Бесконечность любви, бесконечность печали

«Нервы ни к черту», - потянулась она к шкафчику, где стояла початая бутылка.

С некоторых пор пятьдесят-сто граммов коньяка вечером стали для Леры почти нормой. Иначе не засыпается.

«Сволочи, кругом одни сволочи! - опрокинула она вторую под­ряд рюмку, спрятала бутылку, хлопнула дверцей кухонного шкаф­чика и почувствовала, что нестерпимо хочет спать. - Тяжелый день... Пора в кровать, утро вечера мудренее».

Смыв макияж, Лера, еле держась на ногах, добралась до спаль­ни, стянула покрывало, сунула в телефон подзарядку. Отреаги­ровав на это, дисплей высветил пропущенные звонок и SMS от Обухова. Звонил пять минут назад, пока она была в ванной. Вос­клицательный знак в сообщении требовал срочно перезвонить. Сон как рукой сняло.

«А вдруг его грымза уже рядом? Лучше СМС», - решила Лера пе­рестраховаться.

С некоторых пор в телефоне Юрия она значилась как «Концер­ты»: легче объясняться с супругой, если та начнет задавать во­просы. Скопировав полученное утром по рассылке приглашение от реального агентства на концерт заморской звезды, она перена­правила его Обухову. Звонок раздался практически сразу.

- ...Извини, пропустила...

- Значит, так, - он не слышал ее. - Все плохо, хуже не бывает.

- Что такое?

- Балай звонила, у нее на руках компромат. Свежий, сегодня снят... Ну как мы у тебя... короче, понимаешь.

- Врет! Не может такого быть! - не поверила Валерия. - Это она пугает, чтобы...

- Не врет, я ее, стерву, хорошо знаю... А вот ты... Что ты за руко­водитель, бл...! - повысил он голос. - Это же надо! Позволить уста­новить камеру в своем кабинете!

Юра, я... Я тебя предупреждала, даже просила: давай отложим. Ремонт, полно народа, за всеми не уследишь. И кабинета пока у меня нет - временное рабочее место, - стала оправдываться Ва­лерия. - Я завтра сама...

- Завтра? Это надо было сделать вчера!!! - заорал Обухов. - Най­ди камеру и вычисли тех, кто работает против тебя!!! И против меня тоже... Все, моя в дверь звонит, - резко перешел он на шепот.

Отложив телефон, Лежнивец посмотрела на часы. Скоро один­надцать.

«Прямо сейчас ехать на работу и искать проклятую камеру? Придется... - попытавшись встать, она пошатнулась и без сил повалилась на кровать. - Когда же могли снять? Только сегодня. Юрий давно не приезжал... Приспичило ему! В комнату переговоров я перебралась позавчера, никакой камеры не видела, только столы и стулья. Когда же ее установили?.. Ключи у меня, а до этого были у секретарши, запасной комплект хранится у вахтера, и выдает он их под роспись... Полина! Только она знала, куда я перееду на время ремонта, - могла и дубликат сделать, и камеру установить! Как чувствовала: это засланный казачок! Бесполезно сейчас туда мчаться: сто процентов - никакой камеры там уже нет. Завтра прижму эту тварь. Никуда не денется, расколется! Так что спать, лучше пораньше встану.

Уже в полусне она настроила в телефоне будильник на пять утра и сразу же отключилась...

В ожидании новостей о состоянии матери Кира сидела на ку­шетке в больничном коридоре и искала в Интернете все, что связано с инсультом. Слово такое она прежде слышала, но вот на­сколько опасен этот диагноз, заинтересовалась впервые.

«Третий час ночи, и хоть бы кто слово сказал! Вот она, наша хва­леная медицина! - почувствовав, как затекла спина, Кира попыта­лась найти более удобное положение. Мимо на каталке провезли очередного больного, вокруг которого суетились медики. - Везут и везут, прямо конвейер... А если доктор скорой прав? Как он ска­зал? После инсульта или смерть, или инвалидность. Цинично, но ведь правда, - захлопнула она крышку телефона. - Уж лучше, как у отца: инфаркт - раз и нету. А теперь что? Мне всю жизнь за ней ухаживать?»

Наконец из распахнувшейся двери вышел доктор.

- Вы дочь Людмилы Семеновны? - поправив очки, на всякий случай уточнил он и представился: - Заведующий реанимацией Кульков.

- Как мама? - встрепенулась Кира.

Положение серьезное, - опустил взгляд доктор. - Весь необ­ходимый комплекс терапии мы провели, больная подключена к системе жизнеобеспечения... Но... Порадовать вас пока нечем. Вы не скажете, как долго она находилась без присмотра? Хотя бы при­близительно.

- Ну... я уже говорила доктору скорой, - пожала плечами Кира. - Я принимала ванну, когда погас свет. С мамой на тот момент все было хорошо. Затем... - она замялась. - Дали свет, я вернулась в ванну, после привела себя в порядок, оделась, забеспокоилась, что ее долго не слышно, спустилась вниз - а она лежит... Примерно, сорок минут... ну пятьдесят максимум.

- Много... - удрученно вздохнул заведующий. - Пока приехала скорая, пока к нам доставили... Если бы хоть на полчаса раньше, возможно, удалось бы... Словом, кровоизлияние не было бы таким обширным, - пояснил он максимально доходчиво. - Она жалова­лась на давление? Что-то постоянно принимала?

- Жаловалась, - кивнула Кира. - И таблетки какие-то пила. Она постоянно в сумочке их носила. Но я... Я не медик, никогда не вни­кала, какие. Она нервничала в последнее время много, говорила о проблемах на работе.

- Понятно. Вы могли бы дома заглянуть в сумочку и посмотреть, что она принимала?

- Да, конечно. А сейчас мне к ней можно?

- Нет. Она... она спит. И вы езжайте домой, отдохните, - посове­товал доктор. - Если до утра она... В общем, дождемся утра.

По тому, как тщательно он подбирал слова, Кира поняла: поло­жение матери - серьезней некуда.

«Неужели все? Неужели никакой надежды? - мелькнуло в голо­ве. -Я не готова...»

Стало страшно.

- Она выживет? - ухватив доктора за рукав, спросила она с отча­янием. - Она врач, вы позвоните...

- Девушка, мы хорошо знаем, кто такая Людмила Семеновна, какую должность занимает. Но врачи - не Боги, - аккуратно убрал ее руку доктор, снял очки и стал их протирать салфеткой. - При таком диагнозе и у сильных мира сего, и у простых смертных шан­сы равные. Так что дождемся утра, а там решим, что делать. Пока остается только надеяться...

«...что доживет до утра», - мысленно закончил он фразу.

- А завтра можно ее навестить? Ну там покушать привезти...- неуверенно спросила Кира

- Посмотрим, - уклончиво ответил доктор. - Сейчас езжайте до­мой. Утром позвоните в справочную, вам все скажут.

- А вам можно позвонить?

- Лучше звоните на пост. В самом отделении я без телефона, - тактично пояснил отказ заведующий. - Я продиктую номер... За­писали? Извините, мне пора. До свидания, - он сделал шаг в на­правлении дверей реанимации. -... Да, и вот еще что, - обернулся он, - на всякий случай предупредите родственников...

Заметив, как девушка вздрогнула, врач осекся, отвел взгляд.

- ...Хотя, пожалуй, пока не стоит, - пробормотал он и продолжил движение.

- У нас нет родственников... - донесся до него растерянный го­лос.

Остановившись, заведующий оглянулся на закрывшуюся за спиной дверь, подумал и направился в кабинет. Присев, пересмо­трел лежащие на столе данные обследований, вытащил из ящика мобильник и набрал номер.

- ...Доброй ночи. Кульков. Извините за столь ранний звонок, но хочу доложить: несколько часов назад нам доставили Людмилу Семеновну Балай с обширным кровоизлиянием правой... Да, та самая, - подтвердил он. - Сделали все, что могли. Состояние очень тяжелое, можно сказать, критическое... Да... Да... Понял, - закивал он. - Нет, родственников нет, только дочь... Хорошо, жду звонка...

Домой Кира вернулась в пятом часу утра. Сбросила в прихожей обувь, добрела до дивана, не раздеваясь, легла на него, натянула на себя плед, закрыла глаза, но только стала проваливаться в дре­му, как вдруг почудилось, хотя скорее уже приснилось, что наверху кто-то ходит. Сон как рукой сняло. Подхватившись, она испуганно вжалась в мягкую обивку, прислушалась. Вроде тихо. Показалось.