– Ладно…
– А что не так? – Он сердито смотрит на меня.
– Ничего. Просто это как-то странно – менять масло в чьей-то машине.
– Я многие месяцы следил за заменой масла в твоей машине. Почему именно сейчас тебя это так удивляет?
Он прав. Он всегда занимался обслуживанием моей машины, и мне иногда кажется, что он просто параноик, ремонтирует и заменяет детали, когда это не требуется.
– Не знаю. Наверное, я просто забываю, что мы были обычной парой, – признаю я, ерзая в кресле.
– Объясни.
– Мне трудно вспомнить такие обыденные вещи, как замена масла, или тот раз, когда ты разрешил мне заплести тебе косички, – я улыбаюсь воспоминанию, – потому что мы всегда переживаем какой-нибудь кризис.
– Во-первых, – усмехается он, – никогда не вспоминай про тот ужасный случай с косичками. Ты хорошо знаешь, что я позволил тебе это только потому, что ты меня подкупила.
Он слегка стискивает мое бедро, и я ощущаю под кожей теплую волну.
– Во-вторых, я думаю, ты отчасти права. Было бы здорово, если бы твои воспоминания не омрачались моей дурацкой привычкой все портить.
– Дело не только в тебе. Мы оба виноваты, – поправляю я.
Ошибки Хардина обычно были более разрушительными, но и я не ангел. Нам нужно перестать винить себя и друг друга, чтобы найти какой-то компромисс – вместе. Но этого не произойдет, если Хардин продолжит бичевать себя за ошибки, совершенные в прошлом. Он должен себя простить… Тогда он сможет двигаться дальше и стать тем, кем, я знаю, он хочет быть.
– Ты – нет, – настаивает он.
– Вместо того чтобы топтаться на месте, решая, кто прав, кто виноват, давай решим, как потратить остаток дня после того, как нам заменят масло.
– Мы купим тебе айфон, – говорит он.
– Сколько раз мне нужно повторить, что я не хочу айфон?.. – бурчу я.
Да, мой телефон медленный, но айфон дорогой и сложный, а этого я себе сейчас позволить не могу.
– Все хотят айфон. Ты просто из тех, кто не хочет следовать веяниям моды. – Он смотрит на меня, и я замечаю на его щеках ехидные ямочки. – Поэтому ты и носила в колледже юбки в пол.
Он находит свою шутку уморительной, и машина заполняется смехом.
Я игриво хмурюсь в ответ на старый прикол.
– Я не могу себе сейчас позволить такую покупку. Мне нужно платить за квартиру и продукты. Ну, знаешь, за все необходимое. – Я закатываю глаза, но улыбаюсь ему, чтобы смягчить удар.
– Только представь, что бы мы могли делать, если бы у тебя тоже был айфон. Мы могли бы общаться еще больше. И, знаешь, я бы мог купить его тебе сам, так что не беспокойся о деньгах.
– Я могу представить себе, только как ты отслеживаешь мой телефон, чтобы узнать, куда я хожу, – огрызаюсь я, игнорируя его непреодолимую потребность что-то мне покупать.
– Нет, мы могли бы пользоваться видеочатом.
– Зачем?
Он удивленно смотрит на меня и качает головой:
– Только представь себе, что сможешь видеть меня каждый день на сияющем экране своего нового айфона.
В моей голове всплывают сцены секса по телефону и видеочату. Представляю себе, как бесстыдно перелистываю на экране фото, на которых Хардин ласкает себя. Да что это со мной?
Мои щеки горят, и я не могу отвести глаз от его коленей.
Хардин приподнимает пальцем мой подбородок и заставляет посмотреть ему в лицо.
– Да ты думаешь об этом… обо всех этих грязных штучках, которые мы могли бы делать через айфон.
– Нет, не думаю.
Пытаюсь сменить тему:
– Мой новый кабинет – просто прелесть… Вид открывается чудесный.
– Правда? – Хардин сразу мрачнеет.
– Да, а из буфета вид еще лучше. А кабинет Тревора…
Я замолкаю на полуслове, но слишком поздно. Хардин уже смотрит на меня и ждет, чтобы я договорила.
– Нет-нет. Продолжай.
– Из кабинета Тревора самый лучший вид, – договариваю я.
Мой голос звучит намного спокойнее и увереннее, чем я себя чувствую на самом деле.
– А как часто ты бываешь в этом кабинете, Тесса? – Хардин бросает на меня быстрый взгляд и снова концентрируется на дороге.
– Я бываю там дважды в неделю. Мы вместе обедаем.
– Вы что? – рычит Хардин.
Не надо было заговаривать с ним о Треворе до ужина. Или вообще не надо было говорить. Не стоило вообще упоминать его имени.
– Я обычно с ним обедаю, – признаюсь я.
К несчастью для меня, в этот момент мы останавливаемся на светофоре, и мне не остается ничего, кроме как встретиться с Хардином взглядом.
– Каждый день?
– Да…
– Для этого есть какая-то причина?
– Он единственный из моих знакомых, у кого обеденный перерыв в то же время, что и у меня. Кимберли так занята, что вообще не ходит на обед. – Я активно жестикулирую, чтобы придать убедительности своему объяснению.
– Так ты изменила время обеда?
Загорается зеленый, но Хардин нажимает на газ, лишь когда позади нас раздаются раздраженные сигналы.
– Я ничего не меняла. Тревор – просто мой коллега. Все, точка.
– Да уж, – выдыхает Хардин. – Я бы предпочел, чтобы ты не обедала с долбаным Тревором. Я терпеть его не могу.
Со смехом кладу свою руку поверх его.
– Ты становишься ужасно ревнивым. Это происходит только потому, что мне больше совершенно не с кем обедать, особенно учитывая то, что две другие девушки, которые обедают в то же время, всю неделю на меня злились.
Плавно перестраиваясь в соседнюю полосу, он искоса бросает на меня взгляд.
– Что ты имеешь в виду? Злились?
– Ну, не то чтобы злились. Не знаю, может, у меня просто паранойя.
– Что случилось? Расскажи мне, – настаивает он.
– Ничего особенного. Просто у меня такое чувство, что я почему-то им не нравлюсь. Я часто замечаю, что, глядя на меня, они смеются или перешептываются. Тревор говорит, они любят посплетничать. Клянусь, я слышала, они говорили о том, как я получила эту работу.
– Что же они говорили? – мрачно усмехается Хардин.
Костяшки его пальцев, сжимающих руль, побелели от напряжения.
– «Мы-то знаем, как она получила эту работу». Что-то вроде того.
– Ты сказала им что-то? Или Кристиану?
– Нет, я не хочу никаких проблем. Я работаю всего неделю, и мне не хотелось бы бежать и жаловаться кому-то, будто я школьница.
– К черту это все. Скажи этим дурам, чтоб отвалили. Или я сам расскажу обо всем Кристиану. Как их зовут? Может, я их знаю.
– Это все не так важно, – отвечаю я, пытаясь обезвредить бомбу, которую сама и зарядила. – В каждом офисе есть парочка таких злюк. Те, что в нашем, просто избрали целью меня. Не хочу раздувать из этого скандал. Я просто хочу влиться в коллектив и, может, даже завести друзей.
– Это вряд ли случится, если ты позволишь этим сучкам и дальше так себя вести, а сама целыми днями будешь тусоваться с Тревором.
Он облизывает губы и делает глубокий вдох.
Я тоже вздыхаю и смотрю на него, размышляя, стоит ли мне вступиться за Тревора.
Была не была.
– Тревор – единственный, кто пытается быть со мной приветливым, и я уже с ним знакома. Поэтому я с ним обедаю.
Я смотрю в окно на мой самый любимый в мире город и жду, когда взорвется бомба.
Но Хардин не отвечает, и я оборачиваюсь к нему. Он не отрывает взгляда от дороги.
– Я очень скучаю по Лэндону.
– И он по тебе скучает. Как и твой отец.
Я вздыхаю.
– Я очень хочу знать, как он там. Но если я задам хоть один вопрос, придется задать еще тридцать. Ты же меня знаешь.
Внутри меня просыпается волнение, и я изо всех сил стараюсь загнать его поглубже.
– Я знаю. И не стану на них отвечать.
– А как Карен? И твой отец? Разве это не печально, что я скучаю по ним больше, чем по своим родителям? – спрашиваю я.
– Нет, учитывая, кто твои родители. – Он морщит нос. – Отвечаю на твой вопрос: думаю, они в порядке. Я особенно не интересовался.
– Надеюсь, скоро я буду здесь как дома, – бездумно говорю я и снова утопаю в кожаном кресле.
– Тебе никогда не нравился Сиэтл, так какого черта ты здесь делаешь?
