— А мне мое — нет, — коротко бросил он, насупившись. — Куда едем?
Даша поспешила разрядить обстановку и назвала свой новый адрес.
— Вы переехали, Дарья?
— Ээ, да, — проговорила Даша, бросая косые взгляды с подруги на ее телохранителя. — Необходимость.
— А почему это Даша — Дарья, а я — Лесандра Юрьевна?! — воскликнула вдруг Леся с возмущением.
Губы мужчины иронично дернулись.
— Ну, вам же нравится ваше имя, — проговорил он, смеясь глазами. — Разве нет?
И Леся не ответила, поджав губы и откинувшись на сиденье. Путь до Кутузовского они провели молча.
А уже в доме Леси, когда Даша, предупредив озадаченную и немного удивленную Ольгу Дмитриевну, быстро ретировалась, обещав быть после семи, девушка накинулась на свою лучшую подругу с вопросами.
— Что у тебя происходит с этим твоим Артемиусом? — спросила Даша, едва они оказались в комнате Леси.
— Называй его Артемом, — с кислой миной на лице проходя вперед, выговорила Леся, — а то его свое имя бесит. Услышит еще, а мне потом попадет.
— Где ему услышать, мы тут одни… Попадет?! — темные бровки девушки взметнулись. — Это как?
— Как-как? — недовольно пробормотала Леся, усаживаясь в кресло. — Так.
— Что между вами происходит, Леся? — строго спросила Даша, подсаживаясь к подруге. — Говори!
Леся тяжело вздохнула и отвела глаза в сторону.
— Я не знаю, — произнесла она. — Он меня бесит. Реально бесит, вот, знаешь, что прям хочется его треснуть чем-нибудь! У-у-ух!.. Но всё же, — помедлила она, — он меня… он такой… другой, понимаешь? — Леся заглянула подруге в глаза. — Я не могу этого объяснить, — беспомощно проговорила она. — Он меня так из себя выводит, похлеще Нестерова! — ее ладошки сжались в кулаки, а синие глаза яростно блеснули. — Но всё же… Что в нем такого, вот что, — воскликнула она со злостью, — что я тут же в лужу превращаюсь, стоит ему на меня лишь посмотреть?!
Даша вздохнула, не зная, что сказать. Крепко сжав ее ладошку, она старалась успокоить ее касанием.
— У него такие глаза, — продолжала Леся уже тише, — светло-светло-карие, словно золотистые. Необычные.
То, как Леся проговорила это, с придыханием, задумчиво, глядя в сторону, заставило Дашу застыть.
— Ты что, — приоткрыв рот, изумилась она, — влюбилась в него?
Лесандра откровенно громко фыркнула и даже подскочила с кресла.
— Я?! — темно-синие глаза распахнулись. — Не дождется! — сдвинула брови. — Вот еще, много чести будет! — и, пытаясь оправдаться, заявила: — Просто он что-то скрывает, я точно знаю. Вечно с кем-то по телефону трещит, а только меня увидит, тут же делает вид, будто ничего не случилось.
— Ты слишком подозрительная, — улыбнулась Даша, покачав головой.
— Вот увидишь, — клятвенно пообещала девушка, — я узнаю, в чем тут дело. Или я буду не я!
Даша возражать не стала. Если Леся что-то вбила себе в голову, ее не переубедишь. Она и не стала.
Они еще долго болтали, сделали письменные уроки, даже послушали радио, обсуждая популярные музыкальные композиции, но, едва стрелка часов перевалила за семь вечера, Даша засобиралась домой.
— Вересов мне вчера такую взбучку устроил, — закатила она глаза, — ты бы видела и слышала!
— Это еще с какой стати?! — едва не задохнулась от возмущения подруга, подпирая бока.
— Потому что я, видите ли, ушла из дома и не предупредила его, когда вернусь, — скривилась девушка.
— А ты, правда, не предупредила? — с ехидной улыбкой поинтересовалась Леся.
— Я с Пашей была, — улыбнулась Даша, призналась: — И мне Вересова позлить хотелось! Он меня… достал.
Леся глубоко вздохнула, думая о чем-то своем.
— Как я тебя понимаю, — проговорила она, а потом вдруг предложила: — Хочешь, я Артема попрошу тебя до дома отвезти? А то одной, на метро как-то небезопасно.
Даша рассмеялась.
— Почему же небезопасно? Я так уже сто лет передвигаюсь.
— Всё равно, — настаивала девушка. — Мне так спокойнее будет.
— Ну, если тебе будет спокойнее, — согласилась Даша, вздохнув, — тогда ладно. Зови своего Артемиуса.
Леся улыбнулась и поспешила к двери, а Даша, бросив быстрый взгляд в окно, отчего-то нахмурилась.
Как-будто что-то было не так в надвигающихся на Москву сумерках. Словно ожидание надвигающейся опасности захватило и не отпускало. И когда она забиралась на сиденье роскошного автомобиля, и когда, глядя на озаренные огнями, улицы столицы, направлялась на Кутузовский, и когда, бросая на Артема косые взгляды, пыталась отвлечься и думать о Лесе. Но чувство опасности, будто, схватив за горло, не отпускало ее. До того момента, пока, она не оказалась около дома.
— Доброго вечера, Дарья, — сказал ей водитель, бросив на нее быстрый взгляд в зеркало заднего вида.
— До свидания, Артем, — попрощалась Даша и, уже выскользнув из машины, повернулась к нему лицом и добавила: — Не обижайте Лесю.
— Не обижу, — заверил ее мужчина после долгой томительной паузы.
— Хорошо, — улыбнулась ему девушка и поспешила к подъезду, уже не услышав, как Артем выдохнул:
— Если она не вынудит меня сделать это, — и, резко надавив на газ, рванул с места.
Не видя, даже не обратив внимания на то, как дверь подъезда через несколько секунд после того, как в нем скрылась Даша, распахнулась, и внутрь проскользнула темная мужская фигура, окутанная мрачным ореолом надвигающейся беды.
Глава 24
Она чувствовала его приближение. Сразу заподозрила что-то, предчувствуя беду и опасность, а, когда клетка подъезда захлопнула за собой дверь, Даша насторожилась еще сильнее. Сердце понеслось вскачь, а в горле, надрываясь, бился пульс. Она задышала чаще, но не обернулась, чтобы проверить, что не так.
Ничтожные секунды, в течение которых она, стремительно рванувшись вперед, сглотнула острый комок боли в горле и стала продвигаться вперед, поднимаясь по ступенькам, перескакивая через них.
Мимоходом поблагодарила горящие, не выкрученные в подъезде лампочки, уловила и тут же отпустила от себя мысль, ждать ли ей лифт, и стремглав кинулась на нужный этаж, не дожидаясь его прибытия.
Опасность. Острая, ощутимая, почти материальная опасность, которую Даша чувствовала спиной, она, казалось, взяла ее в тиски удушливой волны страха, наполнила собою воздух, который девушка сейчас с трудом впихивала в себя, заставляя себя дышать ровнее. Опасность, которую она ощутила еще у Леси, отдавала горчинкой и прошлыми страданиями. И она травила ее снова, вынуждая не идти, а бежать, поднимаясь по лестнице всё быстрее.
Ведь у этой опасности было имя, хотя она и боялась произносить его даже мысленно. Никогда больше. Никогда. Она избавилась от прошлого, почти забыла его, выбросила из памяти. Много лет назад, так?
Но… позволило ли прошлое ей отпустить себя?..
Не желая получать ответ на этот вопрос, Даша бежала вперед, от этажа к этажу, не останавливаясь ни на мгновение, хватаясь за перила, не оглядываясь назад. В висках предательски стучала спасительная мысль о побеге, о новом побеге в другую реальность, в ту сказку, о которой она мечтала и которую получила…
Но на пятом этаже убежать не удалось.
Всё поменялось почти молниеносно, Даша не успела ничего понять или осознать произошедшее.
Ее неожиданно и резко, очень грубо схватили сзади, вынуждая остановиться, и с силой сжимая, будто тисками, ворот ветровки. Потянули на себя, зажимая материей горло и вынуждая девушку беспомощно хвататься то за куртку, то за воздух в бесплотной попытке вырваться или же просто дать себе возможность дышать. Девушка стала задыхаться от удушья, скованное воротом куртки, горло конвульсивно сжималось, но не получало доступа кислорода. Даша попыталась вырваться, рванулась вперед, махнула руками, но…
Еще мгновение, какое-то ничтожное мгновение, и она оказалась прижатой лицом к холодной стене. От соприкосновения с ледяным камнем стены лицо обдало болью, и Даша, поморщившись, тяжело задышала.
