Прямо сейчас Нил хотел бы молча развернуться и тихо уйти, но понимал, что это, пожалуй, самый простой способ получить пулю в спину. Он не знал, зачем он здесь, так же, как и не знал, доводилось ли Рико хоть раз видеть своего брата воочию. Единственное, что он знал наверняка, – один неверный шаг, одно неверное слово может обратить все старания его дяди в пыль и пепел. Нил отчаянно вцепился в свою память, пытаясь найти верный подход к этой ситуации. Ичиро не стал бы тратить своё время на Нила Джостена, а значит Нилу придётся говорить не от своего имени, а от имени Веснински. Это значило, что каждое сказанное слово должно быть абсолютной правдой, и именно поэтому данный разговор станет самой большой ложью в жизни Нила.
При первом признаке накатывающей паники Нил откинул сомнения в сторону и очень аккуратно спросил:
— Могу я присоединиться?
Ичиро прищёлкнул пальцами в немом приказе, и Нил сел на сиденье. Закрыв за собой дверь, уверенно, но негромко, Нил перевёл взгляд на плечо Ичиро.
— Ты знаешь, кто я? — уточнил Морияма.
— Да, — ответил Нил, однако замешкался, не сумев подобрать правильное обращение. «Сэр» не подразумевало должного уважения; Кевин в основном упоминал Кенго как лорда Кенго. Слово лорд казалось слишком устаревшим и несколько нелепым, но других вариантов у него сейчас не было. — Вы лорд Морияма.
— Да, — подтвердил Ичиро с титаническим спокойствием, в которое Нил не поверил ни на секунду. — Ты знаешь, что мой отец умер? Я всё ещё не получил твои соболезнования.
— Предлагать их было бы крайне самонадеянно, — аккуратно пояснил Нил. — Это бы подразумевало, что вы цените моё слово, но ведь я – никто.
— Ты не никто, — отрезал Ичиро. — Именно поэтому я сейчас здесь. Ты это понимаешь.
Это не было вопросом, но Нил всё равно склонил голову и добавил:
— Мой отец умер на руках моего дяди, и теперь ФБР активно ищет всех его приближённых. В этой истории я – слабое звено, с которым так или иначе придётся разобраться.
— Я мог бы прекратить это, — сказал Ичиро, и Нил поверил ему. Неважно, что у федералов столы ломились от коробок с документами, в которых фигурировали имена и истории, рассказанные Нилом. Если бы Ичиро захотел положить конец всей истории и слухам, разрастающимся вокруг неё, он мог бы сделать пару звонков и предложить достаточное количество денег. — Но вместо этого я здесь. Потому что предпочитаю узнавать цену вещей до того, как решу избавиться от них, чтобы затем понимать, как компенсировать последствия.
— Сейчас во мне нет никакой ценности, — признал Нил, — но, если вы дадите мне возможность и немного времени, я смогу компенсировать вашей семье все неприятности, которые причинил. В среднем профессиональный игрок экси зарабатывает около трёх миллионов в год. Мне не нужно столько денег. Разрешите передать их вашей семье. Я могу перечислять их в фонды или благотворительные организации, принадлежащие вам.
— Неприкрытая попытка купить себе безопасность.
— Милорд, — снова попытался Нил, — я стараюсь исправить старые ошибки и исполнить нарушенное обещание. Я должен был принадлежать вашему дяде. Я должен был расти в Ивермор и стать Вороном, чтобы затем играть в Свите. Мой потенциальный доход всегда принадлежал вам. И я вернулся к экси сразу после смерти матери, потому что всегда знал своё предназначение.
— И всё же ты не вернулся к моему дяде.
Это было похоже на какой-то безумный тест, в котором любой неправильный ответ сулил быструю смерть. Нил понимал примерный спектр безопасных ответов, но опасная, неоднозначная мысль так и вертелась на языке. Его отец служил Кенго, но, чтобы доверить ему такие территории и такую власть, Кенго должен был доверять ему. У Нила наверняка было право оповещать Кенго о возможных угрозах и осложнениях, у Нила такого права не было, но он должен был попытаться.
— Я понимаю, что у вас нет никаких оснований верить моим словам, — очень аккуратно начал Нил, — и я знаю, что не заслуживаю вашего времени и внимания. Но я Веснински. И моя семья – это часть вашей семьи. Пожалуйста, поверьте мне, если я скажу, что никогда бы не рискнул безопасностью вашей империи. Но, играя за Эдгара Алана, я бы предал все принципы, которыми славилась моя семья.
Нил заколебался, не решаясь продолжить и переступить ту тонкую, хрупкую черту, к которой подходил. Ичиро ждал, давая ему возможность сформулировать свою мысль. Нил хотел бы рассмотреть на лице Ичиро хотя бы намёк на эмоцию или текущее настроение, но лицо Мориямы оставалось нейтральным, а его тон ни разу так и не изменился с начала этого ужасного разговора. Нил не знал, смог бы он обвести Ичиро вокруг пальца и что бы изменилось, если бы ему это всё-таки удалось.
Наконец он сделал медленный, глубокий вдох, чтобы успокоиться, и на одном дыхании сказал:
— Ваш брат уничтожит всё, что у вас есть, если его не приструнить.
Этого оказалось достаточно, чтобы вызвать у Ичиро слабую улыбку:
— Это было дерзко.
— Да, — согласился Нил. — Но это правда.
В машине повисла затяжная тишина, Ичиро молчал так долго, что Нил подумал, что ему не остаётся ничего кроме как выйти из автомобиля и уйти куда подальше. Наконец Морияма махнул рукой, позволяя продолжить.
— Всю свою жизнь Рико пытается стать лучшим из лучших, — начал Нил. — Когда он чувствует, что его превосходству что-то угрожает, он срывается, не задумываясь о возможных последствиях. Только по одному предыдущему году можно судить о его неподконтрольной, прогрессирующей нестабильности. Кевин Дэй был крупнейшим вложением вашего дяди, но Рико просто сломал его под влиянием своей ущемлённой гордыни. Уже на втором курсе Кевин имел все шансы заключить контракт с профессиональной сборной, мог получить место в национальной команде и всеобщий успех. После выпуска он мог бы приносить вашей семье по пятнадцать, двадцать миллионов в год. А теперь Кевину приходится учиться всему с самого начала.
Нил затих, переводя дыхание и формулируя новую мысль:
— В августе прошлого года Рико убил игрока нашей сборной и даже признался в этом при других свидетелях. В ноябре он вмешался в судебную систему Окленда и оставил крупный денежный след, безналичным переводом из Калифорнии в Южную Каролину, просто чтобы навредить ещё одному нашему игроку. В декабре он подкупил психиатра больницы Истхевен, округа Колумбии, чтобы продлить запланированную пытку. Под Рождество он насильно вернул мне мой прежний вид, чтобы моему отцу стало легче выследить меня и убить. По сути он стал причиной конфликта в Мэриленде, который закончился смертью моего отца и лёг в основу текущего расследования.
Обвинения против Рико легко всплывали в памяти:
— На прошлой неделе, узнав о смерти вашего отца, он едва не забил одного из своих игроков до смерти. Ему повезло, что под руку попался Жан Мор. Жан знает, кто его семья, и никогда не станет свидетельствовать против Рико. Но сейчас, пока в Эдгаре Алане проводится тихое, внутреннее расследование, Жан находится под нашей опекой. Рано или поздно администрация узнает об истязаниях и травле, которым потворствует ваш дядя, и кому-то придётся за это ответить. А что, если в ходе поисков они найдут доказательства о причастности Рико?
— Я не говорю, что ваш брат абсолютно неуправляем, — нагло соврал Нил, — но он крайне неаккуратен. В последнее время он часто перегибает, потому что чувствует неявную угрозу, но теперь за нами слишком пристально следит общественность. Такими темпами правда очень скоро всплывёт на поверхность, и я опасаюсь, что это может как-то на вас сказаться. Я не могу подвергать вас такому риску и участвовать в подобном, поэтому не могу играть за вашего дядю от сборной Эдгара Алана. Примите мои искренние извинения.
Последовала ещё одна длительная, монолитная тишина. Казалось прошли дни или недели перед тем, как Ичиро наконец ответил:
— Посмотри мне в глаза и слушай очень внимательно.
Нил поднял взгляд на лицо Ичиро. От его улыбки не осталось и следа, а тяжёлый взгляд тёмных глаз одновременно прибивал к месту и прожигал насквозь.
