Бесконечность любви, бесконечность печали

- Из чего это видно?

- Кое-что наводит на грешные мысли... - Саня снова пролистал медицинскую карту. - Во-первых, категорический отказ от кесаре­ва сечения. Во-вторых, как только мать оклемалась, сразу попро­сила перевязать грудь и назавтра же открестилась от ребенка. И это при том, что младенец сам дышал, рефлексы появились... Ко­нечно, родовая травма, нарушение мозгового кровообращения - не самые приятные диагнозы. Но... Опять же, судя по записям, прослеживалась положительная динамика и при заботливом уходе он мог бы полностью восстановиться. С ножками, конечно, проблема посерьезней: дисплазия тазобедренных суставов. А это уже колоссальная нагрузка на родителей, и не только моральная. Один ортопедический фиксатор знаешь, сколько стоит? Плюс массажи, консультации невропатологов, травматологов, ортопедов, операции... - Клюев положил историю болезни на стол. - Дальней­шее состояние ребенка неизвестно, - пояснил он. - По сути, он от рождения инвалид, но уровень медицины на сегодняшний день позволяет многое исправить. И даже с инвалидностью распро­щаться на каком-то этапе. Но есть главное условие - тщательный уход, выполнение родителями всех рекомендаций. Ни в одном стационаре, ни в одном доме малютки не могут уделить столько внимания одному больному ребенку! Без материнской самоотда­чи медики не справятся. А здесь мать как бы сразу подписала сыну приговор, - Клюев встал с места и, разнервничавшись, зашагал по кабинету. - Случай не уникальный, поверь! И не с такими тя­желыми патологиями от детей отказываются, не хотят себе жизнь усложнять. Но, знаешь, я таких мамаш... сразу лишал бы права на... он в бессилии развел руками.

А у Вадима в этот момент только сжались кулаки. Заныло серд­це.

- Ты чего? - Клюев всмотрелся в бледное лицо друга. - Эй, ты меня слышишь?

- Слышу, - еле выдавил Вадим. - Не волнуйся, я в порядке.

- Не уверен, - усомнился Саня, присел за стол и, выдвинув один из ящиков, достал тонометр. - Пересядь ближе, - показал он на стоявший рядом стул.

Ладышев безропотно пересел, положил руку на столешницу.

- 125 на 85 - почти норма. Но сердце колотится - 90, - конста­тировал Клюев и расслабил манжетку. - Нервы? Случилось чего?

Вадим опустил голову.

- Это мой сын, - после паузы открылся он другу. - И карта - Леры.

- Чей-чей сын? Ни фига себе! - Клюев явно растерялся от такого поворота. - С чего ты взял? - перечитал он имя и фамилию роже­ницы. - И как она у тебя оказалась?

- Случайно. Долго рассказывать.

- Подожди... Я как-то туго соображаю... - Клюев замотал голо­вой. - Вспомни: Лера вышла замуж, сообщила тебе, что беременна, попросила ее не тревожить. Так?

-Так.

- Тогда с чего ты решил, что это твой ребенок? Бред какой-то.

- Не бред. Валерия еще зимой призналась, что была беременна от меня. Но соврала, что ребенок умер при родах.

- Соврала... - подтвердил Саня. - Точно так же могла соврать, что это твой ребенок. Что мешало ей признаться в этом много лет назад?

- Не знаю... Возможно, имела цель выйти замуж за отца дочери, не хотела, чтобы он узнал...

- То есть использовала беременность как повод, чтобы он на ней женился? И объявила его отцом ребенка. А теперь, когда ты многого достиг, она вдруг все переиграла и назначила отцом тебя? Захотела разжалобить, вызвать у тебя чувство вины? А ты и рад стараться... Эх, не зря ее Заяц терпеть не мог! Соврала здесь, со­врала там... Ну вот ответь: с чего ты снова ей поверил? Где факты, Вадим? - возмущению Клюева не было предела.

- Я поговорил с ее мужем.

- И что? Он прямо так и сказал, что ты был отцом ребенка?

- Скорее, наоборот. Я помог ему понять - это был не его ребенок,

- вздохнул Вадим. - И он согласился.

- Вадим, ты меня удивляешь!.. - Саня снова вскочил со стула и нервными шагами стал мерить кабинет. - Я ведь не на Луне рабо­таю, у меня подобных историй с ложным отцовством - выше кры­ши! Могу справочник издавать, как обвести вокруг пальца закон­ного супруга! Ну дай хоть один довод, только реальный, что твое отцовство - не очередная ложь Леры!

- Хорошо... - Вадим задумался. - Есть несколько неоспоримых моментов. Первый: Лежнивец, впрочем, как и я, даже не догады­вался о наличии... параллельного мужчины в ее жизни, - подо­брал он подходящее словосочетание. - Второй: он был уверен, что родила Валерия раньше срока, и ничего не знал о неправильном предлежании ребенка. Значит, информацию ему супруга дозиро­вала. Но, судя по медкарте - вес, рост, ребенок доношен. И третье, самое главное: Лежнивец не писал отказ от ребенка.

- То есть... как это не писал? - не поверил Клюев, подошел к столу и стал листать страницы. - Вот здесь синим по белому зна­чится: оба родителя отказались, - провел он пальцем под одной из строк. - Это серьезная процедура, которую проводит юрист в при­сутствии обоих родителей, если они есть. Валерия была в браке, значит, могла подписать отказ только вместе с супругом...

- В том-то и дело: Лежнивец ни-че-го не под-пи-сы-вал! - отче­канил последние слова Вадим. - На момент родов он был в коман­дировке, а по приезду Лера сообщила: младенец умер. И убедила не забирать тельце для похорон: мол, недоношен, как бы и не че­ловек, а ей морально тяжело.

- Не может такого быть!.. А паспорт? Администрация обязана удостоверить личность! Нет... это уже полный вздор для мыльной оперы, - отмахнулся Клюев, правда, с некоторым сомнением. - Ты пойми: есть юридически прописанная процедура отказа, есть обя­зательные действия администрации...

- Сань, мне ли тебя убеждать, что бывает иначе? И вот свежень­кий пример. Ты спросил, откуда у меня история болезни. Я и сам задал бы такой вопрос. Ведь существует врачебная тайна. Как могли вынести ее из архива? Скорее всего, не за просто так. Или за повышение по службе, или припугнули, или за деньги. Вариантов множество, и беспринципных уродов не меньше в любой профес­сии! И знаю я об этом не из детективных сериалов. Лера - медик, сама контролировала ситуацию, могла с кем надо заранее догово­риться. А с помощью подставного лица и копии паспорта и не та­кие сделки века проворачивают.

Все равно бездоказательно... Зачем такие сложности?.. Ну, с одной стороны, оно, конечно, может быть, а с другой... - понимая, что запутался, Саня умолк.

- По словам Леры, ребенок был похож на меня. Петр, как мне показалось, человек душевный, но принципиальный. Вряд ли он потребовал бы генетическую экспертизу, однако если бы возник­ли подозрения...

- Хочешь сказать, сначала она хотела сама увидеть ребенка? Тогда это кое-что объясняет... - снова открыл он историю болезни.

Ладышев непонимающе взглянул на друга.

- Говоришь, супруг в это время был в командировке?

- Да, в Казахстане, в составе правительственной делегации. Го­товили там что-то важное к подписанию, - Вадим попытался при­помнить подробности рассказа Петра.

- Ну если все так... Как вызвать роды, учить Леру не надо, - не­ожиданно продолжил Клюев. - Рисковала, конечно, но терпела до последнего. Вот, сразу в родзал подняли, - нашел он подтвержде­ние своим словам в истории болезни. - Думаю, то, что младенец был похож на тебя, сыграло решающую роль в отказе.

- Да... И она это сегодня подтвердила.

- Ты и с ней виделся? - удивился Клюев. - Да уж... Что тут ска­зать? Вот не поверишь, удушил бы... собственными руками! - вдруг разозлился он.

- Ты не сможешь, - улыбнувшись, умерил пыл друга Ладышев. - А если и сделаешь неосторожное движение в сердцах, тут же бро­сишься спасать. И до конца дней будешь жить с чувством вины... Лера в данном случае - отменный экземпляр, как никто умеет вы­звать чувство вины.

- Вот-вот, - согласился Клюев, смущенный своей несдержанно­стью.