В голове — ни одной дельной мысли. Ни одной.
Киан, проклятье, где ты?!
Стоило девушке подумать о Редрасе, как произошло нечто не укладывающееся в голове. Прямо перед ней, с неба, упал мужчина. Приземлился на ноги и на одну руку.
И был он полностью обнаженным.
Если бы Уитни сама себе не зажала рот рукой, непременно закричала бы, чем привлекла ненужное внимание.
Оставался ли шанс, что обнаженный мужчина не заметил её?
Богиня, вот тебе и Сигуль… Девушка ни разу не слышала, чтобы с неба спускались обнаженные люди.
Уитни действовала инстинктивно. Размышлять долго — непозволительная роскошь. Столкнуться лицом к лицу с неизвестной опасностью в виде голого незнакомца — чревато последствиями.
Приподняв полы плаща, чтобы ненароком в них не запутаться, девушка развернулась и собралась бежать со всех ног, когда услышала хриплое:
— Уитни.
Не окрик.
Стон.
Не веря своим ушам, замерла, чувствуя, как слабеют ноги, не то от облегчения, не то от радости. Сердце сладостно заныло от знакомого голоса. И от страха. Что от волнения, от перенапряжения у неё возникли галлюцинации, и она принимает желаемое за действительное.
Оборачиваться она не спешила.
— Уитни!
Вот теперь был окрик, в котором одновременно соединились ноты властные и взволнованные. Словно окрикнувший её, вполне мог испугаться, что она не остановится, не оглянется, а сделает то, что и намеревалась — убежит.
Рыдания, сдерживаемые в последний час, подобрались к горлу. Сдержанно всхлипнула, но когда почувствовала, как до боли знакомые — родные! — руки опускаются ей на плечи, вовсе разрыдалась.
— Тихо, девочка, тихо… Всё позади. Всё…
Её притянули к груди, и Уитни, не справившись с наплывом эмоций, где перемешались все возможные оттенки облегчения и радости, всхлипнула. Она не удержалась и резко развернулась, чтобы уткнуться носом в теплую мужскую грудь. Вздохнуть терпкий запах, впитать его в себя.
Крепкие руки надежно прижимали, укутав своим теплом. Отгородив от враждебного чужого незнакомого мира.
— Киан… Киан… — Уитни, в очередной раз всхлипнув, что-то хотела сказать, но застрявший в горле ком, не позволял. Девушка дрожала всем телом, до конца не осознавая, как благополучно все закончилось. И быстро.
О том, что её ждало в ночном Сигуле, даже думать не хотелось. И не стоило.
— Я здесь. Рядом.
— Ты нашел меня…
— Нашёл.
— Но как?.. И почему ты… голый? — всё-таки воспитание давало о себе знать. Стоять на улице с обнаженным мужчиной — та ещё картина.
— Потому что, когда перекидываешься из змея в человека, как-то забываешь приготовить заранее одежду, — фыркнул мужчина и закрыл глаза.
Его обуревала доселе неизведанная нежность. Прижимать Уитни к себе, знать, что с ней всё хорошо — счастье, которое невозможно описать словами.
Даже кетцалькоатль замер, перестав бесноваться и обжигать его пламенем изнутри.
Уитни, улыбаясь сквозь слезы, негромко заметила:
— На мне тоже чужая одежда. Хорошая мы пара, да?
Про чужую одежду говорить не стоило. Это Уитни поняла сразу, как только почувствовала, как деревенеет тело Киана, и увидела, как гневно сжимаются его губы.
— Где-то рядом находится цветочный дом Зародски?
— Да, — Уитни невольно повернула голову в его сторону. — Но ты ведь туда не пойдешь, правда? Он же мальчишка…
Киан прикрыл глаза и усилием воли не сжал руки сильнее — в противном случае мог поранить Уитни, раздробить ей кости.
Мальчишка! Отодрать бы этому мальчишке уши, чтобы неповадно было лихачить сверх меры!
Киан стиснул зубы. Как ни прискорбно было осознавать, но он понимал Сержа. Ему сейчас непросто. Горит в огне жажды — как женской плоти, так и крови.
Иван, как-то выпив лишнее, рассказывал, как происходит взросление в семье Зародски. Тяжело происходит. С ломкой характера. Да и тела тоже. Кто выдерживает — становится полноправными членами клана, почёт и богатства со всеми вытекающими привилегиями прилагаются. Кто сдается… Тех жизнь выбрасывает за борт. Или вовсе давит. Вампиры, пьющие кровь из человека, долго не живут даже на Сигале, каким бы влиянием ты не обладал. Одно дело — вампир-подросток, что, по сути, становится ведомым и зависимым от наложниц цветочного дома. И другое — взрослый монстр, постоянно ищущий новых жертв. Не источник питания, а именно жертв.
Иван был откровенен. Он сам когда-то находился на грани. Оттого, в последствии, и стал вести замкнутый образ жизни. В его родовом замке покоилось много шкафов, для каждого скелета нашёлся свой.
Необходимо было сделать скидку на возраст и проклятый ген Сержа. Необходимо… Так скажите об этом зверю, что уже унюхал, откуда вышла Уитни, и готов был в любую секунду сорваться и вломиться в дом, снеся к чертям дверь, а позже и весь дом до основания?
Киан позволил себе чуть крепче сжать Уитни в объятиях.
— Не хочешь, чтобы я надрал ему задницу?
— Господин Редрас, как Вы выражаетесь!
— Смущаю?
Уитни, последний раз шмыгнув носом, честно ответила:
— Да, нет, а вот следовало бы.
Киан не удержался от улыбки, и тонкая сеть морщинок образовалась в уголках его глаз.
— Привыкай, Уитни. Смущать буду долго и часто.
А вот это уже ему не следовало говорить, потому что Уитни, нахмурившись, заерзала в его объятиях, просунула между их телами руки и уперла ладонь в грудь.
— Я могу предложить тебе плащ, — буркнула она, озадачив его резкой сменой настроение.
Мужчина не стал противиться её желанию и ослабил объятия.
— Не откажусь. Искать повозку в голом виде — неблагодарное занятие, — посерьезневшим тоном ответил Киан. Его насторожила резкая смена настроения Уитни. Секунду назад жарко прижималась к нему, сейчас — нахохлилась.
В чем причина?
Выяснять отношения и докапываться до истины, стоя посредине улицы Сигуля не вызывало желания. Поэтому, когда Уитни развязала тонкий поясок на плаще и передала его Киану, тот кое-как приспособил его на широких плечах. Плащ всё же лучше, чем ничего.
Глянув на Уитни, облаченную в национальный наряд наложниц цветочных домов, Киан нахмурился. Слишком обтягивает бедра! Слишком оголяет ноги!
