Симона с грустной улыбкой смотрела на двух красивых молодых людей, самых дорогих для нее, над которыми так поглумилась судьба. Дала им любовь, но не дала права знать о том, что они братья…
– Билл разрешил, чтобы я перевез его вещи с квартиры, – тихонько сказал Том, глядя, как Симона разглядывает фотки.
Она подняла на сына взгляд.
– Ты молодец, Томочка… Это будет правильно… Нужно приготовить для него гостевую спальню, – это она уже добавила, не глядя на Тома.
Смысл этих обычных слов резанул по сердцу, пересохло во рту. Но Том ничего не мог сейчас сказать на это…
– Как Билл? Он сильно изменился? –Симона держала перед собой фотку Билла.
– Похудел еще больше, щеки впавшие, – Том поймал себя на том, что невесело улыбается, – у него виски были в испарине, знаешь, в такой, когда держишься из последних сил.
– Он слаб еще очень, – успокоила Симона. – Ничего, все будет хорошо. Он поправится, и все будет хорошо…
– Да, – тихонько подтвердил Том.
Все будет…
Хорошо?
***
Кул, после ухода Тома вышел из ванной и, запахивая на себе банный халат, сел в кресло, где совсем недавно сидел Том.
Том… Его Том…
Эмоции даже после душа так и не улеглись. Он сделал то, что так хотел сделать, о чем так давно и мучительно мечтал. Но что так тщательно скрывал глубоко внутри.
Он снова был с Томом. И все это было ТАК, что у Кула до сих пор не проходило состояние шока.
Шока от себя самого – наглого, дерзкого, вызывающе сексуального и полностью покорного, в тоже время – он и сам не знал, что сможет быть таким…
А он не просто смог, он по-другому не сумел бы. Он так хотел, он так жаждал, что остановиться сил не было…
От ответной реакции Тома, до сих пор голова кружится… Неужели так и не прошла у Тома симпатия к нему? Что это? Надежда? Предчувствие?
Нет, Кул знал, что не имеет права на что-то надеяться… или все-таки имеет? Ведь, насколько он понял, Том не будет теперь с Биллом.
Братья… Не укладывается вообще в голове… Бред, шутка неудачная. И в тоже время – правда.
Кул прекрасно знал, что даже если что-то и будет у него с Томом в дальнейшем, то действительно не сейчас, а лишь когда Том сможет утрясти в своей голове, все то, что сейчас между ними и выпустить Билла из сердца.
А сможет ли Том? Это уже был второй вопрос. Кул не знал, что обо всем этом думает Билл, что чувствует, и вообще знает он об этом, или нет. Не спросил у Тома об этом – пока не спросил, время для этого еще будет.
Кул неожиданно понял, что он думать может только о Томе и ни о ком больше. Он даже не задумался о Стиве. Об их отношениях. Это могло бы показаться странным – но в том состоянии головокружительного восторга и страха, что их с Томом взаимная вспышка может в любой момент закончится, в его мыслях не было места никому другому. Да и подумать он как следует, не успел, все произошло так внезапно, что он только сейчас вспомнил, а скорее даже почувствовал, как саднят на его плечах следы от грубых поцелуев, ссадины, оставленные Томом – все это нужно будет как-то объяснить Стиву… Но Кул сейчас был неспособен жалеть о таких пустяках.
Он был очень благодарен Тому за тот ответ, который он дал на его вопрос: «Жалеешь?», и Том, чуть улыбнувшись, покачал головой и ответил: «Нет…»
Это «Нет», стоило для Кула миллионов других «Да».
Кулу было жизненно важно знать, что Том, проснувшись утром, не изменит своего решения. Что не отведет взгляда в сторону при встрече…
Сладко и в то же время с болью замирало у Кула сердце от всего того, что произошло и оттого, что есть хоть и маленькая, но надежда, что Том вернется к нему…
***
Том сел за стол, положив перед собой лист, на котором он начал два дня назад писать письмо Биллу – в тот вечер, когда Симона увезла его в клуб. Глянул на три написанных слова:
«Привет, мой родной»
Посидел минуту, собираясь с мыслями, и продолжил:
«Передаю тебе две наши фотки. Третью, где ты один я оставлю себе. Как ты себя чувствуешь, зая? Пусть все хорошо у тебя будет, окей? Я так боюсь за тебя.
На днях, скорее всего в среду, поеду на твою квартиру и все там выясню. А ты мне напиши, какие вещи там твои, чтобы я мог их все забрать. За все заплачу и со всем разберусь, так что не волнуйся? Не беспокойся ни о чем, котенок. Я завтра узнаю у Хельги, когда нам дадут еще встретиться и буду ждать этого дня…» – Том остановился, глядя на последнюю строчку.
Встретиться… мурашки по коже… Он понял, что боится этой встречи. Боится…
Он знал, что расскажет о том, что произошло сегодня у него с Кулом. Обязательно расскажет, по-другому нельзя, по-другому это будет неправильно.
Но позже, когда Билл вернется домой, когда он будет здоров.
А сейчас – нельзя, никак нельзя.
Кул сидел со Стивом на кухне, курил и слегка нервничая, наблюдал за тем, как его парень пьет кофе, жует бутерброд и увлеченно рассказывает о своей сегодняшней работе в фотостудии, о каких-то моделях, которые не могли никак понять, что ему нужно было от них на съемке…
Поддакивал, улыбался, а думал совсем о другом. О Томе думал. А еще о том, что придется когда-то снять свитер с воротником под горло, в который он кутался
весь вечер. Кул помнил, а вернее чувствовал кожей, что на спине красуются четыре продольных красных полосы, которые ему оставил Том. В другой ситуации это
бы вызвало у Кула приятные воспоминания и только, но не в этот раз. Теперь было поздно о чем-то жалеть, и Кул не жалел. Нельзя жалеть о том, о чем так долго мечтал. А мечтал он именно о таком сексе с Томом. Мечтал и получил. Хотя и распространялась его мечта намного дальше. Но о ней он старался не думать…
Но Стив этого не замечал, пока… Кул был благодарен ему за это. Он рассеянно рассматривал своего Стива – его светлую челку над темными глазами, которую тот отбрасывал привычным движением руки, открытую улыбку, немного отросшую щетину на щеках, загорелую шею, несмотря на то, что на улице был февраль – Стив недавно вернулся с трехдневных съемок на Красном море, куда его взяли в качестве помощника оператора. Широкие плечи, сильные руки, от постоянного перетаскивания съемочной аппаратуры, его любимые потертые джинсы – все это было дорого Кулу и обычно невольно вызывало улыбку, стоило им встретиться
глазами. Но сегодня от этого взгляда Кулу хотелось отвернуться, чтоб не выдать бушующие у него внутри эмоции.
Стив знал об их отношениях с Томом. Знал все, даже то, что Кул до сих пор неравнодушен к Тому. Они обсудили это в самом начале, когда он только начал встречаться со Стивом. Они были не очень трезвы, и тогда Кул все ему выложил, не в силах держать это в себе. Стив воспринял почти спокойно, достойно, по-мужски. Надеясь, что когда-нибудь, со временем, Кул сможет забыть о прошлом и полюбить хоть немного его. Они остались вместе. И им было хорошо вдвоем.
Настолько, насколько это возможно при таких обстоятельствах. Стив ревновал, но молча, зная, что они в колледже видятся каждый день, он старался держать себя в руках, утешаясь тем, что Том очень любит Билла – в этом он сам был уверен.
– Что-то не так? – Стив прекрасно видел этот рассеянный взгляд своего парня.
– Все нормально, просто устал, голова трещит… – Кул чуть улыбнулся.
Стив поставил на стол чашку с недопитым кофе.
– Может тогда спать?
– Ты иди, я докурю и приду…
– Окей, я в душ, – Стив встал и потрепал по макушке Кула.
Кул остался один. Слышал, как Стив зашел в ванную, зашумела вода, через некоторое время все стихло, и он услышал как щелкнула открывающаяся дверь в спальне…
Конечно, он знал, что не сможет тут сидеть до утра. Знал, что тоже нужно идти.
Зашел в ванную и стянул с себя свитер, оставшись в футболке. Чуть повернул голову, разглядывая темно-красное пятно, обещающее завтра стать еще темнее, которое красовалось ближе к ключице.
Он даже не вздрогнул, когда открылась дверь, и вошел Стив. Никогда раньше они не закрывались друг от друга, и Кул даже не подумал об этом…
