Я прикусила губу, все еще пытаясь их оттолкнуть. Это была странная, яростная битва — я молча и отчаянно отталкиваю их, посматривая краем глаза на художника, но не издав ни звука, а они так же молча и настырно раздевают меня и одновременно ласкают.
Младший обхватил мою грудь так, что она почти полностью легла в его ладонь и поднял ее, почти потянул наверх, натягивая кожу до боли и прикусывая сосок.
Я всхлипнула — руки дрожали, а пальцы Мола все гладили и гладили, и давили, и не собирались останавливаться, и теперь мне уже не хотелось, чтобы они останавливались. Хотелось, чтобы он сжимал мои бедра и ягодицы крепче.
— Выпьем, — художнику в этот раз стопку принес Старший, он встал возле Кайи, которому, в отличие от моего любимого было прекрасно видно, что происходит на кровати.
Когда они допили, он оставил свою стопку, кинул:
— Сейчас вернусь, — и быстро вошел к нам в комнату.
Я хотела прикрыться, но руки не слушались, лежали по бокам от меня и дергались, как у припадочной. Жаждущие взгляды Старшего и Кайи только делал мое желание больше, как будто меня к кровати прибили.
— Мол, иди, отвлеки, я продолжу, — шепотом сказал Старший.
Мол молча отпрянул, отряхнулся и, как ни в чем не бывало, вышел в зал и встал рядом с креслами.
— О! Ты где был? — пьяно спросил художник.
— В туалет выходил, всего секунд на двадцать. Ты не заметил.
— Ну да, — кивнул мой любимый, посмотрел на меня и улыбнулся. Я, тяжело дыша от дикого возбуждения, улыбнулась в ответ.
— Ну что, очередной ролик? — спросил Кайя.
— Смени его, — бросил Старший младшему, тот оставил мою ноющую грудь в покое, исчез с поля зрения и рядом вместо него возник Кайя.
— Держи ее, — Старший, как оказалось, расстегивал джинсы. — Пора.
— Что ты делаешь? — прошептала я, кусая губы. Меня перестали трогать и это было ужасно. Мне хотелось попросить их что-нибудь сделать с болью между ног и это тоже было ужасно.
— Делаю тебя нашей.
— Я не ваша.
— Наша, — он достал рукой свой член — он был как розовая палка. Художник никогда не показывал мне свой. — Сейчас до тебя дойдет.
Он развернул мои бедра так, чтобы не двигать голову, но чтобы они были ближе к краю кровати и приподнял их на одной руке, запустив ее под мои ягодицы. Я увидела собственный пупок и лобок с короткими волосами. Именно туда упирался его член — горячий, гладкий и сильный.
— Я собираюсь отыметь тебя по-полной. — Сообщил он. — Можешь посмотреть, как я тебя трахну.
— Не смей, — пропищала я.
— А то что? Твой неудавшийся любовник сидит близко. Давай, позови его и посмотрим, что будет. Думаешь, сегодня он тебя, наконец, пожалеет?
— Я девственница… — успела выдавить я и в тот же момент Старший Ур дернулся вперед и в меня, раздвигая плоть, проникло что-то огромное. Я видела, как его член погружается куда-то глубоко в меня. Внутри словно пальцы гладили. Я перестала говорить и почти застонала, а Кайя с другой стороны кровати зажал мне рот. Мой художник тем временем смотрел какой-то ролик и пьяно хихикал.
Руки Старшего подхватили меня ближе к пояснице, приподнимая еще выше, и он толкнулся и вошел еще глубже. Я видела, как дергается мой животик и пупок. Как дергаются мои бедра, пока меня насаживают на член.
— Уже нет, — заявил мне Старший и снова толкнулся вперед, входя полностью. Мои ягодицы плотно прижались к его ногам и к низу живота.
Кайя потянулся к моей груди, прижался к ней губами, потом легко укусил.
Я снова укусила себя за губу, чтобы не стонать. Закинула руки вверх, будто во сне, чтобы немного прикрыть лицо на случай, если художник обернется на меня посмотреть, но он был занят своими суперважными вещами.
— Вот так, — Старший вышел и толкнулся в меня снова, поправил мои бедра, ноги болтались у его боков — а потом стал уверенно меня трахать — из меня к тому времени вышло столько жидкости, что дело шло как по маслу. — Сожми меня.
Я беспрекословно обхватила ногами его пояс, инстинктивно догадавшись, чего он хочет. Немного странно было, словно я наполовину вишу в воздухе, но он крепко держал меня за бедра руками и продолжал двигаться.
Я со свистом дышала сквозь зубы, потому что его толчки мешали во мне что-то взрывное и оно расширялось, заполняло все внутри, желая взорваться. Грудь сама собой приподнималась, глубже проникая в рот Кайи.
Меня раскачивало взад-вперед, руки старшего сжимали мои бедра так крепко, что я не могла ими пошевелить и дергалась, потому что он трахал меня, как хотел сам, а не как хотела я.
— Черт. — Он вдруг вздрогнул, охнул и затрясся. Его член глубоко во мне словно плясал. — Не выдержал.
— Давай я.
Когда Старший вдруг вышел из меня, не дав разрядки, опустил мои бедра на кровать, я почти рассердилась. Нельзя лишать девственности и так разочаровывать!
Кайя подошел, быстро расстегнул штаны, но не стал меня поднимать, а лег сверху, опираясь на руки, чтобы голова не высунулась слишком далеко и не стала видна в проходе.
Он схватил себя рукой и протолкнул в меня, наваливаясь сверху, потом тоже стал трахать. Я лежала, безвольная, как резиновая кукла и только стонала. Он трахался иначе, если Старший двигался резко, сильно, словно пронизывал, то этот двигался плавней, но так глубоко, что с каждым толчком доставал внутри какую-то волшебную точку, от которой расходилась, как круги по воде, приближающаяся разрядка.
Я зажмурилась.
— Э, нет, так не пойдет. Смотри на меня, — раздался злой голос. — Смотри, сказал.
Я послушалась — глаза нависающего надо мной Кайи горели, зубы были оскалены.
— Смотри, сколько ты нас мучала, — сказал он, каждое слово сопровождая толчком. Мои бедра дергались от его напора. — Извела до последнего. Теперь мы тебя оттрахаем так, что ты двинуться не сможешь. Мы, не твой напыщенный индюк. Теперь попробуй скажи мне нет. Попробуй отшей меня.
Он издевался. Я открыла рот, но ничего не смогла произнести, только стоны. Его глаза порабощали.
— Давай, дай мне от ворот поворот, — он толкнулся так глубоко, что я непроизвольно застонала, потому что ничего более приятного в жизни не испытывала. — Или проси оттрахать тебя так, чтобы помнила до конца жизни. Ну?
Он снова толкнул и замер. Приближение оргазма остановилось.
— Говори, Олеська или я слезу с тебя и пусть художник дорабатывает.
Я захныкала, но он не двигался. Его тяжелое тело давило, но не двигалось, это было дико обидно.
— Ну?
— Оттрахай меня. — Не знаю, почему я так сказала, но он не двигался, а мне хотя и нравилось, как он лежит на мне, как давит на меня сверху приятной тяжестью, но хотелось движения и снова этих горячих точек внутри.
Он молча сделал еще несколько глубоких, сильных толчков и я кончила. Оргазм у меня с самого начала был крышесностный, я просто разум теряла. Меня трясло, чьи-то пальцы зажимали мне рот, пытаясь заглушить крики, текла слюна, а я ничего не соображала.
Потом потеряла сознание. Так мне казалось.
Очнулась, повернула голову — художник спал в кресле, свесив голову на грудь.
А меня кто-то гладил и переворачивал на живот.
Я смогла обернуться — они все там были, и все раздевались.
Все было как в тумане. Кто-то задрал мне попу, приподнимая ноги и ставя на колени, а потом сзади навалился Мол, суя руку между моих ног и поглаживая. Оказывается, я была такой же мокрой, как прежде.
Он почти сразу вошел в меня и стал трахать по-собачьи, очень быстро и мелко. Я не могла понять, что чувствую, но потом передо мной на кровать опустился Младший. Он смотрел настороженно, но не мог отвести глаз от того, что делает его брат. Его член торчал вверх, как палка и был таким же красивым, как у Старшего.
Мол наклонился, укусил меня за шею у основания плеча и я застонала. Тогда он крепко взял меня за плечи и потянул назад, к себе, заставляя выгибаться в пояснице. Он убыстрился и теперь я подавалась ему навстречу, смотря, как облизывается Младший. Он всегда был самым нерешительным. Его член подрагивал, как будто умолял о ласке.
