— Неволин там? — Он кивнул на пожар.
Лега и Темур одеревенело молчали, будто бы только сейчас начали осознавать, что они сотворили. Басунов отвернулся, усмехаясь.
— Жарко станет — выскочит, — наконец сказал Тотолин.
— Чего?! — не поверил Дибич. Он думал, что «афганцы» сжигают труп.
— В доме он.
— Так он жив?!
После звонка сторожа Фаныча капитан слишком долго собирал свою опергруппу. В дороге ему позвонил Щебетовский; он бесновался и грозил, что уволит Дибича, потому что Басунов нашёл деньги, убил Неволина и теперь шантажирует бывшего начальника. А Неволин, оказывается, не сдался Басунову и держал оборону. Басунов крикнул «гоп!», ещё не перепрыгнув.
Дибич подбежал к двери домика и к разломанному окну.
— Герман Неволин! Неволин! Слышишь меня? Это капитан милиции Дибич! Неволин! Гарантирую безопасность! Выходи без оружия!
Пламя трещало. Два крыла жёлтого света широко разлетелись направо и налево. Справа в темноте проступила соседняя дача, по крыше и красным стенам которой мелькали чёрные тени верб, а слева распростёрлись плоские грядки огорода, и за ними полосой торчали кусты малины. Чернота неба шевелилась и двигалась — это клубился дым, подсвеченный снизу пожаром.
Герман подошёл к окну и посмотрел на двор, где толпились менты — пять человек и Дибич. Ещё несколько минут — и пожар прорвётся в комнату, вынудит выйти. Но там, на дворе, — конец всем надеждам. Менты повяжут его, а потом суд впаяет безумный срок… Сейчас перед ним стоит вопрос «свобода или тюрьма». Странно, когда решался вопрос «жизнь или смерть», на душе было легче… Надо что?то придумать…
Изломанная колуном дверь домика затряслась (это Герман отдирал доски) и открылась. Из тёмного проёма вылетел карабин «сайга» и упал к ногам Дибича. Потом вылетел магазин к «сайге». Потом раздался крик:
— Капитан! Зайди поговорить!
Дибич оглянулся на Басунова и его бойцов.
— Ещё оружие у него есть?
— Нет. Одна «сайга» была, — ответил Басунов.
Дибич легко взбежал на крыльцо, достал платок, прикрыл им нос и рот и, наклонив голову, шагнул в дымную темноту комнаты.
— Я готов говорить, — глухо произнёс он.
Из мрака в лицо ему выдвинулись два ружейных ствола бокфлинта.
— Опусти руки и медленно повернись, — приказал Неволин.
Дибич не испугался: всё ведь кончено, речь идёт лишь об условиях капитуляции. Чувство было другое — опустошительное разочарование. Раньше Неволин вызывал у Дибича даже нечто вроде симпатии: эдакий батуевский робингуд, дерзкий, но не злой. А оказалось — подлый уголовник. Не хотелось с ним спорить, не хотелось ничего ему объяснять.
Дибич опустил руки и повернулся к Неволину спиной. Неволин крепко ухватил Дибича за воротник, уткнул в бок ружьё и подтолкнул к двери:
— Вперёд четыре шага.
Дибич медленно вышел на крыльцо, где его стало видно всем. Герман оставался в раме дверного косяка, прикрываясь Дибичем. Оперативники и «афганцы» во дворе замерли, поражённые новым поворотом дела.
— Прикажи всем положить оружие на землю и зайти в сарай, — негромко сказал Герман и ещё тише добавил: — Я хочу просто уйти, капитан.
— Положите оружие и зайдите в сарай, — громко повторил Дибич.
Менты колебались. Герман выглядывал из?за плеча капитана.
— Ну! — Герман требовательно тряхнул Дибича за ворот модного пальто.
— Это приказ, — громко сказал Дибич. — Всем разоружиться и в сарай.
Оперативники отстегнули ремни с кобурами и бросили на снег. Потом друг за другом нехотя ушли в сарай. Перед крыльцом остались Лега Тотолин и Темурчик Рамзаев. Ни Герман, ни Дибич не увидели, что Басунов, стоящий поодаль, осторожно попятился в густую тень за угол домика.
— «Афганцам» тоже прикажи, — командовал Герман.
— Они мне не подчинённые.
— У меня уже спина тлеет.
— Мужики, и вы тоже, прошу как офицер, — сказал Дибич.
Темур бросил карабин к кобурам и портупеям на грязном снегу, и Лега швырнул туда же свой ТТ. Затем они направились к сараю. Двор опустел.
— Теперь надо запереть сарай, — Герман пихнул капитана вперёд и сам тоже вышел на крыльцо. — Я ничего не возьму из оружия, уйду — и всё.
Для Басунова появление Дибича с опергруппой было ошеломительным коварством судьбы: на финишной прямой его вдруг сбили с ног! Он не успел сориентироваться, что ему делать, и помнил лишь главную задачу: надо ликвидировать Немца. Как только Немец будет устранён, Басунов схватит болтающиеся рычаги управления, овладеет ситуацией, которая сейчас без водителя катится под откос. И вот внезапно ему подвернулся шанс.
Басунов вынырнул из?за угла домика с «парабеллумом» в руке.
— Нет! — успел крикнуть Дибич.
Он испугался, что Неволин тоже нажмёт на курок.
Басунов выстрелил. Германа тупо откинуло в сторону от Дибича — пуля распорола правую руку над локтем. Герман выронил ружьё, но не стал его поднимать, чтобы опять прикрыться ментом от Басунова, — да плевать на них всех! Забыв о капитане, Герман гигантским прыжком слетел с крыльца, другим прыжком достиг ворот, нырнул в калитку и исчез со двора.
Дибич пригнулся, ожидая новых выстрелов от Басунова, но Басунов вихрем пронёсся мимо и тоже выскочил со двора на улицу вслед за Немцем.
Дом горел ярко и с треском, освещая опустевший двор, валяющееся в талых лужах оружие и дровяной сарай. Вокруг пожара стеной стояла тьма.
Надо было преследовать Неволина и Басунова, но у Дибича от нервного напряжения дрожали руки и подкашивались ноги. Вот ведь какие твари!.. Устроили драку прямо вокруг него… И пусть тогда Басунов, этот волкодав, перегрызёт Неволину глотку — Неволин не должен был брать в заложники мента: беспредел не прощается. А Басунов никуда не денется, капитан его отыщет… Дибич наклонился и поднял ружьё. Бокфлинт следовало разрядить.
Капитан щёлкнул замком и разломил двустволку пополам. Оба ствола были пусты. Ему угрожали незаряженным оружием. Неволин просто пугал.
А в это время по улочке Ненастья к пылающему дому бежала Танюша.
Она приехала на электричке и ещё из вагона увидела, что их бывший домик с одной стороны горит. Почему он горит в тёмной и пустой деревне? Там что?то случилось с Герой! Ведь не домик же нужен милиционерам и всем остальным, кто гнался за Герой! Значит, они догнали Геру, и там у них стряслось что?то страшное, что?то беспощадное!
С перрона Танюша бросилась на привокзальную площадь, полезла в машину к первому попавшемуся частнику — она не испугалась этого рослого и черноусого мужика с татуировкой на запястье, она даже не подумала про опасность для себя. От станции до деревни Ненастье было пять минут езды.
— Быстрее, пожалуйста, быстрее, быстрее! — заклинала Танюша.
Сторож Фаныч уже широко распахнул ворота дачного кооператива — ждал пожарных. Танюша сунула таксисту какие?то деньги, выскочила и помчалась по улочке Ненастья к своему домику. Фаныч включил в посёлке уличные фонари. Танюша спешила от фонаря к фонарю, от фонаря к фонарю. Вдалеке над крышами появилось красное свечение пожара.
Танюша повернула в проулок и увидела, что ей навстречу несётся Герман — большой и нескладный мужчина с добрым и несчастным лицом. Ей показалось, что он бежит, будто взлетает старинный неуклюжий аэроплан, — как?то косо, в наклон, наполовину распластавшись над заснеженной дорогой. Это был Гера, Гера, Гера, живой Гера, её Гера!
А за Германом в проулок завернул другой мужчина, и Танюша его, конечно, узнала: Витька Басунов, ужасный, опасный, невыносимый и гнетущий, от которого у неё всегда сжималась душа и холодело сердце. И этот Басунов на бегу поднял руку с пистолетом и выстрелил по Герману.
Германа ударило в спину, он упал, но тотчас вскочил и побежал дальше, к Танюше, а Басунов снова выстрелил, словно дёрнул мир за хвост, и Герман опять упал и уже не смог подняться, обламываясь на руках.
Басунов видел только спину упавшего Неволина и приближался, чтобы добить: всего?то один патрон отделял его от победы. И вдруг откуда?то из ниоткуда на Басунова, визжа и рыдая, упала Танька Куделина, упала как зверюга, как нетопырь, повисла на его локте, вцепилась в пистолет, бешено впилась зубами в руку, не давая выстрелить в Неволина.
