Эти слова, выделенные большими буквами, Билл написал не на бумаге. Он написал их на сердце Тома. А еще Том почувствовал, как по щекам ползут слезы.
– Я тоже люблю тебя… – прошептали его губы, и Том всхлипнул.
«Ты ответь мне, родной, хорошо? Я буду ждать и письма, и встречи с тобой.
Мне так этого не хватает, Томочка…»
POV Avt
Том ехал домой, пытаясь следить и за своими мыслями, и за дорогой, боясь, что вновь отключится от реальности.
Письмо Билла, эти слова и строчки, мелькали в его сознании и мешали сосредоточиться…
Конечно же, Том предполагал, что что-то подобное и увидит в этом письме, и, наверное, не чему удивляться, но становилось только хуже от этого…
Ничего не поменялось в окружающем мире с осознанием Томом новости о брате, так же, как и с его обещанием в этом мире не изменилось ничего. Все так же день сменялся ночью, все так же светило солнце, накрапывал дождик, все такими же остались люди, окружающие его…
Все так же его любил человек, который оказался братом… Все так же…
Вот только разум говорил об одном, а сердце кричало о другом, совершенно…
Этот диссонанс убивал, от этих разных эмоций его разрывало на две части…
Вечером Том напился – впервые, за последнее время. А до этого он почти два часа просидел над листом бумаги, на котором смог написать только три слова.
» Привет, мой родной…».
И все, дальше ничего не получалось. И это оказалось для Тома выше его сил.
И когда в гостиную вошла Симона, то ее сердце просто рухнуло вниз – Том сидел в кресле, закрыв глаза и откинув голову, в руках у него была початая бутылка «Кампари».
Ее не было дома днем, но она знала, что Том получил записку от Билла, Хельга ей уже позвонила по этому поводу. И сейчас Симона понимала, что даже если бы она была дома – ничего бы это не изменило, Том все равно бы выпил.
Она догадывалась, что письмо стало последней каплей, которая переполнила чашу его терпения.
Успокаивало одно – впереди были выходные, и она надеялась, что эти два дня дадут возможность Тому придти в себя.
Она подошла к нему, стараясь не шуметь, и осторожно забрала бутылку из рук. Но он не спал.
Открыв глаза и увидев Симону, Том попросил:
– Не забирай, ма, не надо…
Она поставила бутылку рядом с креслом, присела на подлокотник и прижала к своему плечу его голову.
– Очень плохо, сын? – она посмотрела в глаза Тома, когда он поднял к ней лицо и встретила абсолютно трезвый взгляд, которому внутренняя боль, переживания и тоска придавали оттенок отчаяния.
– Он написал мне, – чуть помедлив, сказал Том, все так же глядя в глаза матери.
– Хельга мне звонила, я знаю, что тебе передали от Билла письмо.
Губы Тома чуть тронула улыбка.
– Да, он написал. А я вот даже ответить не смог… Пытался, но пока никак…
– Сможешь, солнышко. Не сегодня, так завтра…
– Спасибо, ма… Знаешь, мне Билл все-таки написал, что операцию ты оплатила…
Симона усмехнулась, вздохнула, кивнула утвердительно.
– Я не могла иначе, ты же понимаешь.
Том порывисто обнял мать, прижался горячим лбом к ее щеке.
– Мам, я так тебя люблю…
– Знаю, родной мой, знаю, – Симона ласково, как в детстве, поцеловала его в макушку.
– Спасибо тебе за все, ма… Что бы мы без тебя делали…
– Вы мне тоже очень нужны, Том… Очень…
– Да… я знаю. Билл просил обнять тебя, поцеловать и поблагодарить за все.
Симона улыбнулась и уткнулась лицом в волосы сына. Так они просидели некоторое время. Молчали, чувствуя, что внутреннее напряжение последних дней понемногу отступает, а их взаимная поддержка дает силы пережить многое.
– Том, тебе сказали, что, скорее всего в понедельник, вам разрешат увидеться?
– В понедельник? – Том почти заскулил. – Господи, понедельник! Он просто написал, что через несколько дней, может быть… А про понедельник тебе Хельга сказала?
– Да, если все будет хорошо, то она считает, что завтра Билл начнет вставать потихоньку, а в понедельник, минут на десять вы сможете увидеться. Билл этого очень ждет.
Том закивал.
– Да! Я тоже очень хочу его увидеть.
– Ну, вот и хорошо. Ты ел сегодня что-нибудь?
– Нет, по-моему, не помню…
– Понятно… И пьешь, да?
– Я немного. Не успел… – Том виновато опустил голову.
– Томочка, – Симона чуть отстранилась, – солнце, давай я тебя сейчас покормлю, и мы вместе поедем в клуб? Послушаешь музыку, с нашими пообщаешься, там все за Билла беспокоятся. Посмотришь выступление…
– Без Билла…– вырвалось у Тома.
– Пока – без Билла… – Симона спокойно кивнула. – Давай, зай, а? Я не хочу, чтобы ты сидел один. Поедем, Томочка?– мамины пальцы убрали выбившуюся из дредов прядь волос.
Том выдохнул и кивнул.
– Давай…
Через полтора часа Симона остановила Томкин джип на стоянке возле клуба, и они вместе, под внимательные, оценивающие взгляды народа, толпящегося возле входа, прошли внутрь, поздоровавшись с «большим» Мартином, постоянным охранником.
Он обрадовался, увидев Тома, «нежно» сжав его руку, так, что Том охнул и чуть присел от этого.
– Март!… господи…– Том простонал сквозь смех, тряхнув кистью, – ты монстр, блин…
– Я тоже рад тебя видеть, – прогремел Мартин, привычный к таким «комплементам».
Следующие несколько часов Том провел в клубе.
Посидел возле стойки, потрепался с барменом, и о Билле, и вообще про жизнь. Пить не стал, как и пообещал Симоне еще в машине. Смотрел на людей, тусующихся вокруг него. Девочки, обитавшие здесь постоянно, знали, кем был этот симпатичный блондин с дрэдами. И хотя он являл собой очень заманчивый сексуальный и не только, объект, они знали, что охмурять его бесполезно. Никогда в клубе матери Том никого себе не снимал. Так почему-то повелось с самого начала, и так и продолжалось до сих пор.
Потом было выступление танцгруппы, и Том смотрел на сцену, ловя себя на том, что невольно усмехается.
Раньше ему нравились почти все шоу, которые ставили в клубе, а теперь…
Не было на сцене того, на кого бы он смотрел с замирающим сердцем.
Не было здесь, а в сердце – был…
Чуть позже, после очередных выступлений, к бару подтянулись танцоры из группы, отдохнуть, выпить бокал вина, перекинуться парой слов с Томом. Все передавали Биллу приветы и пожелания выздоровления. Это порадовало Тома, потому, что он знал – Билл не был особенно близок со своими товарищами по цеху, а они все равно за него переживали.
Перед самым уходом Том посмотрел еще один постановочный номер группы, и почему-то именно теперь, этот последний танец так согрел его душу и настроение поднял. Это выступление стало какой-то гарантией, обещанием того, что еще не раз он увидит на сцене Билла. И еще не раз он будет танцевать для него. Для одного Тома…
Выходные прошли на удивление спокойно, хотя Том так и не смог заставить себя не ездить к клинике, хоть и ненадолго. Он был там и в субботу после обеда, и в воскресенье днем, но нервы не были так натянуты, как обычно – он был спокоен. Может, это было больше напускным, но Том начал даже замечать, что думая о Билле – улыбается. Это было удивительно приятно.
За эти почти спокойные выходные он был благодарен Симоне – именно за то, что она вытащила его в клуб, и дала возможность окунуться в успокаивающую атмосферу, которой дышал Билл до того, как их жизнь закружилась и усложнилась до предела.
Вечером в воскресенье позвонила Хельга по поводу завтрашней встречи Тома и Билла. Она была разрешена его лечащим врачом, и одобрена самой Хельгой. Билл уже вставал, ходил понемногу по своему боксу и очень ждал этой встречи.
Хельга предупредила, что посещение назначено на послеобеденное время, минут на десять, не дольше, и чтобы Том ничего с собой не приносил – все равно не разрешат передать. И еще просила Тома перезвонить ей, перед тем как он будет выезжать в больницу, чтобы уж наверняка все оставалось в силе. Симона поблагодарила Хельгу, отключилась и тут же пошла в комнату к Тому.
