Лариса повернула к нему бледное лицо, в глазах плавала и покачивалась растерянность.
– Вы кто? – запинаясь, спросила она совсем тихо. – Чего вы хотите?
Коротков вздохнул.
– Дорогая Лариса Константиновна, знаете ли вы главное правило любых переговоров?
– При чем тут…
– Не перебивайте старших, это дурная манера. Так вот, если вы хотите, чтобы переговоры прошли успешно, нужно перво-наперво убедить собеседника в том, что в результате сделки он получит определенную выгоду. Ваша выгода в том, чтобы ваш отец не выиграл выборы. До тех пор, пока он занимает должность мэра, к вашей персоне будет приковано повышенное внимание. И ваши родители будут постоянно требовать от вас упорядочить свою личную жизнь. Вы собираетесь еще и следующие четыре года показывать им Олега? Кстати, где он? Не знаете? Или вы планируете каждый раз приводить с собой нового подставного ухажера? Если уважаемый Константин Кириллович снова займет кресло мэра, вам с вашим чудесным наркошей никакой жизни не будет. Вы замучаетесь прятаться и врать. Более того, у вашего отца в случае победы появится намного больше недоброжелателей, чем сейчас, потому что ему будут стараться подставить подножку те, кто проиграет. И не факт, что вас удастся прикрывать с прежним успехом. Если же ваш отец выборы проиграет, вас оставят в покое. Вам это интересно?
– Что вам нужно? – снова повторила Лариса.
– Очень немного. И, в отличие от вашего дружка, я не прошу ничего криминального и даже просто опасного. Вы давно общались со своей тетушкой Валерией Кирилловной?
– Я… – Лариса запнулась и полностью развернулась на сиденье, чтобы видеть собеседника.
Но увидеть ей все равно удавалось только общие очертания фигуры.
– А при чем тут тетя Лера? Я сто лет у нее не была.
– Плохо, Лариса Константиновна, – отечески пожурил ее Юрий. – Родственников надо навещать. Теперь вы видите, что я не ужасный злодей, не разбойник и не насильник. Я просто человек, который знает о вас достаточно много и у которого тоже есть свой интерес. Давайте-ка отъедем отсюда хотя бы на пару кварталов, остановимся и спокойно поговорим.
Лариса послушно включила двигатель. Руки у нее тряслись.
Когда Виктор Егоров получил сообщение от Каменской, он уже двигался от окраины города в центр. Разговор с Зоей Григорьевной Деревянко никаких неожиданностей не принес: да, спустя некоторое время после смерти ветеринарного врача Чуракова приходил некий молодой человек, но он попал в очень неудачный период: поздняя осень, как раз шел убой на шкурки, начинался этап подготовки зверей к гону, нужно было обеспечить полноценное кормление, а с кормами трудно, качество отвратительное, одним словом, голова у Зои Григорьевны была забита звероводческими проблемами и множеством организационных вопросов. Она даже не помнит, кем этот молодой человек представился, помнит только, что он собирал материал для книги, посвященной столетию профессора Тарасевича. Директор сразу сказала, что все материалы у главного зоотехника, сама она их не читала, только просмотрела по диагонали. Нет, ничего, кроме научно-практических материалов, в папках не было, ни дневников, ни мемуаров, а молодого человека интересовали именно они.
– А к главному зоотехнику он ходил?
– Ходил, – кивнула Деревянко. – Я сама его и отвела. Только Николаичу нашему тоже не до разговоров было, я же говорю: период сложный. Так что гость этот от него вышел минут через десять, мне потом с проходной звонили, выпускать его или нет.
– Поговорить с ним можно, с этим вашим Николаичем? – спросил Егоров.
– Отчего ж не поговорить, – улыбнулась директор. – Сейчас позовем.
Главный зоотехник фермы, Василий Николаевич, повторил слово в слово все, что рассказывала Зоя Григорьевна. На имя, названное посетителем, внимания он не обратил, а то, что незнакомец представился сотрудником Института пушного звероводства и кролиководства, запомнил, но это и без того было уже известно от вдовы ветврача. Нет, никаких материалов, кроме научных, никаких писем, дневников, мемуаров и прочего в переданных Чураковым папках не было, он так и сказал посетителю.
– Значит, к научным материалам этот человек интереса не проявил? – задумчиво уточнил Егоров.
– Ни малейшего. Я, честно признаться, был уверен, что он из Перова, с той зверофермы, у них ведь такие же проблемы с кормами, как и у всех. Думал, они нашими ноу-хау хотят разжиться. Даже одно время боялся, что после появления этого гостя у нас какие-нибудь бандиты нарисуются, будут силой заставлять поделиться нашими секретами. Но ничего, никто так и не объявился.
Сигнала от Каменской пока не поступало, и Виктор решил заехать на Хабаровскую улицу, где когда-то жил профессор Тарасевич. Это же совсем рядом, да оно и понятно, вряд ли Аркадий Игнатьевич в столь преклонных летах мог бы ежедневно бывать на ферме, если бы жил далеко.
Татьяна Чуракова назвала дом нового владельца участка хоромами, и Виктор готовился увидеть действительно помпезную постройку, чуть ли не с колоннами и с бронзовыми львами у крыльца. Однако все оказалось намного проще: скромный кирпичный двухэтажный дом весьма незамысловатой конфигурации. Участок небольшой и не сказать, чтобы очень ухоженный. Вероятно, эстетические идеалы «регулярного парка» хозяевам не близки. Да и не похоже, чтобы эти люди были очень состоятельными: в дальнем конце участка, за домом, виднелись обгоревшие останки какой-то постройки. Похоже, там был сарай, который сгорел, а до расчистки руки так и не дошли. По-настоящему обеспеченные хозяева давно бы уже вызвали рабочих, чтобы те привели участок в порядок.
Зато на участке оборудована детская площадка с качелями, лесенками, шведской стенкой и маленькой песочницей. В песочнице возились двое малышей, судя по одинаковой одежде – близнецов, на качелях летала вверх-вниз девочка лет пяти-шести, на шведской стенке упражнялся мальчик-подросток. Рядом на узкой скамеечке сидела немолодая дама, внимательно наблюдающая за детьми.
– Извините, пожалуйста, – крикнул Егоров через забор, – вы хозяйка?
Дама оторвала взгляд от ребятни и посмотрела в его сторону.
– Вы что-то хотели?
– Я из полиции, мне нужно задать несколько вопросов о прежнем хозяине.
– Тогда заходите. – Дама приветливо махнула рукой. – Я должна смотреть за внуками, отвлекаться не могу. Калитка не заперта.
Оказалось, что внуками приятной дамы были только мальчик на шведской стенке и девочка на качелях, а близнецы в песочнице – правнуки, дети ее старшей внучки.
– Мы все вместе живем, одним домом, – пояснила она. – Дети с семьями и я. Вместе как-то проще многие проблемы решать, да и маленькие под присмотром. У меня трое детей, все работают, на нянях разориться можно. Вот сложились, у кого сколько было, и построили дом. Не дворец, конечно, но места всем хватает. А что вы хотели про прежнего хозяина узнать? Мы ведь его лично не знали, участок купили уже после его смерти.
– Может быть, оставались какие-то вещи профессора? Одежда, книги, бумаги…
– Ах вот вы о чем! – Дама широко улыбнулась. – Конечно, это все было. Участок продавался вместе с домом, хотя какой это дом… одно название! Непонятно, как в нем еще можно было жить. Так что перед тем, как его сносить, мы вещи прежнего владельца разобрали. Одежда, правда, была сильно поношенная, мы ее в церковь отдали, они два раза в год устраивают благотворительные акции для совсем неимущих, для бездомных. Посуду тоже отдали. Мебель разваливалась прямо в руках, ее всю жучок поел. А книги и бумаги рука не поднялась выбросить, я ведь в прошлом – учитель русского языка и литературы, так что мое отношение к печатному и рукописному слову, да и вообще к слову, вы можете себе представить.
Егоров настороженно кивнул. Неужели все окажется так просто? Вот сейчас эта милая женщина скажет: пойдемте, я вам все отдам, у нас все сохранилось. Неужели чудеса действительно бывают на этом свете, переполненном грязью, ложью и подлостью?
