Отвернувшись, Том достал минералку, спиной чувствуя пристальный взгляд, отвинтил крышку и начал осторожно глотать чуть жгучую от пузырьков газа жидкость, боясь поперхнуться. Смог, не подавился.
– Помню, – чуть морщась от боли, вытер губы. Прекрасно понимая, КАК они сейчас выглядят и на какие мысли наводят.
Том оглянулся. Билл не смотрел на него, отвернувшись к окну.
– Хорошо посидели?
Усмешка? Или показалось?
Мурашки по спине, от понимания, что имеется в виду. Хоть с усмешкой, хоть без.
– Нормально. Устал, я пойду, лягу, – промямлил невнятно, понимая, что сейчас лучше уйти – иначе неизвестно чем закончится этот разговор. Забрал с собой бутылку воды, побрел из кухни, так и чувствуя взгляд в спину. Тяжелый, почти прожигающий взгляд, и от этого хотелось не просто идти быстрее, а бежать, не оглядываясь.
POV Bill
Что я сейчас чувствую, после того, как увидел тебя? После того, как увидел, твои глаза, твои губы… Ты не просто целовался, ты лизался, взасос, по полной. Бл*дь! С*ка ты, Томас, какая же ты с*ка!
Пытаешься сжечь мосты? Пытаясь завязать отношения с кем-то? Пытаясь оттолкнуть этим меня? Ведь ты прекрасно знаешь, что я еще, когда ты мне позвонил, понял, что последует дальше. Я знал. Чувствовал, понимал, что простой дружеской попойкой твой вечер не ограничится. Так и получилось. Конечно, я не могу утверждать, что ты кого-то трахнул, но, если вспомнить то, что было между нами вчера, вернее уже позавчера, и то, чем это закончилось…
Вернее именно потому, что не закончилось…
Е*ать, Том! С кем ты был? С КЕМ?
Ты целовался, а значит это, скорее всего, не была обычная шлюха. Может однокурсница?
Или … однокурсник? Бл*. Однокурсник. Да? Кулар – твой однокурсник.
Почему-то сразу вспоминаю свой вопрос про то, как там дела у Стива и Кула, когда мы были в парке, и твою странную реакцию на него. Хотя, может, мне тогда просто показалось, что ты побледнел. А, может, и нет, Том? И ты действительно пытаешься сжечь мосты?
Но должен знать всего лишь одно, Томми, мосты, если ты их и когда-нибудь и сожжешь, то сожжешь вместе со мной. И только тогда, когда я совсем сдамся. Когда не смогу больше бороться за тебя. А пока я вижу, что ты любишь меня, пока я чувствую, как начинает зашкаливать твой пульс, когда я рядом – я буду бороться. Я буду сильным. Потому что знаю, что ты, даже трахаясь с кем-то, все равно остаешься моим. И не потому, что я этого безумно хочу, а потому, что твое сердце принадлежит мне. Все равно.
POV Avt
Они разошлись по своим комнатам, когда уже начал заниматься рассвет, и провалились в сон. Скорее, это был даже не сон, а какой-то вынужденный уход в небытие, которым организм себя защищает от перегрузки нервной системы. Вот так, без сновидений, в никуда. Просто чтобы потом, когда придет очередной день, были силы жить дальше.
***
Билл вышел на кухню уже около полудня. Симона накрывала стол к позднему завтраку. Она заметила покрасневшие глаза племянника и спросила с замирающим сердцем:
– И в каком часу приполз твой брат?
Билл налил себе кофе, сел на диван, глядя куда-то в пол, просто чтобы не смотреть в глаза Симоне, и она поняла, что все это для Билла тоже очень нелегко.
– Часов в шесть, – наконец-то сказал он и усмехнулся. – На славу погулял.
Сердце сжалось в груди у Симоны и, прикрыв глаза, она отвернулась к окну.
– Ты с ним разговаривал?
– Нет, практически. Он спать хотел, – маленький обжигающий глоток ароматного напитка, и тепло растекается в горле.
– Ты не спал, пока он не пришел. Ты его ждал, – сказала Симона. Не спросила.
– Я не мог. – Тихо ответил и снова опустил голову, глядя на свои руки.
Симона промолчала.
– Ты не должен так себя выматывать, Билл. – Через минуту тихо, но твердо сказала она, хотя и понимала, что это невозможно, пока Билл не смирится с тем, что решил его брат. – Тебе просто нельзя так поступать с собой.
Билл усмехнулся невесело.
– Не получается по-другому. Он решил все за нас обоих. У меня не было шанса высказать своего мнения.
Симона не спеша, кивнула. Как же ей хотелось сказать Биллу, ПОЧЕМУ Том принял решение сам. И не имела на это права, это было невыносимо больно. И еще – она очень боялась за пока еще слабое здоровье Билла.
– Наверное, я не должен говорить об этом. Ты – его мать. А такие отношения, как есть у нас… – Билл чуть запнулся, – как были у нас с Томом, наверное, для тебя это…
Билл окончательно смутился, не зная как продолжить.
Симона отрицательно покачала головой.
– Билли.– Симона грустно улыбнулась ему. – Я никогда не имела ничего против того, чтобы вы были вместе, это правда.
Она оглянулась, и Билл поднял на нее глаза.
– А сейчас? – тихонько спросил он.
Симона затушила сигарету.
– Родной мой, то, что ты оказался моим племянником и двоюродным братом для Тома, мало, что изменило. Я любила тебя и до этого всего, как сына любила, даже не понимая – почему. А сейчас эта любовь просто получила объяснение, но никак не стала меньше. Ты родной нам человек, действительно родной, Билл. И то, что происходило между вами, началось задолго до того, как мы об этом узнали. Поверь, для меня не было, и нет ничего более важного, чем то, чтобы вы были счастливы. Каждый. У меня нет никого ближе и дороже вас.
Билл кивнул, допил кофе, облизал губы.
– Спасибо. Ты не представляешь, как мне важно то, что ты сказала.
И до Симоны вдруг дошло.
– Ты думал, что я «помогала» принять Тому решение? Нет, родной. Это решение он принял сам. И оно касается только тебя и его.
Билл опустил взгляд, Симона видела, как он вздрогнул.
– Но я не понимаю. Он же любит меня, как раньше. Тогда почему все так сложно?
Симона в порыве шагнула к Биллу и прижала его голову к себе.
– Милый, я знаю, каково тебе сейчас. Мне жаль, но я не могу помочь. Я вижу, что Том сейчас творит, и боюсь, как бы он сгоряча каких-нибудь глупостей не наделал. Ты прав, он тебя любит. Просто, дай ему время понять, как с этим жить. Вам обоим нужно время. Прежде всего, чтобы ты полностью выздоровел. Слышишь? Я очень боюсь за тебя, Билл. Пообещай мне, что ты не будешь так себя изводить.
Билл выдохнул, чувствуя, как нежные пальцы гладят его голову, и кивнул.
– Я знаю, ты сильный, родной. Ты сильнее Тома, жизнь тебя таким сделала. То, что ты пережил в свои годы, другим и за всю жизнь не выпадает. А Томка – он импульсивный, у него все чувства наружу. Может в этом есть и моя вина – я так его воспитала, я его оберегала, как могла, у него и проблем-то в жизни не было, до нынешнего момента. Поэтому он не знает, как с этим всем поступить. Ты не представляешь даже, как ты нужен ему. – Симона прижалась губами к темным волосам, закрыла глаза, и на ресницах блеснули слезы.
– Все, что нас не убивает, делает сильнее, да? – произнес Билл.
Симона закусила губу, чтобы найти силы запереть в себе то, что рвалось наружу.
Том появился только тогда, когда Симона уехала в клуб, а Билл, судя по звуку, явно вернулся в спальню и включил телевизор. Ох, как же тяжко сейчас было Тому. Все навалилось на него неподъемным грузом, но сильнее всего – похмелье и чувство стыда. С одной стороны, Билла хотелось сейчас увидеть меньше всего на свете. А с другой – хотелось прижаться грудью к его спине, обняв за талию и прошептать: «Прости меня, я такой идиот». Тому казалось, что после этого и голова бы перестала болеть.
С такими противоречивыми желаниями Том побрел на кухню. Конечно, он понимал, что с Биллом ему придется встретиться, так или иначе, а вот на счет прижаться к нему, обнять… Что-то подсказывало Тому, что даже если сейчас он сам на такое решится, то Биллу будет не до объятий. Он прекрасно помнил, как утром посмотрел на него Билл. Он заметил все, все те детали, которые Тому хотелось скрыть любой ценой. Припухшие губы, как ни поджимай, выглядели и сейчас просто «замечательно». Конечно, это было из-за удара, но смотрелось почему-то совсем по-другому. Очень недвусмысленно «по-другому».
