Когда в комнату вошла медсестра, пациент заворочался на постели, пытаясь подняться.
— Глеб Александрович, что вы? Вам нельзя двигаться! — всполошилась сиделка.
— Вытащите вы уже все эти иголки, я нормально себя чувствую, — раздраженно рыкнул мужчина.
— А ну, уймись, — в палату неслышно вошел Нелидов, — хватит моих сотрудников запугивать. Я не для того в твоей дурной башке ковырялся, чтобы ты потом все мои труды похерил. Лежи спокойно.
— Бор, я нормально себя чувствую, — попробовал возразить Глеб, — вполне могу и дома отлежаться.
— Это я решу, где тебе отлеживаться, — безапелляционно отрезал Нелидов, — побудешь здесь пару дней, понаблюдаем за тобой, если все пойдет нормально, отправишься к своей ненаглядной.
— Перестраховщик, — еле слышно, проворчал Глеб.
— Зато, я не разгуливаю с осколками в черепушке, в отличие от некоторых. Сколько раз говорил тебе, что наплевательское отношение к своему здоровью до добра не доведет, — наставительно произнес пожилой врач.
— Ой, Бор, не начинай, — скривился Оборский, — а то у меня что-то голова разболелась.
— Ладно, отдыхай, — смилостивился Нелидов, — Лена, поменяешь препарат в системе, а потом зайдешь ко мне, — приказал он медсестре.
— Хорошо, Борис Анатольевич, — отозвалась женщина.
Врач вышел из палаты, оставив Оборского наедине с сестрой. Та заменила флакон, задернула шторы, чтобы свет уличных фонарей не мешал пациенту и, пожелав добрых снов, ушла. Мужчина, тяжело вздохнув, уставился в потолок.
Глеб отдал бы все, чтобы быть сейчас рядом с женой и детьми. Он, словно воочию, видел, как Саша укачивает детей, сидя в кресле-качалке, а потом, укладывает их в кроватки, что-то тихо приговаривая при этом. Как долго стоит над ними, не решаясь отойти и вглядываясь в маленькие сопящие личики. Семья… Его семья… Единственное, ради чего стоит жить. Единственное, за что стоит бороться.
Когда Саша была далеко, оборотень ощущал смутное беспокойство. Его снедала тревога и странное, иррациональное чувство страха. Александра. Его пара, его жена, его любимая… Она стала для него всем. Его миром, его жизнью, его счастьем и его болью. То, что он чувствовал по отношению к Саше, невозможно было описать словами. Она просто заполнила собой весь мир. Оказалась недостающей половиной души. Лучшей половиной.
Он мучился от неуверенности, боясь, что, вернувшись домой, уже не застанет там свою пару. Нет, когда жена была рядом, и он видел на ее лице отражение искренних чувств, все опасения отходили на второй план, затаиваясь, до поры, до времени. А вот потом… В одиночестве… Потаенные страхи выползали на свет, заставляя Оборского нервничать.
Глеб не верил в то, что Саша простила ему ту страшную боль, которую перенесла по его вине. Да, и как можно было в это поверить? Как такое можно простить? Он сам себя не простил. Та ночь постоянно всплывала в памяти своими кровавыми подробностями, заставляя оборотня сходить с ума от боли. Глеб не мог понять, как совершил подобное преступление. Обнимая жену, он каждый раз ожидал, что та вздрогнет и отшатнется от него. И только после того, как Александра безбоязненно прижималась и ласково смотрела в глаза, страх отступал, позволяя наслаждаться прикосновениями любимой. Этот внутренний раздрай мучил его и приводил в отчаяние. Такие преступления, как совершенное им, не должны оставаться безнаказанными. Глеб понимал это очень хорошо. И, в то же время, он не знал, что делать, как загладить свою вину и добиться прощения.
Как она смогла простить такое?… После всего, что Оборский узнал о ее прошлом… Бедная девочка… Глеба до сих пор колотило, при воспоминании о наглых глазах зарвавшегося «слуги народа»
Ночь прошла в невеселых размышлениях.
Утром Нелидов осмотрел племянника и довольно заметил, что тот идет на поправку.
— Ну, что? Еще денек полежишь, а там, позвоню Алексу, пусть забирает тебя домой.
— Может, не стоит ждать?
— Нет, Глеб, мне кое-что уточнить надо. Побудь-ка ты пока здесь, под рукой. Не бойся, дольше необходимого не задержу.
Оборский кивнул, не рискуя спорить с Борисом, — когда дело касалось здоровья, Нелидов был неумолим. Глеб просто прикрыл глаза и попытался отключиться. Сейчас, при свете дня, терзавшие его всю ночь демоны исчезли, давая возможность отдохнуть и забыться.
Пожилой врач тихо закрыл за собой дверь палаты и пошел в ординаторскую.
— Люда, там результаты не пришли еще?
— Все у вас на столе, Борис Анатольевич, — откликнулась молоденькая улыбчивая девушка.
— Хорошо, — мельком взглянул на нее Нелидов, — меня сейчас ни для кого нет.
— Я поняла, — кивнула дежурная медсестра.
В ординаторской Борис, первым делом, прошел к столу, на котором лежали результаты анализов Оборского. По мере просмотра бумаг, лицо врача становилось все серьезнее.
— Люда, Сергеева ко мне, срочно, — распорядился он, нажимая кнопку.
Когда молодой врач вошел в ординаторскую, Борис Анатольевич ждал его, сидя за столом.
— Ну, что, коллега, вы были правы, — без предисловий начал он, — все-таки, это аконит. И еще две-три интересные добавочки. Посмотрите, — он протянул Сергееву распечатку.
— Это то, что я думаю? — приподнял белесую бровь молодой врач.
— Именно.
— Но зачем?
— А вот это еще нужно будет выяснить, — Нелидов задумчиво уставился в окно. Нет, Глебу пока говорить об этом рано, а вот Алексу… Решившись, Борис Анатольевич набрал номер Метельского.
Глава 25
— Сашка, — Оборский подхватил выскочившую из дома жену и сжал ее в крепких объятиях.
— Осторожно, Глеб! — Александра попыталась утихомирить мужа, но тот не обращал внимания на ее слабые попытки. Мужчина вдыхал такой родной и привычный запах жены и млел от счастья. Он дома!
— Глеб, сейчас же отпусти, — смеялась Саша, — тебе нельзя напрягаться.
Правда, при этом, девушка сама вцепилась в мужа мертвой хваткой и покрывала его лицо поцелуями. Наконец-то, этот кошмар закончился! Глеб дома.
Она не могла поверить, что еще недавно беспомощный после операции муж, сегодня чувствует себя абсолютно здоровым. Чудеса! Нечеловеческая сила и регенерация оборотней — не сказка! Они, действительно, обладают особой силой и могучим здоровьем.
— Саш, со мной все в порядке, — усмехался Оборский, глядя на взволнованное лицо жены. Правда, за этой усмешкой скрывалось многое: и радость от встречи, и острое наслаждение от того, что Александра так обнимает его, и тоска…
Вечером, ужиная в узком семейном кругу, Глеб по-новому посмотрел на окружающее — теплый огонь очага, красиво накрытый стол и прекрасная женщина, сидящая рядом.
Он взял руку жены и поднес ее к губам. Медленно, искушающе глядя прямо в глаза Александры, мужчина поцеловал вздрагивающую ладонь, а потом, неторопливо перецеловал все пальчики, подбираясь выше, к запястью.
Саша рвано выдохнула. Как можно так завестись от обычной ласки?
Как Глебу удается пробудить в ней страсть всего несколькими касаниями?
Она подалась к мужу, и тот притянул жену к себе на колени.
— Так гораздо удобнее, — пояснил он, прикасаясь к ее губам.
Это прикосновение — нежное, ласковое, сдержанное — быстро переросло в настоящий ураган. Стоило их губам встретиться, как все вокруг исчезло. Не было больше столовой, накрытого стола, света от хрустальной люстры и треска камина… Здесь и сейчас, были только двое — мужчина и его женщина…
Гораздо позже, в темноте супружеской спальни, Саша решилась задать вопрос, который давно ее мучил. Уж больно реалистичным было то недавнее сновидение.
— Глеб, а в усадьбе раньше были еще строения?
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто, я не так давно сон видела… — девушка запнулась, не решаясь продолжить.
— И что тебе снилось? — подтолкнул ее муж.
— Пожар… Горело небольшое здание, слева от усадьбы… Там еще флюгер на крыше интересный такой был, в виде кораблика…
— Это все? — напряженно спросил Оборский.
