А потом медведь приполз, из последних сил залез на террасу, подполз к нашему столику, отбивая всяческое желание доесть пирожные, которые морда заказал для меня, с тоской посмотрел на свою жертву и…
— Будете добивать? — весело поинтересовался господин мэр.
Вскинув руку, щелкнула пальцами — зеленоватое пламя, сорвавшись с кончиков пальцев, окутало медведя, сжигая на нем веревки и подчиняя уже моей воле. Умертвие поднялось, встав на задние лапы, галантно мне поклонилось, после чего, развернувшись, с достоинством отправилось в мою лавку.
— Куда вы его послали? — проследив за удаляющимся зверем, спросил мэр.
— Плащ мне принести, — призналась я, делая еще глоток кофе.
Дрожь от пережитого постепенно отпускала, но ладони все еще подрагивали, не говоря о перетруженных ногах. И самое неприятное — я бы не добежала. Не оседлай морда умертвие, на после не спеленай его веревкой, я бы не добежала. Не смогла. Мне физических сил не хватило бы. И сейчас, поглощая кофе маленькими глотками, я была вынуждена признать — мэр опять спас мою жизнь. Неприятное осознание. Крайне неприятное.
— О чем вы задумались? — поинтересовался морда.
К слову, пока я сидела и ждала подползающего медведя. Джонатан успел умыться, снять охотничью куртку и в белой свежей рубашке, весь совершенно не уставший и спокойный, с удовольствием поглощал свой омлет с ветчиной сидя напротив меня. Выглядел ловец крайне довольным жизнью, и случившееся никак не повлияло на его настроение.
— О жизни, — мрачно ответила я, делая еще глоток кофе, и глядя в сторону своей лавки.
Оттуда зеленоватым облаком дыма вылетел Дохрай. Обалдело огляделся, увидел меня, мгновенно успокоился и погрозил когтистой лапой. Все ясно, дома меня ожидает еще и взбучка от хранителя. Потрясающе. Следом выскочил Гардэм. Не один — за ним увязалось все войско камышовых котов, и вот все это помчалось ко мне. А потом уже из лавки вывалился медведь, несущий целый ворох моих плащей!
С тихим полным отчаяния стоном, спрятала лицо в ладонях и поняла, что хочу куда-нибудь далеко-далеко, очень далеко. Примерно так обратно в лес и чтобы морда меня обнял и…
Руки похолодели, я вздрогнула, и, растопырив пальцы, с ужасом посмотрела на мэра. Мэр заинтересованно смотрел на меня, своими породистыми насыщенного карего цвета глазами. И под этим взглядом, мое сердце забилось гораздо быстрее, а дыхание и вовсе перехватило.
— Госпожа Герминштейн, с вами все хорошо? — в голосе морды промелькнула неподдельная тревога.
А я смотрела на его… рот, четко очерченные губы, на породистый нос, брови, скулы, внушительный широкий подбородок с ямочкой посередине, снова в глаза… Сердце все ускоряло биение, и дело было вовсе не в том, что я совсем недавно бежала из последних сил… И не в том, что морда сегодня меня спас!
Дело было в другом!
В том, чего быть совершенно не могло!
Абсолютно, никак и никоим образом быть не могло! Потому что морда он просто смертный! Он только смертный, он…
— Вы на меня странно смотрите, госпожа Герминштейн, — очень тихо и как-то крайне холодно произнес ловец.
— Как смотрю?! — продолжала глядеть на него между растопыренных пальцев, унавшим голосом спросила я.
Морда отложил нож и вилку, взял салфетку, промокнул губы… и от этого жеста я на миг переспала дышать, затем так же холодно продолжил:
— Вы смотрите на меня так, словно собираетесь обвинить в использовании приворотного зелья.
Морда посмотрел прямо в мои глаза.
Приворотное зелье…
А это мысль! Убрав руки от лица, потянулась к кофе и….
И тут медведь разом вывалил на меня весь ворох моих же плащей.
Груда далеко не легкой ткани меня не порадовала. Щелкнув пальцами, отправила прочь и плащи и медведя, и они бодрой вереницей направились к лавке, а вот я, утерев лицо после разлившегося на меня кофе, повернулась к морде и прямо спросила:
— Господин мэр, так значит, вы не отрицаете факт использования зелья?
Морда сжал челюсти и вперил в меня очень тяжелый, злой взгляд.
— Молчание знак согласия, — резюмировала черная ведьма.
И подозвала официантку, чтобы та налила еще кофе.
Вместо ответа господин Вегард, подался ко мне, и, игнорируя резко сократившееся личное пространство требующей пиетета и уважения черной ведьмы, произнес:
— Боюсь, что увлекшись теорией приворотного заговора в отношении вашей персоны, госпожа ведьма, вы недальновидно отослали все плащи, не озаботившись сохранением одного.
Осторожно отодвинувшись от злющей морды, оглянулась — действительно, за мертвым медведем уплывали все мои плащи. Но не суть — щелкнув пальцами, заставила последний плавно поплыть в обратном направлении, в смысле ко мне. К слову, под моим столом уже сидело шесть камышовых котов, а рядом со стулом встревоженным изваянием застыл Гардэм, из-за чего официантка с кофе тоже застыла, но шагах в пяти, явно опасаясь приближаться к столику, находящемуся под столь суровой охраной.
То есть кофе мне больше не светит!
Как оказалось — не только кофе.
— Благодарю, за столь насыщенное событиями утро, — морда, скомкав и швырнул салфетку на стол, решительно поднялся. — Надеюсь, в будущем, вы станете гораздо более благоразумны в отношении собственной безопасности, и более не будете покидать пределы действия своего источника без сопровождения белого хранителя.
Злой взгляд на меня, и гораздо тише:
— Всего доброго, госпожа ведьма.
С этими словами морда гордо ушел, расплатившись с перепуганной официанткой за наш завтрак. А я даже ничего больше не смог а
сказать, глядя ему вслед и думала… думала о том, где он мог раздобыть приворотное зелье и когда мне его дал, хотя…
В глубине души, совсем глубоко, там, где регламент черноведьминский не касался, я сильно сомневалась в том, что морда мог приворотное использовать. Потому что морда он все-таки благородный. И сеогодня меня спас. И вчера. И…
А с другой стороны — этот смертный меня сегодня опять поцеловал! Меня! Потомственную черную ведьму! И говоря откровенно, если бы не медведь…
С благодарностью посмотрела на своего спасителя. Медведь как раз вплывал в лавку и… И если я правильно оценила нити оплетающего его заклинания, сейчас это вонючее умертвие повесится на вешалку вместе с остальными моими плащами! Пришлось посылать в него очередной заряд магии, дабы предотвратить неизбежное. А потом, когда медведь вывалился на площадь и застыл, сидеть и думать, что с ним делать дальше.
И что делать дальше с господином мэром?..
И, увы — что делать дальше с березкой?! Потому что белый маг как-раз шел через площадь, направляясь ко мне.
— Мяугрр, — сказал Гардэм, придвигаясь ближе
— Мяв, — хором поддержали камышовые коты.
— Катись все к Тьме! — решила черная всдьма.
Я вообще привыкла решать все проблемы именно таким образом. И для черноведьминского характера лучше, и для всей нервной системы в частности, и морщинок меньше.
А потому преспокойно притянула кофейник у официантки, налила себе чашку до краев, и попивая обжигающий напиток, дождалась пока подойдет Альфред с букетом белых роз.
— Люблю черные, — заявила приблизившемуся магу.
Мужик печально посмотрел на меня, но менять ничего не стал и белый букет лег на стол передо мной. Затем, даже не спрашивая разрешения, сел напротив, заняв место, где еще недавно сидел морда. С мэром было определенно лучше, даже не знаю почему.
— Надеюсь, сегодня мы сможем поговорить, — произнес березка, складывая руки на груди.
Безразлично махнула пальцем, мол начинай, я не против, мне вообще все равно.
— Я хочу участвовать в жизни нашей дочери, — начал белый.
— Черной ведьмы? — насмешливо уточнила я.
Скрипнув зубами, Альфред несколько мгновений смотрел на меня в упор, а затем едва слышно произнес:
— Неважно кем она будет, это и моя дочь тоже.
Захотелось сказать правду, но прикусив язык, я молча отхлебнула еще кофе. Как бы ни была неприятна мне эта ситуация, однако настоящие неприятности ждут, если рожа просечет на счет отсутствия интимною процесса между мной и березкой. Потому что одна черная ведьма против мэтра белой магии просто ничто.
