Мол не выдержал и кончил. А мне хотелось еще. Какого черта я так долго ждала этого художника, терпела и отказывала себе во всем?
Младший пристально смотрел, не двигаясь с места.
Я поползла к нему и опрокинула его на спину. Он подчинился, опираясь локтями на подушки.
Я взяла рукой его член, он был очень приятный на ощупь — и села на него сверху. Теперь можно было двигаться, как я хотела и именно этого мне не хватало раньше. Остальные братья были бритыми, там, между ног, а у Младшего вокруг члена росли густые волосы — я опускалась на длинном, гладком стволе, словно на мягкую подушку и его волосы щекотали мне клитор. Восхитительно.
Так меня и застал художник, когда проснулся — голой, мокрой от пота, скачущей на Младшем Уре, выгнувшись в пояснице и выставив грудь, которую кусал Старший Ур, а Мол лежал сбоку, поглаживая свой член, а Кайя прижимался к моей голой спине, повторяя мои движения.
— Это что? — заорал художник. — Ты… как ты могла? Шлюха! Я тебя любил, как никого, берег, а ты трахаешься с Лясинскими?
Я приоткрыла глаза и облизнулась, а потом кончила. Так сильно, как ни разу за ночь, хотя и представить не могла, что это вообще возможно.
Художника я больше никогда не видела. Теперь я Лясинская.
Вот такая история.
Глава 13. Отсчет пошел
Ника была в шоке. Она даже сказать ничего не могла, и чувствовала, как отвисает челюсть. Такой бесстыдной истории она в жизни ни видала, ни слыхала.
— Вот так я и потеряла девственность, в групповушке, в пяти метрах от человека, которого типа любила. Потом я, конечно, поняла, что нужен он мне был, как собаке пятая лапа. Я ведь в ту ночь легко могла отказать Лясинским. Но нет, не отказала, — засмеялась Олеська, — мне просто нравилось, что они со мной сделали. Во мне, оказывается, сидит нимфоманка, так что одного жалкого художника мне было бы мало. Мне нужно много, на любой вкус. Я исключительная. Не такая, как ты — ты только для одного мужчины, точно тебе говорю, у меня глаз наметан. Думаю, тебе повезло, что ты попалась Матаю. За столько-то лет он так отточил свое искусство траха, что от тебя пар должен столбом валить.
Повезло? Пар валить? Ника опустила глаза и заставила себя захлопнуть рот, одновременно пытаясь переварить и уложить в желудке откровения Лясинской. История просто жуткая, но Олеська не выглядит несчастной или испуганной, совсем наоборот.
Нике казалось, ее тело залили цементом, и он застывает, тяжесть давит изнутри, особенно в животе и груди, и все из-за Олеськиных баек.
На улице тем временем раздался шум подъезжающей машины.
— О, мои вернулись! Наконец хоть кто-то меня отымеет!
Хозяйка подскочила и уставилась в окно, в которое светили фары подъезжающей машины. Она тяжело дышала, почти сипела.
— Можно, я спать? — быстро спросила Ника.
— Иди! — Олеська махнула рукой, даже не обернувшись. — С сестрой ложись, там двуспальная кровать.
Ника быстро пробежала прочь по темному коридору и нырнула в комнату. Заперла дверь, которая казалась крепкой. Ей не хотелось сталкиваться с самцами Лясинскими.
— Кто там? — Мария подняла голову.
— Это я, спи.
Ника разделась, забралась на кровать рядом с сестрой и закуталась во второе одеяло.
— Мне не нравится, что ты пила. — Напряженно заявила Мария. Нашла время для нотаций!
— Ничего не случилось.
— Все равно!
Иногда сестра была очень упряма.
— Просто захотелось попробовать. Спи!
Мария недовольно засопела и отвернулась. Ну и ладно.
Ника закрыла глаза. Комнату окутала дремотная, спокойная тишина, голова от водки немного кружилась, дыхание замедлилось и только тело никак не желало расслабляться, хотя Ника не боялась, что к ним кто-нибудь вломится. Покоя не давал рассказ Олеськи. Сквозь дремоту Ника слышала, как в дом зашли Лясинские и как это чуднОе семейство ужинало на кухне. Они там болтали и смеялись. Потом поднялись наверх, топая по лестнице. Ника в этот момент проснулась и подумала о том, что там, наверху, сейчас произойдет. Олеська на месте не могла усидеть от нетерпения весь вечер, ждала. Но как можно ждать секса?
Ника хмурилась. Она спала и слышала далекие смешки и вроде бы стоны. А может, нет, может, приснилось. Потом она снова проснулась с совершенно нелепым желанием — ей вдруг захотелось подняться на второй этаж и посмотреть, что и как они делают. Посмотреть на Олеську, которой это нравится, на ее лицо и подернутые туманом желания глаза. На голую грудь с темными торчащими сосками, мокрыми от мужской слюны и на то место, которым она соединяется с мужчинами. На их совместные движения.
Живот и промежность словно сковали цепями, скрепили скобами.
Какая дикость! Конечно, никуда она не пойдет.
Ника маялась в душном, влажном полусне, пожалуй, несколько часов, потом решила выйти на кухню выпить воды.
Наверху уже было тихо. Чтобы они ни делали раньше, все закончилось.
В следующий раз Нику и Марию разбудила Олеська, которая зашла в комнату:
— Подъем! Если хотите успеть позавтракать, вставайте! Матай обещался быть через полчаса. Давайте, умывайтесь.
На кухне, подавая кофе, Олеська улыбалась и что-то напевала себе под нос. Ника почему-то глаз не могла от нее отвести, в этой девчонке, практически ровеснице, крылась какая-то тайна, которую Нике хотелось бы раскрыть.
Матай приехал чуть раньше. Солнце только-только вылезло за верхушки деревьев. Семья Лясинских, за исключением Олеськи спала наверху, так что остальных сестры так и не увидели.
Две большие черные машины затормозили перед домом рядом с синим внедорожником Лясинских, их было видно в окна.
— Ну все, пока вам, хорошей дороги, — Олеська сняла фартук и направилась к двери. Сестры, которые только-только успели позавтракать, пошли следом. — Заходите в гости, если что. Расскажите мне, как лишились девственности, — она громко захохотала. Мария, и так все утро сидевшая съежившись, вздрогнула и, судя по бегающим глазам, запаниковала.
— Она шутит, — сказала Ника, взяв сестру за руку. — Просто пошутила.
Хозяйка дома хохотала, не замечая реакции сестер. Или, скорее, ей было все равно.
В дом без стука вошли Матай и Ларим. В грудь толкнулся знакомый аромат. А она что тут делает?
— Доброе утро, — сразу же улыбнулась Ларим, найдя глазами Марию. — Ты — сестра Ники?
Та молча кивнула, не открывая опасливого взгляда от альфы.
— Ее зовут Мария, — Ника, с тревогой косясь на Матая, взяла сестру под локоть и прижала к себе. — Я сделала, как договаривались. Мы не стали убегать, взамен нас не станут обижать. Ты обещал.
— Да, — Матай кивнул, внимательно осматривая Марию. — Я альфа стаи Росиати, теперь и твой альфа. Твоя сестра стала моей парой, поэтому я приму тебя в стаю. Жить пока будешь у Ларим, — он показал на женщину. — Обещаю выделить тебе содержание и защиту. Добро пожаловать.
Нике следовало бы поблагодарить за обещанную защиту, да еще и за содержание, но она возмутилась:
— У Ларим?
Черные глаза альфа мгновенно переместились на нее, губы еле разомкнулись:
— Садись в машину, Ника. Мария поедет с Ларим.
Сестра тут же всхлипнула и задрожала, не осмелившись спорить. Запах Матая подавлял ее и раньше, когда был еле уловим, а сейчас совсем лишил способности сопротивляться.
Ника упустила момент, когда можно было попросить его разрешить им с сестрой ехать вместе. Пока она лихорадочно искала слова, Ларим взяла Марию за руку и как куклу повела к машине, а Матай держал за локоть Нику, направляя к другой. Так сестрам пришлось разъединиться.
Мария испугано и неотрывно смотрела на сестру, ее губы дрожали, но она послушно села в машину, как приказали. Ника кивнула ей, без слов поддерживая. Большего пока сделать нельзя.
— Не волнуйся, она успокоится, — пообещала Ларим. Показалось, что глаза женщины были опухшими, как будто она или не спала, или плакала.
Дверцы захлопнулись и машина уехала вперед.
