– Хороший день сегодня.
– Хм, вот не знаю, улучшу я его или испорчу.
Вспомнив последний раз, когда он это говорил, я вся напряглась в ожидании. Тогда я обнаружила в его гостиной дядю Мика и Оливию. Надеюсь, то, что он собирается сообщить сейчас, окажется таким же приятным сюрпризом. Тьфу-тьфу-тьфу!
– Ну-у, давай.
Кэм сделал неторопливый, тщательно отмеренный вдох:
– На прошлой неделе ты сказала, что вам, кажется, пора съехать от мамы, и не знала, как бы это сделать.
– Угу. – Мое хорошее настроение мгновенно испарилось при мысли об этом.
– Мне кажется, у меня есть решение, но я не знаю, как ты к нему отнесешься.
Я молчала, ожидая.
Ладонь Кэма прошлась по моему бедру, и он пробубнил поверх моей головы:
– Переезжайте ко мне. Ты и Коул.
От такого судьбоносного предложения я отпрянула и тут же сморщилась из-за резкой боли в боку. Жестом показав на ребра, чтобы Кэм не подумал, будто я морщусь от перспективы жить с ним, я подняла глаза на его вдруг ставшее неуверенным лицо.
– Ты предлагаешь нам переехать к тебе?
– Ну да. – Он обвел рукой комнату. – Здесь куча места. Это значит, что тебе не придется тревожиться, когда Коул остается в квартире с вашей матерью, но также ты сможешь заглядывать к ней, когда захочешь.
– Но арендная плата… Мамино пособие ее не покроет.
– Продолжай платить за нее. Мы также можем использовать ту квартиру как кладовку.
– Я не смогу платить за две квартиры.
– Тебе и не придется. Я же плачу за эту квартиру – и продолжу платить. Мы просто будем скидываться на еду и повседневные расходы.
Мое сердце заколотилось от такого предложения, чувства (и тело!) кричали «да!» от перспективы просыпаться рядом с ним каждое утро, но разум хотел, чтобы все было понадежнее.
– Мы не можем вот так взять и вторгнуться в твою жизнь, Кэм. Ты ведь не просто зовешь свою девушку переехать к себе. Ты принимаешь и мальчика-подростка.
Моя осторожность вызвала улыбку на его невероятных губах.
– Детка, я уже давно принял мальчика-подростка. Я провожу с ним почти столько же времени, сколько с тобой. Он славный парень. Я люблю его. Я люблю вас обоих. Так как, вы переедете ко мне?
– Ты любишь его?
Он покачал головой при виде моих слез:
– Боже милостивый, до чего я тебя довел.
Я шутливо шлепнула его по руке:
– Не разрушай невероятный романтизм момента.
– Это было «да»?
Съехаться с Кэмероном станет огромным, очень смелым шагом для нас троих, но после всех наших взлетов и падений мы станем сильнее прежнего. Я верила, что в состоянии сделать это, что я готова и что на сей момент такое решение нашей проблемы с мамой – наилучшее.
Я глубже зарылась в грудь Кэма и закрыла глаза, а его руки автоматически сомкнулись плотнее.
– Это было большое жирное «да».
Когда Кэм расслабился, я поняла, насколько нелегко ему дался вопрос, и сокрушительная волна любви накрыла меня. Эта любовь быстро перешла в возбужденное покалывание во всех моих жаждущих местах, и я ощутила жар его тела под футболкой.
– Черт бы побрал эти ребра, – проворчала я хриплым от сексуальной неудовлетворенности голосом.
Поняв, Кэм застонал:
– Детка, не надо. Мне и так тяжело, даже не слыша, что тяжело тебе.
– Я знаю, – печально буркнула я, но мои коварные мысли перетекли в руку, медленно скользнувшую по животу Кэма и погладившую джинсы.
Он резко втянул воздух сквозь зубы, когда я надавила сильнее.
– Ты желаешь меня пытать?
Я покачала головой:
– Если ты согласен на медленное и приятное, – мои пальцы неуклюже расстегнули пуговицу его джинсов, а затем и молнию, – то я могу немного облегчить боль.
– Джо, это необязательно, – запротестовал он, но вышло вяло, и я ощутила, как вздымается и опадает его грудь от возбужденного дыхания.
– А я хочу.
Этого оказалось достаточно, чтобы убедить Кэма, и он помог мне избавить его от оков одежды и нижнего белья. Долгие дни сексуального воздержания предстали передо мной в виде толстого, испещренного венами подрагивающего члена, почти прижатого к животу хозяина. Когда я обхватила член ладонью, Кэм не сдержал стона и запрокинул голову, отдаваясь на милость ощущений.
Крепко сжимая член рукой, я медленно начала ласкать его. Двигаться быстрей я не могла из-за страха потревожить больной бок, и такая томительная скорость оказала на Кэма возбуждающее действие. Я не смотрела на свою руку – вместо этого я разглядывала его лицо. Кэм закрыл глаза, тени от ресниц легли на щеки, на скулах проступил румянец, губы чуть приоткрылись от наслаждения. Господи, как я его хотела.
Я сжала ноги, ощущая, как между ними все пульсирует и намокает от желания.
– Детка, я… – Он громко и резко вдохнул, и я внезапно порадовалась, что звук в телевизоре в гостиной включен почти на полную мощность. – …Сейчас кончу…
Его челюсти сжались, он издал свой гортанный звук и залил спермой мою руку и свою футболку.
Несколько секунд послушав его неровное дыхание, я прикусила губу и задумчиво сказала:
– Надеюсь, она была не новая.
Его тело начало трястись от страдальческого смеха. Потом он провел чуть дрожащими пальцами по волосам, сияя.
– Я кончил, как зеленый пацан.
– Волшебные ручки, – поддразнила я.
Кэм покачал головой.
– Ручки Джо, – поправил он и ласково поцеловал меня в губы.
Вытерев мою руку и переодевшись в новую футболку, он вернулся на кровать, но теперь оседлал меня.
– Что ты делаешь? – взволнованно выдохнула я. У меня по-прежнему все болело. – Мы не можем ничего делать.
Кэм покачал головой, глядя на меня жадными глазами:
– Тебе и не надо ничего делать, только лежать как можно неподвижнее.
И без лишних слов он принялся трудиться над моими джинсами, потом осторожно стянул их вместе с бельем.
Он раздвинул мне бедра и сполз по кровати так, чтобы его голова оказалась между моих ног. Нежно введя в меня два пальца, хмыкнул:
– Черт, да ты же вся мокрая.
– Мне понравилось тебя спасать, – прошептала я, стараясь не дернуться от восхитительного ощущения внутри.
– Я чувствую, – с дрожью в голосе выдохнул Кэм. – Это пытка.
– Да ты знаешь, что такое пытка? Это когда твой язык так близко и так далеко.
Он ответил озорной улыбкой и немедленно воспользовался языком наилучшим образом.
Эпилог
Оглядываясь, я не видела больше той стены, которую Кэм помог мне преодолеть, – и ощущение радостного умиротворения было неописуемо. Я никогда снова не окажусь за этой стеной, цвета окружающего мира не потускнеют, и моя личность не застрянет в силках сомнений и неуверенности в себе. Теперь я стала собой. С этого момента и дальше я буду жить в согласии с самой собой настоящей, что немного пугало и освобождало одновременно.
Очень помогало то, что все кусочки мозаики наконец-то начали укладываться по местам.
Коул притворно равнодушно выслушал новость, что мы переезжаем к Кэму, но по тому, с каким энтузиазмом он паковал вещи и потихоньку переносил в квартиру Кэма то одно, то другое, я понимала: брат в восторге от новой жизни.
Что касается мамы… Ну… Сначала она разразилась руганью на тему того, что мы ее бросаем и что она не позволит мне так с ней поступить, что я не могу забрать Коула, что я эгоистичная шлюшка, бла-бла-бла…
Позволить ей исчерпать силы в тирадах оказалось лучшим способом справиться с задачей. Так, мама устала и не нашла в себе сил бороться со мной, когда я спокойно заявила, что, если она не позволит мне забрать Коула в квартиру этажом ниже, если только посмеет пожаловаться властям, я оставлю ее гнить в одиночестве и даже не обернусь. Я заверила, что буду заходить к ней, а если что-то понадобится, то мне до нее всего два лестничных пролета. Ее молчание принесло горько-сладкое облегчение и своей тяжкой невесомостью показало, что я выиграла этот спор.
Мама не разговаривала с нами три недели.
