- Аль монарх имеет меньше права, чем его подданные? - усмехнулся боярин. - Государь, аки и вы все, будет пользоваться свободой веры.
Страсти разгорались, то один, то другой магнат вскакивал и самозабвенно доказывал свою точку зрения.
- Нет, это невозможно!
- Лучше Людовика позвать!
- Нет времени за ним посылать.
- О, нет, опыт с французскими королями у нас уже есть, и не самый приятный.
- Не согласны на Петра!
- Да разве плохо иметь королем самого посланца Господнего?
- Вы и в самом деле верите? Чушь!
- Уверяю вас, это так!
- Он, безусловно, посланец. Полковник Самборский во времена защиты Смоленска встречал его и рассказывал, что царь несколькими словами переманил на свою сторону сотню французских наемников! А было ему тогда года три.
Лев Сапега, поняв, что перекрикивания могут затянуться надолго, попытался навести порядок.
- Прошу, панове, прошу вас, давайте конкретнее! Пожалуйста, сядьте все.
Паны кое-как расселись, но продолжали браниться.
- А теперь пусть встанут те, кто согласен на избрание царя Петра.
Больше половины присутствующих, в том числе и два архиепископа, дружно поднялись, кто охотно, кто нехотя. Один из оставшихся сидеть удивленно присвистнул:
- Ничего себе!
Принимай Сейм решения простым большинством голосов, сторонникам царя и напрягаться бы не стоило. Но гордые паны имели свой закон: здесь даже один несогласный мог заблокировать решение остальных, использовав liberum veto. И потому Воротынский и его польские сторонники продолжали убеждать несогласных.
Боярину вспомнились странные слова государя, мол, как бы ляхи не затянули выборы и не обманули его, как Алексея Михайловича. Кто такой этот таинственный Алексей Михайлович, Воротынский не понял, но четко уловил - все надо сделать как можно быстрее. И потому не скупился на обещания.
- Государь наш обещался дать панам наделы за Большим Камнем. Злата там рудознатцами найдено - не счесть!
Он прекрасно понимал, что царь не отдаст земли в вечное владение - только во временное управление, да и то лишь тем, кто построит на них приносящие пользу стране предприятия. Но упоминать об этом сейчас необязательно. Как там говорил царь - устрой им золотую лихорадку? Что ж, добро, сделаем: о недавно открытых месторождениях золота и серебра знали все.
- Верно, Московия - страна несметных богатств! - поддержал его Радзивилл.
Воротынский с удовольствием подмечал, как загорелись глаза многих шляхтичей. Да, после упоминания о золоте число противников царя явно поубавилось.
Но вот паны опять повскакивали, пытаясь криком доказать свое мнение.
- Не уживемся мы с ним! Тирания у русских царей в крови!
- Да он не наследный царь! Он пришел из ниоткуда, с небес спустился.
- Кстати, слышал, он как-то летал над Кремлем, словно ангел. Серьезно, многие видели, у боярина спросите.
- Давайте совсем без монарха!
- Три войны, да плюс намерения Парижа неясны!
- Что вы глупости говорите, ясновельможный пан, Франция воюет с Габсбургами!
- Конечно, но если победит, то следующими можем стать мы. Ибо Людовик на стороне протестантов.
- Петр нас всех тут в православие обратит!
- Я не согласен с изгнанием иезуитов!
Споры продолжались до позднего вечера. И, наконец, в двенадцатом часу Сапега объявил:
- Готовится решение об избрании царя московского Петра Федоровича Богданова королем польским и Великим князем литовским. Кто-нибудь желает применить liberum veto?
Воцарилось молчание. Выждав положенное время, он торжественно провозгласил:
- Решение принято!
[44] Дворянское ополчение Речи Посполитой.
[45] Юридически закрепленное право шляхтичей на восстание.
[46] Заместитель командующего армией Польского королевства.
[47] Временный правитель государства.
Глава 39
Ранним утром Петр сидел в кресле в покоях Вавельского замка и с теплотой смотрел на Воротынского, примостившегося рядом на стуле. За последние годы царь сблизился с регентами. Если к Пожарскому он относился как к другу, сильному и справедливому, готовому защитить от любого обидчика, то к Воротынскому он скорее как к отцу - доброму, понимающему, мудрому.
Боярин эмоционально пересказывал последние новости. На роскошной, как у Санта-Клауса, седой бороде играли разноцветные блики утреннего солнца, пробивающегося через витражные окна, в умных глазах блестели хитрые искорки.
После коронации прошло несколько недель. Петр не уставал поражаться: он - король польский и великий князь литовский! Фантастика! Теперь, конечно, его страна будет развиваться гораздо быстрее. Здесь и воздух посвободнее, и к Европе ближе.
В Варшаве отгремели коронационный торжества, и Петр перед возвращением в Москву решил съездить в Краков, древнюю столицу Польши. Город поразил его своей красотой: строгие готические соборы, мощная крепостная стена и прекрасный Вавельский замок. Он не раз видел его фотографии в интернете, но разве они могли сравниться с реальностью?
- Ох, и благоволят тебе паны, батюшка, особливо опосля того, как Радзивилл с Пожарским разбили свеев под Вильно.
Да-а, у нас теперича силушка немалая, не зря ж король Густав поспешает с нами мир-то учинить. Его ноне война в закатных странах заботит. А у нас иная печаль - османцы.
Собственно, ради этого Петр и вызвал Воротынского в такую рань.
- Что ж, Иван Михалыч, вот и до них очередь дошла. Пора Крым воевать!
- Да как же, государь, - запротестовал боярин, - где силушку-то взять? Это ж те же османцы. А под ними вон полЕвропы стонет, как же мы их одолеем?
- Поверь, османцы - это полбеды, - усмехнулся Петр. - Меня французы боле тревожат. Они вон уже под себя и Англию, и Испанию подмяли, да и Священная Римская империя, поди, долго не продержится. А куда они опосля двинутся? Не на Речь ли Посполитую? Свергнутый Сигизмунд не зря во Францию бежал, теперича, чай, Людовика подзуживает, богатства и земли сулит.
Воротынский заёрзал на стуле. Да, мимо внимания юного царя ничего не проходит.
- Французы зело сильны, но сколь еще минет, пока они с Габсбургами-то будут воевать. Нам бы покуда с османцами совладать, из Подолья их выдавить.
- Есть у меня план. Направь-ка ты, Иван Михалыч, вестника к Аббасу. Пущай персы к концу лета ударят всей мощью, на какую способны, и отвлекут султана.
- Так вот ты почто людишек-то евонных привечал!
- А то как же, - усмехнулся Петр. - Теперича мы с шахом большие друзья. И к патриарху Константинопольскому человека пошли. Передай, чтоб учинял, как сговаривались - надобно разжечь бунты в Греции, Сербии и Болгарии.
Воротынский знал, что Кирилл давно помышляет прослыть возродителем православной веры. Чтобы если не при его жизни, так хоть при потомках вернулись его единоплеменники в Константинополь. Ох, и умён Петр Федорович, ох, умён!
- Вот османцам-то лихо придется! - Князь с улыбкой покачал головой и пригладил бороду.
- А в Азове пущай позволят Джанибек-Гирею бежать, но токмо скрытно, - продолжал царь. - Надобно, чтоб он не догадался.
- Да почто ж его выпускать-то, государь-батюшка? Обменять, чай, можно на православных пленников.
