Неподъемные веки и нервическое ожидание второго рабочего дня в «Дуглас Кармайкл и Ко» не прибавляли мне доброты и терпимости.
– Ничего смешного.
Кэм оторвал сонное ухмыляющееся лицо от подушки.
– Детка, ты уморительна, – сообщил он своим сексуальным, хриплым со сна голосом.
Мне захотелось нырнуть обратно под одеяло, к нему, но пора было собираться на работу.
– Если я не выпрыгиваю из кровати, то тут же засыпаю. Что ты делаешь… Мне нельзя сейчас.
Он приподнялся, чтобы посмотреть на меня, и нежность в его глазах не дала мне уйти.
– Ты охрененно прелестна. Ты же знаешь об этом?
Его способность заставлять меня краснеть была прямо-таки возмутительна. Никто не забирался мне в самую душу – и не действовал на нервы – так, как он, и ни с кем я не чувствовала себя одновременно менее собой и более собой. Отвернувшись, я побрела в ванную:
– Я прелестно опоздаю.
Последнее время разговоры тет-а-тет у нас получались только такие. В первую неделю мы начали работать на новых местах, то есть Кэм вернулся на прежнее. Мик с Оливией приглашали нас на ужин, приходили ужинать к Кэму, водили нас троих в кино, общались со мной и Коулом, когда Кэм тусовался с Нейтом и Пити, и посвящали нам столько времени, сколько могли. Я охотно проводила это время с ними, не зная, когда они соберутся возвращаться в Штаты. Я не могла даже вообразить, как дорого им обходился отель «Каледонец». Мик сказал, что Ивонна унаследовала приличную сумму от бабушки – одна из причин разлада между ней и ее семьей – и оставила эти деньги Мику и Оливии, когда умерла. Это не были «средства-на-всю-жизнь», и поездка в Шотландию потихоньку их подъедала. Я знала Мика достаточно хорошо, чтобы понимать: он не захочет дальше терять деньги на гостиничных счетах.
Какой бы легкой и приятной в общении я ни находила Оливию, но жаждала я общества Мика. Как настоящий отец, он не позволял мне ни за что платить, оделял родительским советом и безжалостно подкалывал, как в детстве. Общение с ним вернуло мне ощущение надежности, безопасности и принятия меня такой, какая я есть. Кроме всего прочего, Мик осмотрел работу, проделанную мной в квартире, и веско подтвердил мнение Кэма, что у меня к этому делу талант. Мне никогда никто не говорил, что у меня к чему-то есть талант, а теперь два самых важных мужчины в моей жизни настаивали на этом.
Это было невозможно, феерически прекрасно.
Во вторую неделю я меньше виделась с Миком и Оливией. Дядя решил, что хорошо бы дочери увидеть на своей исторической родине что-нибудь еще, поэтому заказал места в гостинице в Лох-Ломонде, и они уехали на несколько дней.
Это позволило мне сосредоточиться на «вписывании» в новую работу. Она оказалась не особенно сложной. Брэден взял меня на должность администратора, а еще я помогала в приемной. Это было гораздо более оживленное и веселое место: в одной комнате сидели агенты по недвижимости, в другой – администраторы, и все ходили туда-сюда. Несколько молодых симпатичных ребят, работавших агентами, с удовольствием флиртовали с администраторшами.
Их реакция на мое появление была почти комичной: новая игрушка! Однако моя внутренняя кокетка несколько подрастеряла вкус к флирту после встречи с Кэмероном. Да, с лучшими из агентов можно было улыбаться и шутить, но жаркое «ну же» в моих глазах и обещания в дразнящей улыбке исчезли. Я больше не пребывала в постоянном поиске запасного плана. Я не хотела запасного плана.
Все, что хотела, я уже нашла: в одном досадно всегда-правом, несколько самодовольном, добром, забавном, ост роумном, терпеливом татуированном мужчине.
При новом графике в агентстве недвижимости – понедельник-среда-четверг – и прежних вечерних сменах по вторникам, четвергам и пятницам в баре я очень редко встречалась с Кэмом, поскольку он начал на работе новый проект, поглощавший все его свободное время. Он вернулся к вечерним занятиями дзюдо, так что мы виделись, когда он заглядывал к нам, чтобы забрать Коула на тренировку. Я пришла к Кэму в среду, но к тому времени, как я добралась до дома, он уже заснул прямо на рабочем столе. Мне пришлось осторожно разбудить его и проследить, чтобы он лег в постель. Он обхватил мою талию удивительно сильной рукой и уронил меня вместе с собой. Я не сопротивлялась, наслаждаясь близостью к нему, пусть даже сонному. Когда его рука обмякла, я умудрилась выскользнуть из-под нее, не разбудив Кэма.
К субботе я по нему уже соскучилась. Мне не хотелось быть столь жадной до внимания назойливой девчонкой – раньше я и не подозревала, что такова. Но я скучала, потому что часто видеться не удавалось, а мы уже так привыкли проводить время вместе, болтая и смеясь, сидя в уютном молчании или занимаясь совершенно невероятным сексом.
А ведь прошла всего неделя.
Боже, это уже зависимость.
На эту субботу была назначена помолвка Джосс и Брэдена, и поскольку я почистила свой гардероб и продала большинство платьев на e-Bay, то отправилась покупать новое – по своим теперешним, более скромным, средствам.
К моему удивлению, Кэм предложил пойти со мной.
Очень быстро стало понятно, что он ненавидит ходить по магазинам.
– Зачем же ты пошел? – спросила я, найдя его печально сидящим в уголке «Топшопа».
Он немедленно взял меня за руку и вывел наружу.
– Потому что я по тебе соскучился, – заявил он, совершенно не стесняясь такого признания. – Если мне придется вынести это, чтобы побыть с тобой, пусть так и будет.
Решив, что его самоотверженность заслуживает поцелуя, я подарила ему один, жаркий, прямо посреди Принцесс-стрит. Когда руки Кэма крепко обхватили меня, прижимая так тесно, как только возможно, я подумала, что это, пожалуй, была плохая идея. К тому времени, как мы расцепились, заслужив туповатый кошачий концерт от стайки мальчишек, настаивающих: «У нас есть комнаты!», и проигнорировав его, в нас уже все пылало. У нас не было секса целую неделю – рекордное для нашей пары воздержание, которое нам обоим хотелось прекратить, и как можно скорее.
Но сейчас время было неподходящее.
– Вечером, – прошептала я ему в губы и неохотно выпустила.
Я постаралась не мучить Кэма шопингом слишком долго. Мы зашли в один из моих любимых недорогих магазинов на Касл-стрит, где Кэм тут же начал громко жаловаться на попсу, несущуюся из динамиков, столь оглушительную, что было почти невозможно расслышать друг друга, а я набрала охапку платьев для примерки. Дама у входа в примерочную пыталась помешать мне провести с собой Кэма, но я уболтала ее, что мне необходим совет моего парня, поскольку покупка по о-очень особенному поводу, – и пару раз подмигнула. Она могла понимать это, как ей заблагорассудится, и как-то поняла, ухмыльнулась и позволила нам войти вместе. К моему восторгу, обнаружилось, что самая большая примерочная свободна, и я затащила все платья внутрь, а Кэму указала на табурет за занавеской:
– Можешь посидеть здесь.
Кэм вздохнул и умостил свое длинное тело на табурет. Когда я усмехнулась, его губы тоже дрогнули.
– Это первый раз, когда я сам услышал, как ты называешь меня своим парнем.
Я скорчила протестующую гримасу:
– Да ну.
– Угу-у.
– Правда?
– Правда, – усмехнулся он.
Морально приготовившись к худшему, я спросила:
– И как тебе это?
Его улыбка стала нежнее, и он кивнул:
– Очень здорово.
Мы помолчали секунду, и я ощутила такую теплоту, что вся растаяла.
– Ладно, – вздохнула я, стараясь убрать из голоса нотки восторженного влюбленного подростка. – Я постараюсь побыстрее.
Задвинув занавеску, я поспешно сбросила одежду и нырнула в первое платье. Оно показалось мне слишком коротким. Кэм согласился.
– Это-то легко, – улыбнулась я и вернулась в примерочную. Потом звучало то «нет», то «может быть», пока я наконец не надела темно-синее кружевное платье-карандаш, стильное и элегантное, но так обрисовывающее фигуру, что тоже казалось слишком сексуальным.
– Что думаешь? – Я покрутилась перед Кэмом, выйдя из-за занавески.
