— Госпожа ведьма, вы там это, как с останками закончите, вы их спрячьте, я зайду вечером с ребятами и сам закопаю. А то магов этих в городе развелось, еще арестуют вас…
— Там камышовые коты! — прошипела разъяренная я.
Лицо стражника сделалось удивленным, после он произнес:
— Нет, за животных не арестуют, но на всякий случай, вы потом на пороге мешок оставьте, я сам закопаю ночью. Доброго дня вам, госпожа ведьма.
Когда двуколка снова тронулась, у кого-то нервно дергался глаз. Левый. Основательно.
И кто-то злился. Тоже основательно.
И потому, когда мы подъехали к таверне „Два пескаря“ состояние „все бесит“ охватило окончательно.
— Ждать здесь, приказала я, — спрыгивая с двуколки и подсоединяясь к источнику Люсинды.
Ее лавка находилась неподалеку, и по регламенту в случае необходимости я могла взять часть сил так же, как могла Люсинда, если была в пределах действия моего источника. А потому, когда в
грязном изгвазданном тиной платье я подходила к порогу таверны, по моим пальцам струилась магия, а глаза, и я точно это знаю, сейчас светились зеленым пламенем.
И трем белым магам, ошивающимся у входа, следовало бы принять, это во внимание!
— Ээм, госпожа Гермишшейн… — начал было березка.
И отлетел, снесенный силовой волной. Двое других просто безропотно отступили, пропуская разъяренную черную ведьму внутрь.
Но когда я вошла, ярость усилилась!
Потому что в чистом уютном заведении семейства Пскаре царил полный разгром! Полный и абсолютный. Были сорваны со стен и балок связки лука, грибов и овощей, столики перевернуты и сломаны, стулья частично затыкали собой пространство окон, стойка торговая в двух местах проломлена, и, учитывая, что на одном столе остался порванный белый фартук ломали господином Пскаре!
Ярость поднималась волнами, окончательно захлестывая, и взбешенная ведьма не сразу заметила поднявшихся при моем появлении мужчин. И не заметила бы вовсе, не произнеси рожа удивленного:
— Телль?!
Медленно, очень медленно повернув голову, увидела четверых окруживших один из немногих уцелевших столиков. Рожа, незнакомые мне два офицера и господин Гоштен глава местной гильдии рестораторов. Арвейн выглядел злым, офицеры были скорее удивлены, господин Гоштейн опустил глаза,
И я даже не узнала свой голос, когда прямо спросила:
— Оплачивают ущерб или пытаются запугать?!
Глава гильдии и голову тоже опустил. Сразу стало понятно — второе!
— Телль, — рожа стремительно направился ко мне. — какого черта ты тут вообще…
А я ведьма! Черная! Злая! Взбешенная!
Силовая волна ударила прежде, чем я даже пальцами щелкнула — эмоции, с ними всегда так. И мага отшвырнуло до противоположной стены, пронеся по воздуху шагов сорок. Офицеры схватились за оружие, но зря пошевелились — щелчок, и два ясеня нервно задвигали веточками. А я уже ткала, выплетала узор заклинания, определяя виновников…
— Телль, — рожа слишком быстро пришел в себя, вскочил с пола. Телль, что ты творишь? Ты соображаешь, что нападение на белого мага…
Черный смерч охватил мага, закружил, лишая доступа воздуха и возможности пошевелиться, приподнял крышу и швырнул рожу в сторону находящегося во власти штиля моря. Нельзя злить черную ведьму!
А после я просто закрыла глаза, начиная видеть иным, магическим
зрением…
Их было четырнадцать… Пришли к закрытию, потребовали выпить… Господин Пскаре бесплатно налил, только бы ушли. Не ушли! Стоило ему вежливо попросить их покинуть заведение, как началось… В любом случае началось бы, эти „герои“ к безнаказанности привычные оказались. Началось избиение трактирщика, вниз переживая за мужа, сбежала госпожа Пскаре…
От моего бешенства затряслись стены!
— Экаэр трамаэр дшарахс! — заклинание прозвучало приговором. Жестоким. Унизительным. Не снимаемым никем, кроме меня!
— Госпожа ведьма, — прозвучал дрожащий голос господина Гоштейна.
Медленно открыла глаза, втягивая зеленый огонь молниями разошедшийся в пространетве.
— Госпожа ведьма, — он торопливо подошел ближе.
Что примечательно, кое-кто меня даже не убоялся! Вообще не убоялся, разве что приостановился, пока я молнию втягивала.
— Госпожа ведьма, — господин Гоштейн встревоженно на меня смотрел, — а они вас… они вам…
— Пусть рискнут здоровьем, — прошипела взбешенная я. — Господин Пскаре где?
Господин Гоштейн тихо произнес:
— У лекаря. — А затем встревоженно: — Госпожа ведьма, надолго же они в Бриджуотере, не стоило вам… Теперь ведь вне закона объявят. Ничего ж сделать то и не успели, соседи прибежали, а вам же теперь…
Медленно отпустив источник Люсинды, повернулась к главе гильдии и очень спокойно напомнила:
— Солдаты здесь надолго, господин Гоштейн, — это вы правильно сказали. От того и наказание должно быть суровым и показательным, чтобы впредь неповадно было. И на будущее — это ваш город, господин Гоштейн, ваш дом, не позволяйте кому бы то ни было запугивать себя в своем доме. И кстати — проклятие с них сниму только после того, как возместят весь ущерб, как материальный, так и моральный.
С этими словами я покинула таверну „Два пескаря“, думая о том, что господину Пскаре после всех полученных ударов заживляющее кости зелье очень понадобится, а у меня при себе нет. Нужно в лавку съездить, а там передам извозчику, он к лекарю завезет.
Но стоило выйти, как на пути возник взбешенный, совершенно мокрый и уже без доспехов рожа.
— Я вижу, что водные процедуры у тебя излюбленный способ мести, — прошипел белый маг, снимая с волос яркую зелень водоросли. — А вообще, Телль, крайне неразумный поступок! Ты хоть соображаешь, что делаешь?
Он отшвырнул водоросль, и уставился на меня с высоты собственного роста.
— Нападение на белого мага! Нападение на офицеров королевской гвардии! Применение магии в отношении военнослужащих! Ты осознаешь, что я теперь обязан как минимум наложить печать на твой источник?! Телль, ты закон нарушила!
Скептически выгнув бровь, я ехидно напомнила:
— Черные ведьмы вне закона.
Закрыв глаза, рожа шумно выдохнул, беззвучно выругался, а затем, вновь посмотрев на меня, мрачно спросил:
— Магистериум в прошлом году закончила?!
А я ведь еще не всю силу отпустила… и перед глазами подернулась зеленая дымка, явный признак того, что со мной сейчас лучше не связываться. Испуганно заржала лошадь извозчика, отшатнулись стоящие у порога белые маги, но ничуть не убоялся сам рожа.
— Телль, прекрати, — раздраженно произнес он.
Демонстративно подняла руку. Нападать не хотелось, все же источник не мой, попользовалась я им и так сполна уже, а значит, следующий глоток магии может привести к обмороку, что в данный момент не лучший вариант.
— Телль, — голубые глаза мага полыхнули синим, демонстрируя готовность призвать силу белого источника. — не веди себя как ребенок.
Медленно сузила глаза, чувствуя, как ярость поднимается волнами.
— Телль, прекрати! Настойчиво повторил рожа.
И я призвала чужой источник повторно. Призвала на полную мощь, всю силу, все. что можно было и…
Отпустила, осознав жуткое — источник раскрылся полностью, отдавая мне все!
Холодок ужаса прошелся по спине, руки задрожали…
И не веря в происходящее, боясь поверить, я подхватила юбку и бросилась в домик Люсинды.
— Аэтелль! раздалось вслед.
Я бежала так, что черная остроконечная шляпка слетела на повороте, но мне было все равно. Промчавшись мимо собравшихся горожан, мимо появившихся солдат и офицеров, мимо подошедшего господина мэра и его сопровождающих, я сбежала вниз по дороге, и, схватившись за столб, поддерживающий крышу над порогом черномагической лавки Люсинды, в ужасе уставилась на белый клочок бумаги, приклеенный к двери!
„Вернусь к обеду“ — гласила записка
В глазах потемнело…
Ноги ослабли, и, скользя ладонью по столбу, я обессилено опустилась на дорогу, чувствуя, как слезы срываются с ресниц.
