Девушка могла уложить парня на лопатки, выставить щит, который Клайм не преодолел бы, или прибегнуть к кровавой магии ее отца, которую он тренировал с ней с тех пор, как водница стала его дочерью. Но она ничего из этого не сделала, будто позабыв, как пользоваться своим даром, и дрожа как осенний лист на ветру, — хрупкая, нерешительная, плененная.
Но она почти решилась, и водный поток зловеще завис над магом энергии.
Неожиданно ладони Клайма нежно коснулись ее, пальцы переплелись — тонкие, девичьи, и мужские, с шероховатой кожей. Дарла глубоко вдохнула, будто раньше вовсе не дышала, а вода обрушилась на их головы ледяным дождем.
— Я эгоист, — прошептал маг энергии, склонив голову и коснувшись ее лба своим. По лицам обоих скатывались одинокие капельки воды, будто заблудившись, они задержались на их коже. — Дарла, мне так жаль. Так ничего и не поняв, я просто оттолкнул тебя.
— Значит, ты жалеешь? — Девушка будто окаменела, что-то глубоко внутри нее переменилось.
— Я посчитал, что мы слишком молоды. И события той ночи казались ошибкой. Слишком рано и неправильно.
— Неправильно? — обманчиво спокойно переспросила Дарла. — Думаешь, я переспала с тобой из-за того, что была пьяна? Нет, Клайм. Я видела, что нравилась тебе, и испытывала ответные чувства!
— Знаю, — прошептал он, крепче сжимая ее пальцы.
— Ох, теперь ты знаешь… Ты хотя бы понимаешь, как тяжело мне было? — Слезы покатились по ее щекам. — Я считала тебя своей семьей. Ты заменил мне ее. Не отец, что лишь муштровал меня вечными тренировками, а ты! Мы дружили с самого детства, больше семи лет. Я думала, что значу для тебя так же много, как и ты для меня. Но ты, не колеблясь, разорвал все связи и ушел.
— И что бы мы с этим делали, Дарла? В то время я не был готов, это бы ни к чему не привело. — Клайм не оправдывался, он просто помнил свои мысли, то сожаление, что охватило его два года назад.
— Но готов сейчас? — с горечью спросила водница, не в силах избавиться от рук парня, она увела голову вбок. — Нет, так не пойдет. Один раз ты растоптал меня, второй раз не выйдет.
Губы девушки сжались в тонкую линию.
— Дарла-а-а, ты ведь понимаешь меня как никто другой. Почему же так злишься? Я маг энергии, мы же не просто так сходим с ума при истощении, все остальное время сила вынуждает нас быть собранными, терпеливыми, следовать логике. Мы дружили, только приглядывались друг к другу, и тот переход в отношениях был слишком стремителен. Я ведь не такой быстрый, как ты, мне всегда требовалось время, много времени. А ты была не согласна ждать… — Клайм бессильно опустил голову на ее плечо.
Дарла оцепенела, ярость угасала, как потухшая звезда на небосводе. Она никогда за эти годы не думала о случившемся в подобном ключе.
— Но та жестокая ложь, разве она была оправдана? И все это время… — Девушка покачала головой, сердце ее сжималось, а каждый вдох давался с трудом. — Нет, я не могу этого простить.
— Ярость и ненависть — твой щит. А мой — здравомыслие, которое ты расколола пополам. И я не жду ответа, он сейчас неуместен. Просто хотел, чтобы ты знала.
— Знала что? — как завороженная, переспросила Дарла.
Клайм чуть отстранился. Расплел их пальцы и, коснувшись щеки девушки, нежно надавил, поворачивая ее голову к себе.
Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, Дарла — без прежней пылающей ненависти, маг энергии — жадно изучая каждый сантиметр ее лица.
Хватило бы мгновения для правильных слов. Ничтожного отрезка времени…
Но яркая вспышка озарила ночь подобно солнцу. Свет шел отовсюду, словно растворяя реальность, проходя даже через твердые предметы. Клайм с Дарлой пропали в нем, растерялись, а свет померк почти так же внезапно, как возник, утонув в окнах особняка. Не оставалось никаких сомнений — он шел изнутри.
— Что это было? — прошептала Дарла, посмотрев на мага энергии широко раскрыв глаза.
Позабыв о недавнем трепете и тоске в сердце, она побежала к крыльцу, стремительно взлетела по ступенькам, а Клайм бежал следом, едва не обгоняя и готовясь к непредвиденному.
Глава 7. Сновидения
Раскатистый, всепоглощающий звук разносится в моей голове, напоминая удар колокола, и снившийся мне доселе сон, подробности которого стремительно позабылись, сменяется новым.
Дневные лучи солнца скользят по каменным стенам, прорезают полутьму и словно пополам разделяют человека передо мной. Оберон, щуря правый глаз, шевелит губами, но слов мне не разобрать. Вокруг него адским зельем кипит недовольство, изливается наружу, подступая к моим ногам. У самой лестницы я замечаю еще одного человека — невысокую девушку в обуви на плоской подошве и униформе магического отделения. Опустив голову, она молчит.
— …должны что-то придумать… внизу… тебе ли не знать, — доносятся обрывочные фразы целителя, они будто пробиваются ко мне сквозь толщу облаков — плотных, грозовых. И только теперь я замечаю, что привычные краски реальности отсутствуют, — они осветленные, будто какой-то художник не пожалел белил, когда сотворял этот мир.
Я поворачиваюсь — нерешительно и уныло, чувствуя чье-то ощущение бесполезности. Оберон подходит ближе, берет меня за руку и что-то доверительно говорит, но до моего слуха вновь доносятся лишь обрывки фраз:
— …немного… мы справимся… — А я хочу выдернуть свою ладонь, уйти, но понимаю, что не могу. И ничего не сумею сделать, даже если сильно захочу, даже если пожелаю всем сердцем… Этот мир глух, его нет. Это чужое воспоминание.
И стоило мне понять, как цвета, пытавшиеся меня обмануть, исчезли, уступив пеплу. Тени превратились во тьму, а там, где раньше падало подобие света, — в плотную серость.
Мне чудовищно сложно отделять себя от двойника, наши личности и чувства будто слились.
Оберон отстраняется, а я пытаюсь что-то ему доказать, делая шаг навстречу, и замираю… Леденею. Меня бросает в невыносимый жар, и наконец-то становится просто тепло. Я уже не на верхушке башни. Лицо обдувает морской бриз, волны льнут к берегу, догоняя друг друга. На душе спокойно, тихо, мирно, будто никаких напастей и забот нет. Все прекрасно, и мир чудесен.
— Готова ли оставить все что знала, дитя? — тихо шепчет океан, темнея и все ближе подступая ко мне.
— Да, — без колебаний отвечает Конкордия, а я мысленно утверждаю обратное и понимаю, что наконец-то ощущаю лишь себя.
— Уверена? Обратного пути нет…
Ответа девушки я уже не слышу, меня словно выбрасывает из ее фантазий вновь в серую реальность той башни. Оберон стоит у самой лестницы, рядом с той девушкой, а я неожиданно поворачиваюсь лицом к широкому низкому окну. Без страха. Без сожалений. Без каких-либо еще человеческих чувств. Конкордии словно больше нет, душа ушла, оставив тело. И оно без промедления взбирается на карниз. Позади вдруг слышится какой-то шум, но он обрывается столь же внезапно.
«Так надо…» — вновь ласково шепчет океан, и меня словно выдергивает наружу, я преодолеваю башню, взлетая к облакам, и вижу, как тело Конкордии выпадает из окна, несясь к земле.
Звук второго удара колокола пронизывает меня, погружает во тьму — краткую и мимолетную, что сменяется видом помещения на нулевом этаже. Но я вновь, как дух или, может быть, как неприкаянный призрак, наблюдаю за всем сверху.
Сонная тишина. Пространство пронизывает магия, она всюду — искристая у опустевшего стола, за которым работали Клайм с Дарлой, и тягучая, цветная, почти суматошная — над Риджем, Даниэлем и мной.
И меня вновь охватывает изумление. Я смотрю на себя со стороны, вижу, как мои руки обнимают Даниэля, а там, где они случайно касаются его кожи, разливается золото. Наша с ним магия теряет свои цвета, предпочитая единый цвет на двоих. Идеально, полное равновесие силы…
Некромант улыбается, и улыбка его ярка, безмятежна и счастлива. Мрачный принц предстал ангелом во плоти в ореоле золотого сияния.
