— Ну что ж, делаем свои ставки. Бой на кулачках!
— Есть кто-нибудь, кто ставит деньги на малыша? — спросил Люк.
Толпа весело рассмеялась.
— Гнат, — повернулся я к нашему лидеру. — Монеты есть?
— Да, — кивнул тот и кинул мне монету, — десятка!
Ловко поймав монету, я спросил Люка:
— Я могу поставить на свою победу?!
— Ха-ха-ха!
Взрыв смеха меня малость даже оглушил, при моей-то чувствительности. Смеялись все, кроме Люка, который серьезно смотрел на меня.
Когда все немного успокоились, он не спеша потянулся к своему кошелю и, достав такую же десятку, как у меня, сказал:
— Ставлю на малыша.
Смеяться никто не рискнул, хотя многие заухмылялись.
— Ну что ж, БОЙ!
После этих слов противник резко прыгнул ко мне, намереваясь покончить со всем одним ударом.
ГЛАВА 8
Рывком входя в ускорение, я специально задержал себя в некоем промежуточном состоянии между входом и выходом из него. Я надеялся двигаться достаточно быстро, чтобы успевать реагировать на атаки своего противника, но делать это так, чтобы мои движения были заметны обычному взгляду и хоть и оставались очень быстрыми, но не были бы настолько невероятными. Здраво рассудив, что перед такой толпой народа было бы правильным скрывать свои истинные возможности и что такой трюк поможет мне продержаться в ускорении намного больше обычного, я начал действовать… И что самое удивительное, все прекрасно получилось. Я видел все движения подростка, который спешил ко мне, и со скоростью немного выше, чем его, начал движение.
Ощущения были довольно необычные, и я некоторое время просто уворачивался от ударов. Через минуту до меня дошло, что вся толпа смеется над моим противником, который, гоняя меня по арене, так ни разу до меня и не дотронулся. Это его взбесило, и он, собрав все силы, мощным рывком прыгнул ко мне. Пропустив подростка чуть вперед, я сделал шаг в сторону и, оказавшись сбоку от него, провел удар по основанию опорной ноги.
Как и ожидалось, противник в своей ярости ничего подобного не ожидал, а в особенности такого коварства, и с громким звуком впечатался спиной в землю.
Подняться я ему не дал. Классическая боксерская двойка в подбородок и парень в нокауте.
«А руки-то помнят!» — довольно подумал я, сжимая и разжимая кулаки.
Выйдя из ускорения, первым делом обратил внимание на стоящую вокруг тишину.
— Я же говорил, что он побьет этого верзилу, — очень звонко в этой тишине прозвучал веселый голос Ника, обращающегося к Киру, и тут же Ник кивнул какому-то толстяку:
— Эй! Я выиграл! Деньги гони!
И тут толпа взорвалась. Что там началось! Кто-то рвал свою бороду, кто-то — бороду соседа. Зрители загомонили, стараясь перекричать друг друга. Кто-то кричал, что так не бывает и что это все подстава. Люди, принимавшие ставки, довольно улыбались, и только Люк смотрел на меня очень серьезными внимательными глазами.
— Иди сюда, — махнул он мне рукой, и я подошел, не имея возможности ослушаться. — Ты Нелюдь? — спросил он, глядя мне в глаза.
— Да, — ответил я, стараясь не отвести взгляд.
— Мне кажется, недавно ты был чуть поменьше.
Я равнодушно пожал плечами, якобы не зная, что ответить. И по спине пробежал холодок опасности.
«Именно сейчас я как никогда хожу по лезвию ножа», — подумал я.
— После стрелки найдешь меня и заберешь свой выигрыш, понял? — сказал мужчина.
Я молча кивнул.
— Хорошо, тогда иди.
Возвращаясь к своим, я старался вести себя спокойно и как можно более уверенно.
Но внутри меня терзали смутные сомнения. Люк выглядит тертым калачом, сразу видно, что он в чем-то меня подозревает. И, вспоминая человека, которого я съел, не скажу, что беспочвенно. Блин… может, после боя сразу сбежать?
Нет! Не вариант. Тогда он на моих ребятах отыграется. И им будет очень плохо. А ведь я не могу их бросить. Дело не в том, что я такой альтруист. А в том, что я дал себе обещание заботиться о них. И если с ними что-то случится, то я не смогу себя простить. Это такой груз, который всю жизнь будет тянуть меня вниз, не давая свободно дышать и чувствовать себя человеком…
А если всех забрать и уйти из трущоб? Здесь слишком тяжело выживать даже взрослым, что уж про детей-то говорить. Уйдем из трущоб в нормальные районы города. Там постараемся выжить. Хотя без подготовки, без информации ничего сделать не получится. Еще попадем из огня да в полымя. Вдруг там за бродяжничество казнят? Ну это, конечно, вряд ли. Ну а вдруг? Или на опыты магам отдают? Эх, не катит такой вариант. Да если даже и припрет, то у нас точно ничего не получится. У нас, с учетом Гната, четверо нетранспортабельных. С ними мы далеко не уйдем. Блин! Черт бы побрал этого Люка! Черт! Что ему нужно вообще?! «За выигрышем зайди», — сказал он. Как будто здесь мне его отдать не мог! Тут бы и авторитет свой поднял, как человека, который ценит свои слова. Ан нет — к себе вызывает, поговорить без лишних ушей. Конспиратор, блин!.. А может, я зря себя накручиваю? Ну подумаешь, к себе пригласил: может, просто заинтересовался и дело какое предложить хочет? Ай, что гадать; схожу — узнаю.
За своими рассуждениями я и не заметил, как в центр импровизированной арены вышел Кир с ножом. Напротив него уже стоял противник. Такой же взрослый парень, как и мой, на голову возвышающийся над Киром.
— Бой! — выкрикнул Люк.
И противник Кира, разъяренный моей победой над своим другом, прыгнул на него.
Кир растерялся от такого напора и тут же был наказан длинным прямым разрезом на груди.
У меня будто оборвалось все внутри. Я не заметил, как подпрыгнул и оказался на ногах. Попытался стартануть. Но чьи-то крепкие руки с проворством обхватили мое тело и не давали сдвинуться с места.
— Не лезь, малой, — на приблатненный манер растягивая слова, проговорил мне кто-то в ухо. — Бой один на один, не лезь.
Я кивнул, показывая, что понял ситуацию и уяснил, что мое вмешательство может все испортить; еще нарушу какое-нибудь правило — и тогда все, исключат из участников, как тогда ребятам за меня отдуваться? Тем временем ситуация на арене выровнялась: Кир несколько раз полоснул своего противника по телу и показал, что не нужно преждевременно праздновать победу.
Но все-таки преимущество в силе, возрасте и опыте было не на стороне Кира, и он обзавелся еще несколькими свежими порезами. Кровь сочилась из них, и мальчик на глазах начал слабеть. Я уже видел, как он побледнел и начал заваливаться назад.
Рванув вперед, я подхватил его на руки и не дал повалиться на землю.
— Он проиграл! — поднял я руку.
Люк кивнул. А противник Кира что-то разъяренно рыкнул на меня, но ослушаться Люка не мог.
Подхватив Кира, я вернулся, досадуя, что сорвался и потерял над собой контроль. А вдруг действительно нарушил бы что-нибудь?
Моим вторым противником был лысый мальчишка с фингалом: он беззубо ощерился, вероятно пытаясь запугать, и приготовился к бою.
— Начали! Бой!
Этот парниша учел причины неудачи моего предыдущего противника и не стал с ходу бросаться на меня. Вместо этого он аккуратно приблизился и начал осторожно работать руками, пробуя мою защиту на прочность.
Ну что сказать, тактику он выбрал правильную. Руки у парня намного длинней, чем у меня, здесь преимущество на его стороне. Да и к тому же он достаточно ловок, чтобы не давать низкорослому противнику долго от него убегать. Но кое-что он не учел, а точнее, кое-чего не знал. А не знал он того, что я могу входить в ускорение и своевременно реагировать на его атаки.
Пропускаю его удары, а где-то отвожу в сторону, понемногу уворачиваюсь. Парень начинает заводиться, и его щербатая ухмылка превращается в хищный оскал. Он делает широкие замахи и со всей силы старается ударить меня.
Однажды я прочитал в одной статье, что под мышкой находится болевая точка, и что если сильно туда ударить, то рука может потерять чувствительность… Что ж, сейчас проверим.
