По спине побежали мурашки от воспоминай, от тех ощущениях, которые сопровождали тот сон. Том не знал, как писать дальше. Не знал, что думать о том, что начинало сейчас происходить в его душе.
Душа вопила о любви. И вовсе не о братской любви к Биллу. А разум начинал понимать, что все то, что было ДО, уже не имеет права на существование. Умом Том понимал, что и обещание, и то, что, скорее всего, Билл сам откажется от их отношений, узнав правду – это веский довод пересмотреть свою дальнейшую жизнь. И снова мурашки. Но на этот раз уже от понимания, что на самом деле все становится невероятно странным и в тоже время, наверное, необходимым. Нужно было начинать заставлять себя думать о Билле не как о любовнике, а как о брате.
Том выдохнул и закрыл глаза.
» О брате… Билл – брат?!! Черт меня подери…
Парень, сводящий с ума, заставляющий хотеть его и днем, и ночью, от одного взгляда на которого покрываешься мурашками от невыносимого чувства нежности – мой брат??
Секс, воспоминания о котором сносят крышу. Брат??
Если верить анализу крови и тому, что матери были не просто родными сестрами, а близнецами – то да. И Том понимал, что время отгонять от себя эти мысли безвозвратно прошло. Теперь нужно было к ним привыкать.
Сглотнул, зажмурился, почему-то представилась картина, как он говорит об их братстве Биллу, тот радостно улыбаясь, отвечает:
«Я так давно хотел, чтобы у меня был брат! И я так рад, Том, что этот брат – ты…»
Не мог сейчас Том знать наверняка, как Билл на все это отреагирует. Не знал, даже предположить не мог.
Но…
Все те шутливые разговоры о возможном усыновлении: «Том, давай трахаться, пока мы с тобой еще не братья…»
И они это делали, пока не были братьями, вернее, пока не знали этого.
Том сдавил ладонями виски. Открыл глаза и посмотрел на последнюю строку письма:
«Я тебя во сне вижу…» У меня с другими наяву не было такого яркого секса, как во сне с тобой, братишка…
У Тома начинала болеть голова. Хотя может, это просто мозги плавились от всех этих мыслей.
– Я тебя во сне вижу, братик, и продолжаю тебя любить – там, и не знаю, чем теперь все это закончится здесь, – подумал Том и опустился лбом на сложенные руки.
» Уехать с тобой, далеко – далеко, так чтобы ничего никто не узнал, ни о том, что ты продавал себя, ни о том, что мы – братья. Ни о том, что я, в обмен на твою жизнь, братик, дал обещание не прикасаться к тебе. НА ТВОЮ ЖИЗНЬ! Но разве сам такое забудешь? Разве может тот, кому я давал обещание, закрыть на него глаза? Разве можно ЗАСТАВИТЬ бога закрыть глаза? Нет, нельзя… Иначе все было бы слишком просто…
Том выдохнул. На душе стало чуть светлее от того, что опасность для жизни Билла миновала, но теперь, когда есть возможность думать о будущем, об ИХ будущем, делать этого совсем не хотелось. Том просто начал бояться этих мыслей. Он отчетливо понимал, что до шуток тут очень и очень далеко.
Через несколько минут он поднял голову и дописал последнюю строчку в письме:
»… и в моих снах мы вместе».
Положил ручку.
Пока вместе…
Хельга зашла в кабинет и увидела сидящего за столом Тома, склонившегося над исписанным листком.
– Биллу писал? – поняла она, и Том кивнул, чуть улыбнувшись.
Он был тихим и бледным. И Хельга догадывалась, о чем теперь Том станет думать, после начала выздоровления Билла. Ей было понятно его состояние. Вот только не было у нее возможности помочь Тому с этим справиться.
Она могла помочь заснуть, могла заставить уйти головную боль и понизить давление, даже со страхом справиться… Много чем могла помочь, но вот от ЭТОГО у нее лекарства не было. Не могла она прогнать непростые мысли из хорошенькой головки Тома.
– Написал, – он вздохнул, сложив листок вчетверо, подвинул его в сторону Хельги.
– Ты же понимаешь, что он сейчас еще не сможет не только ответить, но даже прочитать? – Хельга смотрела в его глаза, в которых плескалась тревога. – Он еще очень слаб, милый. Очень слаб. Он даже пока не сможет держать листок в руках. И я не думаю, что ты захочешь, чтобы ЭТО ему прочитала сестра.
Том отрицательно покачал головой.
– Нет, я хочу, чтобы он сам. Но я понимаю, что мне ответа пока не дождаться.
Хельга кивнула.
– Я надеюсь, что может быть, завтра у Билла немного прибавится сил, и тогда я передам ему письмо.
– Завтра? – Том вздохнул. – Пусть завтра.
Хельга с грустной улыбкой треплет Тома по голове.
– Конечно, дорогой, я непременно передам при первой возможности.
– Спасибо.
POV Tom
Перед сном пытался смотреть ТV.
Мдаа…
Попытка не пытка, конечно, но не в случае со мной. Смотрел одно, видел другое, думал про третье.
Любое проявление нежности или любви на экране принимал на счет свой и Билла, а уж потом начинал об этом думать, пытаясь заставить себя воспринимать Билла не как любовника, а как просто ЛЮБИМОГО БРАТА.
Это было почти невыносимо, но с этим нужно было как-то бороться, и я продолжал уговаривать сам себя, что ничего страшного в том, что теперь Билл мой брат – нет.
Наоборот, все классно и все замечательно. Будем вместе гулять. Будем снимать вместе девчонок.
СНИМАТЬ ВМЕСТЕ.
Зажмурился и представил себе эту картину.
В чилле четверо. Я, ты и две соски. Начинаем не спеша заниматься любовью. Тьфу, ты – «любовью».
Трахатся начинаем. Пытаясь не смотреть в сторону друг друга. Пытаясь. Честно пытаясь. Не смотреть на то, как любимый ласкает чужое тело. Не смотреть, как целует чужие губы. НЕ МОИ. Иногда ловлю твои взгляды. Мы стараемся не смущаться друг друга. А вообще смущение ли это??
Блин, да я не знаю, что ТЫ будешь чувствовать в такой ситуации, а я тебя буду ревновать, дико. Я тебя буду хотеть так, что сдохну там, рядом с тобой, трахающим непонятно кого. Я тебя УЖЕ ревную. Я тебя УЖЕ хочу.
Блин же, а?? Стону, почти вою.
Господи, Том. Ну, какой же ты идиот! Ну что у тебя за мысли?
Понимаю, что не должен я обо всем ЭТОМ думать. В таком именно ключе. Но не получается у меня по-другому. Я слишком тебя люблю, чтобы вот так, сразу, начать хотя бы мысленно ЭТО принимать. Принимать то, что ты теперь будешь не со мной. А я не с тобой…
Неужели так должно быть, если мы будем просто братьями? Неужели я всю жизнь буду сходить с ума, понимая, что не имею на тебя больше никаких прав, кроме права любить молча?
Придурок, возьми себя в руки!
Так. Давай заново.
Ты целуешь ее, я вижу, как твоя рука ласкает ее зад. ЕЕ??
Ее. Не твой, Том. Он больше никогда не прикоснется к тебе, впрочем, как и ты к нему.
Бл*дь! Невыносимо понимать это! Черт бы все это побрал!
Вскакиваю с кресла, отхожу к окошку, чуть приоткрываю створку и закуриваю, держа сигарету в дрожащих пальцах.
Замечательная жизнь ждет меня. Офигительная. ОХ*ИТЕЛЬНАЯ!!!
А что ты можешь изменить, влюбленный до безумия в своего брата, мальчик Том? Что? Теперь, что?
Ничего. Уже не изменишь свою память. Не сможешь заставить забыть себя об обещании. Не сможешь вернуть все вспять.
Теперь только вперед. И неизвестно, что там тебя ждет впереди.
Да, я знаю, что ты меня любишь, Билл. Но ты не знаешь еще, что я твой брат. Узнаешь. И мы вместе будем снимать девочек и мальчиков.
Усмехаюсь. Тихо смеюсь. Смеюсь громче, потом во весь голос. И начинаю понимать, что это уже не смех. Это почти плач, смех сквозь слезы. Это нервы, истерика чистой воды.
Еле успокаиваюсь, сидя спиной к батарее и постепенно заглушая в себе нервные смешки.
Бл*. Ну что ты себя достаешь? Хочешь очутиться в дурке?
Как же мне сейчас нужно поговорить с тем, кто сможет меня понять. С тем, кто сможет что-то посоветовать и как-то успокоить.
POV Avt
Том практически не спал этой ночью.
Он не мог успокоить себя. Засыпал ненадолго. Потом просыпался, снова наваливались мысли, и ему приходилось пытаться не думать и прогнать их прочь, что бы была возможность снова заснуть.
