Проводив их печальными взглядами, муравьишки вновь посмотрели на меня.
— Там еще белые маги есть, — махнула я в сторону лавки.
Воинство, радостно взвизгнув, черной волной ринулось к лавке, фактически спасая Хархема от поражения, ибо рожа как маг таки был силен. Очень-очень силен.
Через мгновение из дома раздался вопль, после ругань, и я отчетливо узнала голос рожи, затем снова вопль кого-то из его подручных, после из лавки вывалились совершенно черные от обилия обедающих насекомых тела, и вопли стали раздаваться уже на улице. Но и ругань в доме опять прозвучала, после чего на порог стремительно вышел совершенно насекомыми не озабоченный рожа.
Даже обидно как-то стало.
А я не люблю когда мне обидно. Бесит.
Щелчок пальцами, и из расщелины в земле появились новая партия увеличенных магией муравьишек. Воинство, голодно облизнувшись, рвануло к вожделенному белому магу и… застыло прямо в движении.
— Телль! — взревел разозленный белый маг, удерживая муравьишек направленной в их сторону рукой.
— Ладно, можешь уходить сам, — сдалась разочарованная силой и сообразительностью некоторых ведьма.
Рожа, зло прищурившись, перевел взгляд с меня на своего подчиненного. Березка осторожно сполз с двуколки, но вот отходить от спасительного места, и уж тем более вступать в радостные обнимашки с насекомыми демонстративно не собирался. Суровый сержант белой гвардии, не долго думая, взял и спрятался за Гардэма.
— Знаешь, Телль, ты плохо на людей влияешь, — неожиданно произнес Арвейн.
Пожив плечами, спрыгнула с двуколки, подхватив сумку для сложных ритуалов, и жестом приказав белому хранителю следовать за мной, направилась в лавку Люсинды. Мне было не до разговоров, и не до выяснения чего-либо, следовало максимально сосредоточится на задуманном.
Следовало бы, но не дали.
— Аэтелль, — рожа преградил путь, — ты что задумала? Демонстративно подняла руку.
Арвейн даже не пошевелился.
Мои глаза угрожающе засияли болотно-зеленым.
Маг продолжал стоять на месте.
А мне на это вот противостояние ну никак силы тратить не стоило. Вообще. Мне на ритуал едва хватит, а тут этот… стоит. Глазами сверкает. Зубами едва не скрежещет.
Нервно покусала губы, размышляя о ситуации, и поняла, что придется одной черной ведьме сделать то, чего мы, черные, терпеть ненавидим — пойти на компромисс.
— А сегодня бал, — невинно протянула я.
Выражение лица у рожи стало очень недоуменное.
— Меня пригласили, — продолжила отчаянно пытающаяся не колдануть черная ведьма.
— Прогресс, — хмыкнул белый маг.
— В чем это? — теперь настала моя очередь недоумевать.
— А ты пытаешься со мной договориться, — просек ситуацию рожа. Бросив на него недовольный взгляд, пробурчала:
— Я не пытаюсь, я договариваюсь.
— Догадался, — маг сузил глаза сильнее, пристально на меня гладя. Так что ты задумала, ведьма в регламентированном наряде для сложных и самоубийственных ритуалов?
Он что, весь ведьминский кодекс знает?! Невольно поежилась от подобной мысли и подумала, что если разок и колдану, то сил все равно останется ну почти достаточно.
Однако, белый внезапно произнес:
— Что ж, хочешь договориться, я не против, но бал меня интересует в последнюю очередь, а ты в первую. Так что если желаешь проводить свой паршивый совершенно для вас, черных, противоестественный ритуал по спасению Люсинды — мешать не буду, даже поприсутствую и подстрахую. Но после мы отправляемся ко мне…
Далее последовала многозначительная пауза.
Выжидающе смотрю на рожу. Рожа с намеком на меня. Намек был неясен, так что продолжаю вопросительно смотреть на него. Белый психанул, плюнул в сторону, выругался и прошипел:
— Телль, не будь ребенком, ты знаешь, чего я хочу.
Догадываюсь. Точнее имелось три варианта — выпить мой источник, завести от черной ведьмы белую дочку, наложить на меня печать в качестве наказания за нападение на белого мага… Ну или еще что-нибудь, ибо одна Тьма в курсе, что на уме у белых.
— И долго ты будешь молчать? поинтересовался рожа.
Мало того, что никакого уважения мне, черной ведьме, так еще и давит. Плюнув на варианты, щелкнула пальцами, призывая источник Люсинды, и осыпанный искрами зеленоватого пламени маг стал дубом. Ему вообще эта роль удивительно шла дубовая в смысле. И сразу так тихо стало, только веточки на ветру шелестят. А чего он вообще после своих слов ждал? Я, между прочим, ведьма, а с нами, ведьмами, так нельзя, особенно когда мы настроились на важный и самоубийственный ритуал.
И да, кстати,
— Муравьишки, взять, — скомандовала я.
И черное воинство, прекратив подгрызать белых магов, радостно набросилось на дуб. Нет, им тут есть нечего, конечно, но у меня ж есть магия. Щелчок, и черное воинство превратилось в массу прожорливых гусениц. Так-то лучше.
— Гггоспожа ведьма, вы что делаете? — послышался испуганный возглас со стороны березки,
Я решила было, что верный оруженосец за мэтра переживает, а оказалось, что нет.
— Мэтр Октарион, он же потом бешенный будет, госпожа ведьма! взволнованно сообщил маг.
— Перебесится, — пожала плечами я.
И обойдя дуб, поднялась на порог лавки Люсинды, скомандовав:
— Хархем, абсолютная защита.
Гардэм едва успел прыгнуть за мной следом, как лавка по периметру вспыхнула зеленым. Вот только мой белый тигр был еще очень неуклюжим, так как к размерам не привык, и потому нечаянно лапой сбил котелок для ритуалов, который, соскочив по ступеням, покатился по дороге. Оглянувшись, заметила, что трещина на боку у него стала почему-то больше. Странно, но не имеет значения.
И я вошла в лавку.
Ранее у Люсинды я была всего нару раз, но небрежность в отношении вещей и зелий, которую я помнила, не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось здесь сейчас — все было разбросано. Белые постарались?
Осторожно прошлась по осколкам разбитых пузырьков, подошла ближе к стойке и с изумлением поняла — это Люсинда. Разбросала все она, белые не стали бы столь бездумно расшвыривать все с полок, и… белые маги повыше ростом, а тут все было сметено с четвертой полки — под рост хозяйки лавки.
Остановившись, огляделась.
Занавеси сорваны, со стола содрана темно-зеленая бархатная скатерть, на стене потеки от зелий, словно их разъяренно швыряли… Типичная ведьминская ярость? Люсинда всегда была вспыльчива, от того ни один муж у нее и не задержался, но все же — что могло привести ее в столь неконтролируемую ярость и куда она после этого отправилась?
Проблемы в личной жизни? Нет, Люсинда была к ним привычна. Сложности с магией?
— Хархем, — позвала я.
Призрачный черный ворон тут же возник на столе, нахохлившийся и грустный. Протянула руку, коснулась его ауры — ослаблен. И не ясно — случилось это до того, как пропала Люсинда, или произошло с ее исчезновением? Но ослабление магических сил вполне возможно. Странно.
А потом как вспышкой слова морды про то, что белый маг выпил более сотни черных источников, и… и еще слова самого рожи в ответ на мое заявление, что черные ведьмы вне закона…
Стремительно развернувшись, я вышла из лавки и остановилась на пороге, глядя на взбешенного мэтра Октариона в изрядно погрызенной одежде (плащ и вовсе кружевным стал), нервно скидывающего с себя оставшихся толстых черных гусениц.
— Арвейн, — спустилась на ступеньку вниз, — что ты имел ввиду, намекнув на то, что я только в прошлом году магистериум закончила? Какое это имеет значение, и что меняет в отношении моей фразы, что „черные ведьмы вне закона“?!
Застыв, маг взбешенно посмотрел на меня. Я вопросительно на него.
Психанув, рожа прошипел:
— Телль, твоя непосредственность потрясает!
О чем это он?
— Соображаешь, что с тобой будет, если я сорвусь? — продолжил свирепеющий белый.
А мы, черные, тоже психовать умеем.
— Рожа, я просто вопрос задала! — прошипела злая ведьма.
Белый застыл. Его подчиненный, осторожно бочком обойдя начальство, негромко мне сказал:
