Бесконечность любви, бесконечность печали

Вадим взял телефон.

- Андрей Леонидович... Спасибо, но это потом... У меня другое, более срочное дело. Необходимо отыскать человека по фамилии Лежнивец... Петр... Не знаю отчества, но еще несколько лет назад он был в должности... Да, он... - подтвердил Вадим, удивившие!, осведомленности Поляченко. - Живет на даче в районе Острошицкого Городка. Нужен адрес... Очень срочно! Я еду прямо туда, буду ждать звонка.. Хорошо. Спасибо.

Ладышев завел двигатель, настроил навигатор и, резко надавив на педаль газа, рванул с места...

Убедившись, что погони нет, Валерия перешла на шаг, а затем и вовсе остановилась отдышаться.

- У вас что-то случилось? - услышала она за спиной. Прямо к ней спешила пожилая пара - мужчина с тросточкой и худощавая женщина в кокетливой шляпке-панамке. - Кто-то звал на помощь. Это не вы? На вас напали? Среди бела дня! Ай-яй-яй! - принялись они сочувствовать. - Вы плакали... И одежда грязная... Вы упали? Вас били? Надо вызвать милицию!

- Не надо!.. Вам показалось, - тяжело дыша, отмахнулась Валерия и, ускорив шаг, направилась в сторону больницы.

А может, все-таки вызвать милицию? - с сомнением вдогонку ей крикнул седовласый мужчина.

Лера даже не обернулась.

«Не хватало еще перед персоналом в таком виде появиться, - подумала она и, свернув за угол, осмотрела свою одежду: увы, ско­рее всего, светлые джинсы придется выбросить. - Сволочь!» - про­должила она внутренний разговор с Вадимом, глянула на лицо в маленькое зеркальце и тут же вспомнила, что оставила косметич­ку в кабинете.

К счастью, захватила солнцезащитные очки. Зазвонил мобиль­ник. Обухов.

- Забрала диск? - первым делом спросил он.

«Черт!» - Лера словно споткнулась.

О диске-то она забыла!

- ...Пока нет, только сумму обговорили, - соврала после неболь­шой паузы.

- Сколько?

- Не по телефону. Как ты понимаешь, таких денег с собой не ношу. Не забудь: расходы пополам.

- Может, я с ним сам встречусь? - занервничал Обухов.

- Исключено. Предупредил, что будет иметь дело только со мной.

- Ладно. Я позже позвоню.

По тону не понять, рад он или не рад тому, что дело почти ре­шено.

«Гад! Деньги как от сердца отрывает, - Валерия презрительно скривилась. - Заполучу диск - будешь все мои желания бесплат­но исполнять, золотая рыбка!.. Вот только как этот чертов диск забрать у Вадима? Придется блефовать - убедить Юрия, что он уже у меня. А как он правду узнает? Не станет же ему сам Ладышев названивать и предлагать: будьте добры выкупить у меня диск с пикантной информацией про вас! Да, так и сделаю, - решила она, поднимаясь по ступенькам в приемный покой. - Дался ему этот ребенок!.. - скривилась она досадливо. - Нет его!..»

13

К больнице Клюева Ладышев подъехал только к пяти. Пока добрался до Острошицкого Городка, пока нашел дачу Лежнивца, пока беседовали, прошло немало времени.

Как он и предполагал, хозяин дачи встретил нежданного гостя с большой подозрительностью и, увидев в его руках историю родов умершего сына, не смог скрыть боли: зачем ворошить прошлое?

Ребенок умер почти сразу после рождения - точка. Супруга тогда тоже находилась в ужасном состоянии - и моральном, и физиче­ском. Дабы не травмировать ее психику еще сильнее, он согласил­ся не забирать тельце младенца из больницы, чтобы похоронить его, и за это ругает себя всю жизнь. Неправильно поступил, не по-человечески.

В конце концов Лежнивец совсем расчувствовался и внял просьбам гостя взглянуть на страницу, где размашистым почер­ком было выведено: оба родителя отказались от больного ново­рожденного ребенка.

Хозяин не мог скрыть недоумения: да не писал он никакого от­каза! И никто ему этого не предлагал. Он прекрасно помнит, как все произошло. Роды у Валерии случились преждевременные, скоротечные, а он в это время был в длительной командировке в Казахстане и с ней общался исключительно по телефону. Супруга, чтобы его не расстраивать, когда звонила, ничего не сказала про неудачные роды. Уже по возвращению сообщила, что младенец, к несчастью, умер, и он, Петр, даже не увидел сына.

Потом Валерия его же постоянно попрекала: мол, не уехал бы - все могло сложиться по-другому. Вот только как он мог отказать­ся и не ехать, если решался вопрос государственной важности? Да и по срокам еще было в запасе несколько недель, он это хорошо помнит.

- Как такое могло произойти? Кто посмел за меня решать судь­бу моего ребенка?! - занервничал он.

Да так занервничал, что Вадиму пришлось повременить с глав­ным вопросом: чей все-таки это был ребенок? - и срочно оказы­вать помощь немолодому уже человеку, искать лекарства в шкаф­чике, отпаивать каплями. Наблюдая за Лежнивцом, искренне переживавшим открывшиеся подробности давней истории, Ва­дим убедился воочию: Лера тогда ухитрялась обманывать их обо­их и дурачит до сих пор. Так что Петра, конечно, жаль.

И все же Лежнивцу предстояло еще одно испытание - узнать, что биологическим отцом ребенка, скорее всего, был не он... Во многом это подтверждало и объясняло поведение самой Валерии. К тому же по всем медицинским нормам ребенок родился вполне доношенным, на тридцать девятой неделе беременности, что чет­ко зафиксировано в медицинской карте.

Не ожидавший такого поворота событий Лежнивец был глубо­ко потрясен и надолго замолчал.

Потом нашел в себе силы спро­сить:

- А кто же тогда отец?

- -Я.

- Лежнивец недоверчиво взглянул на собеседника. Вадиму ниче­го не оставалось, как посвятить его в свою историю. Трудно ска­зать, для кого из мужчин открывшаяся правда оказалась горше. Для одного она стала настоящим фиаско - печальным финалом целой цепи жизненных ошибок, а для другого... Для Ладышева, несмотря на всю горечь, открывала новую главу и давала зыбкую надежду, что ЕГО ребенок не умер.

- Осмысливая ситуацию, в город Вадим возвращался на полном автопилоте. Эмоциональное напряжение достигло пика, и, что бы он ни делал - отвечал на звонки, вел машину, все происходило на уровне отработанных рефлексов, автоматически. Лишь один момент вернул его в реальность: петляя по больничному двору, он вдруг натолкнулся взглядом на знакомый автомобиль и, поровнявшись с ним, словно споткнулся, нажав на тормоз.

- «Катя... Где-то здесь?.. - осмотрелся он по сторонам, но никого даже отдаленно ее напоминающего не увидел. - Что Катя может здесь делать? Странно, разве она в Минске, а не в Германии с Ген­рихом?..»

- Стоило ему вспомнить о Кате, о Генрихе, как в груди защемило, стало трудно дышать. Пришлось опустить стекло, глотнуть свеже­го воздуха. Немного полегчало. Отпустив тормоз, он продолжил движение, вглядываясь в фигуры шедших навстречу людей, дое­хал до роддома, остановился, заглушил двигатель.

- «Ты меня удивляешь, Ладышев! Вместо того чтобы думать о бу­дущем, о сыне, продолжаешь цепляться на прошлое? - укорил он себя. - У нее своя жизнь, а у тебя - своя. Твоя главная цель - найти сына. И задача-минимум на данный момент - убедиться, что ребе­нок выжил в роддоме!» - переключил он мысли и, покинув салон автомобиля, быстрым шагом направился к зданию роддома.

- Уверенность, что сын жив и сейчас, росла с каждой минутой. Это трудно объяснить, но Вадим словно обрел с ним энергетическую связь: невидимые ниточки зарождались внутри него, ускользали куда-то во время и пространство и возвращались, не теряя силы натяжения. Будто нашли того, кому предназначались.

мысли в голове хороводились, мельтешили на фоне калейдо­скопа чувств: возбуждение, радостная эйфория - и вдруг оторопь, растерянность, леденящий душу страх. А если мальчик не захочет его знать? Или Вадиму не удастся разрушить стену обид и недо­верия, которая могла возникнуть за эти годы? Мать легко и просто вычеркнула его из жизни, значит, так же поступил и отец? Как тогда достучаться до сына, объяснить, что он сам только сегодня узнал всю правду?