на то, что Уитни всегда отличалась милосердием и при возможности помогала нуждающимся, выйти и посмотреть, что происходит с таинственным господином, она не отважилась. Пусть сам… Да, её малодушие не делало ей чести, но рисковать собой в угоду человеку, напугавшего её до смерти, она не собиралась. К тому же, стон может быть уловкой, умело расставленной ловушкой.
И снова Уитни обругала себя. Вот о чем она думает? Ведь уже пришла к выводу, что для него дверь не препятствие!
Или… препятствие?
Уитни встрепенулась. Почему он так настойчиво, маниакально, просит, чтобы она именно пустила его? Добровольно, без принуждения? Ночной визитер без сожаления крушил первый этаж, а тут…застопорился. Почему?
Уитни ухватилась за эту мысль, как за спасение.
Значит, ни в коем случае нельзя поддаваться на его уговоры! Что бы он там не изображал за дверью!
— Дерина! — на этот раз проскользнули нотки раздражения. — Выслушайте меня, пожалуйста. Я осознал, что выбрал неправильную линию поведения в отношение с Вами. Напугал. Но и Вы меня поймите! Ещё ни разу, получив заказ от мадам Ирмисы, я не сталкивался с девственницами. Черт возьми, девственницы не покупают мужчин в публичном доме!
Уитни поморщилась. Вот, перешли к нравоучениям. Прелестно. В груди заныло от нарастающей тревоги. Одно дело, когда ты сама знаешь, что совершаешь аморальный поступок, и совсем иное — когда тебе об этом говорят другие. Становится мерзко за себя. И стыдно.
— Да, не покупают, — фыркнула девушка, решив не сдавать позиции, — но и Вы меньше всего похожи на господина, выполняющего интимные услуги. Думаете, я не обратила внимания на Вашу одежду? Плащ, сапоги! Да у Вас сапоги пошиты на заказ и не у подмастерья с окраины. Тоже диссонанс, не находите?
Послышалось ругательство. Грязное.
Значит, она попала в самое яблочко. Была ещё в её детстве одна игра с тем же сыном конюха. Учил он её попадать дротиком в цель. Игра ей нравилась, и она не понаслышке знала, откуда берется выражение «попасть в яблочко». Уитни попадала. Десять из десяти выбивала. И, поддавшись маленькой слабости, представила, как она кидает дротик и попадает ночному визитеру аккурат между глаз. Кровожадная она, есть такое дело. Но какие мысли только не придут в голову, когда тебе угрожает физическая опасность.
А мужчину за дверью она воспринимала теперь именно, как опасного. Не иначе.
— Дерина, — он что-то очень настойчиво теперь звал её по вымышленному имени, — давайте сделаем так. Вы желали знать, как ублажить мужчину. Я готов Вам показать. В мельчайших подробностях. И если Вам понадобится продолжение, я лишу Вас… — тут снова послышалось приглушенное ругательство на непонятном языке, но то, что было именно ругательство — не вызывало сомнений, слишком эмоционально произнесено, — девственности. Как Вы скажете. Я готов пойти на любой компромисс.
Компромисс? Хм…
Чем настойчивее он старался, тем активнее росло убеждение, Уитни ни в коем случае нельзя допускать его к себе.
С этим мужчиной что-то не так…
Почему она не прислушалась к интуиции раньше? Почему отринула прочь сомнения? Почему двигалась к намеченной цели, не желая замечать очевидного?
С мужчиной необходимо было распрощаться, как только из него полезли аристократические, властные замашки. Они должны были изначально насторожить Уитни, а она… Что она? Слишком сосредоточена была на своих внутренних переживаниях. За что сейчас и расплачивается.
Ей очень хотелось, чтобы он ушёл. Оставил её в покое. Она к нему не выйдет и дверь не откроет. А его лицо, покрывающееся пластинами, будет долго преследовать её.
— Нет, — решительно сказала она и быстро выпалила: — Вы меня напугали. И думаю, понимаете это. А сейчас рассчитываете, что я открою дверь, и мы преспокойно продолжим общение? Я не настолько безрассудна. И ещё… Мистер Х, кто Вы такой? Я у мадам Ирмисе заказывала человека, а Вы… Я даже предположить не могу, к какой расе Вы относитесь. И чем больше думаю о Вас, тем больше у меня возникает вопросов, на которые, я уверена, Вы мне не ответите. Я права?
Тишину по ту сторону двери можно было смело охарактеризовать, как гробовую, что только подтверждало слова Уитни. И она понимала мужчину. С какой стати ему открываться перед незнакомкой? Перед девицей сомнительной репутации?
— Да, правы, — наконец-то, её удостоили ответом. И снова у Уитни проскользнуло ощущение, что мужчина говорит через стиснутые зубы, словно ему больно.
