— Бред какой. Может, ты действительно, наркоман, козел ты с откушенной задницей? — честно высказала я свою точку зрения, но его словам поверила. — Она тебе реально не нравится?
— Ну, она скорее для меня как сестра, — задумчиво отвечал парень.
— Как сестра, вы только подумайте! Хорошо, хоть, что не как брат. Но ведь ты на Князиху иногда… так влюблено смотрел!
— Да? — слабо улыбнулся парень. — Тебе показалось. Она, честно говоря, напоминает мне ту, которую я люблю, любил, вернее. Глагол в прошедшем времени — так будет правильнее.
— А это не Лазурная ли…
— Маш, не спрашивай об этом. Сейчас не спрашивай.
— Но…
— Пожалуйста.
И я не стала задавать этих вопросов — в синих глазах, в темноте кажущихся темно-серыми, виднеется что-то вроде затаенной боли. Буду я Сморчка расспрашивать, а он как заплачет у меня на руках, что я тогда делать буду?
— А зачем ты за все это взялся? Какая тебя нужда заставила «развести» Ольгу и Ника? — угрюмо спросила я.
— Об этом я расскажу тебе потом. Прости, я дал обещание, что все оставлю в тайне, — опять не стал ничего прояснять этот обнаглевший засранец — других слов у меня просто не было.
— Ты меня окончательно вывести решил? — сердито спросила я. Ха! Ну хоть теперь мне Князева не конкурент! Раз ее этот дебил не любит.
— Да, — отозвался Дэн, наклонился ко мне и вновь поцеловал: сначала в висок, потом в нос, затем в щеку, и только потом уже его губы коснулись моих вновь: очень мягко, медленно. Дэн умел делать так, чтобы девчонки рядом с ним таяли. Но я была бы не сама собой, если бы не проследила за тем, чтоб его глаза закрылись первыми!
А еще я жалела, что у меня нет длинных ногтей — чтобы до крови вцепиться в его мерзкие плечи.
— Мне пора, — сказала я через несколько минут, я с явной неохотой отстраняясь. — Мне пора, меня мама ждет.
Он сглотнул, подняв голову вверх (я не сдержалась, пощекотала его под подбородком, как свое котэ), и только кивнул растерянно.
— Что, Смерчинский, я тебе так понравилась? — лукаво глядя на парня, спросила я напоследок.
— Конечно. Но, по-моему, это ты не могла от меня оторваться, — весело отвечал он мне, гладя по волосам — не себя, меня, естественно. Понятно теперь, почему мое котэ любит, когда его по башке гладят…
— Н-да?
— Ага, точно. Я классно целуюсь. Правда? — самоуверенности ему было не занимать. Вот на кого мне надо равняться!
— Неправда. И сегодня я ненавижу тебя куда больше, чем всегда, парень, — сказала я злорадно, взяла его руку и, без стеснения положила прохладную ладонь Дэна чуть выше уровня собственного сердца, припечатав ее сверху своей ладонью. — Чувствуешь, мерзавец, как мое сердце бьется от ненависти?
«Почу-у-увствуй это!», — набросали тут же игривые головастики на большой стене, а орел в подтверждение пару раз покачал головой.
— Чип, а потом ты скажешь, что я тебя лапал.
И он поспешно вырвал руку, а я, захохотала, увидев его большие глаза и тупую улыбку, и смылась в подъезд, на ходу обзывая себя «извращенкой», а его «тупой последней сволочугой». Перед тем, как захлопнуть дверь, крикнула парню все же, что он все-таки редиска и слизняк.
— А ты очень миленькая, — отозвался он и помахал мне.
Я слышала, как быстро он уезжает, словно бы испугавшись чего-то. Не надо было его руку к себе едва ли не на грудь класть. Не думала, что наш Дон Жуан этого так смутится. А это оказывается чертовски приятно — смущать людей!
Вот так вот и прошел тот вечер, насыщенный событиями, как унитаз вредными микробами — это если верить рекламе.
Я осторожно подошла к зеркалу, висящему напротив кровати, и вгляделась в свое отражение: сонная, со взлохмаченными волосами и «рогами» на челке, почему-то бледная, зато с улыбкой на устах, взявшейся непонятно откуда.
Интересно, я нравлюсь Дэну?
Вспомнив о нем, я машинально провела пальцем по губам и сама перед собой засмущалась, как девочка-ромашка. Нет, точно, нравлюсь, чего бы он меня, такую милашку, стал просто так целовать — и не один раз?
«Жизнь прекрасна», — гирляндами загорелись огромные фиолетовые буквы где-то на подкорках сознания. Я расчесала волосы, протерла лицо освежающим тоником и даже намазалась кремом, недавно презентованным мне Настей. Все это время думала о Дэнве, не уставая улыбаться — дремлющее на стуле котэ явно удивилось моему поведению: с утра я обычно бываю злая, как некормленый трое суток дикий кабан.
Потом я вспомнила о нашей переписке и схватила с подушки телефон, попутно заграбастав подаренного мне Денисом синего тигренка. Ого, наш малыш мне пару раз звонил, да и какую смс мне Смерчинский прислал! Я, пару раз прочитав текст сообщения, тут же набрала ему радостный ответ, но, к сожалению, не смогла отправить — оказалось, у меня закончились деньги на счету. От разочарования я даже застонала и пнула кровать.
Ну, как всегда! Я мобильный неудачник, девчонки правы! Ладно, положу деньги, тогда и отвечу ему. Но я хочу пообщаться со Смерчем прямо сейчас…
Может быть, мне удастся отловить парня в «аське»? Я тут же включила комп, однако онлайн Дэна не было, чему я искренне расстроилась. Зевая, я выползла из комнаты, поплелась на кухню, чтобы попить водички, столкнулась с мамой, которая уже с утра пораньше что-то готовила на плите и одновременно слушала радио. Какой-то полудурок-ведущий излишне радовавшийся раннему утру, призывал всех проснуться и «начать жить бодро!»
— Чего-то ты рано встала, — сказала я, с интересом суя нос в кастрюли.
— Мне сегодня нужно много успеть приготовить! — как-то нервно отозвалась мама, одной рукой листая книгу с рецептами, а другой, доставая что-то из холодильника.
— Зачем? — я уселась с ногами на табуретку около открытого окошка, за которым, прячась в зелени цветущих белым и розовым цветом яблонь, чирикали воробышки.
— Как зачем? — оторвалась мама от чтения рецепта. — Сегодня же Настины родители придут!
— Да? — я стащила со стола сыр, который мама хотела потереть в одно из блюд.
— Да, Маша, да. Я же говорила тебе недавно, что сегодня ее семья сегодня придет к нам в гости. — Продолжая рыться в холодильнике, отозвалась родительница. — У меня столько сегодня дел!
— Ну, вы же уже знакомы. — Вспомнилось мне что, действительно, родители как раз недавно говорили о том, что родственники Настасьи придут к нам в это воскресенье. Я тогда, помнится, тут же возжелала познакомиться с ее братом, которого девушка постоянно хвалила.
— Ну и что? — с жаром возразила мама, как стрекоза, летая по небольшому пространству кухни. — Маша, подай мне лук. Нет, этот слишком маленький, другой. А это слишком большой. Свадьба у детей через три недели, а мы все еще не слишком хорошо знакомы. Нужно лучше познакомиться, да и в деталях обговорить бракосочетание. Хорошо еще, что Лина взяла на себя все эти предсвадебные заботы.
Лина Антоновна — мама Насти. Она обещала устроить «грандиозную свадьбу» и очень активно к ней готовилась — куда активнее самой Насти. Родители будущей жены брата были людьми не то, чтобы невероятно богатыми, но довольно обеспеченными, и возможностей у тети Жени было немало. Брат-дуралей настаивал сначала, что свадьбу оплатит он сам, но родители Насти плавно осадили его, сказав, чтобы не рыпался, мол, это вместо приданного у Настасьи будет.
— Кстати, Мария, не забудь, что вечером ты обязана быть дома и присутствовать на вечере, — строго сказала мама.
— Я? Ма-а-а-м, но я же к зачету готовлюсь, — вспомнила я, что вообще-то вечером должна встретиться с Димкой.
— Ничего страшного.
— Мне в библиотеку надо.
Мама критично оглядела меня, поедающую теперь уже нарезанную для салата колбасу, и заявила:
— В библиотеку? Что же. Тогда и иди с утра. А чтобы вечером как штык была дома. Гости в шесть часов прибудут. И перед походом в библиотеку, — мама как-то коварно выделили эти слова особенной интонацией, — дорогая моя, уберись.
— Куда?
