Третий удар раскалывает это видение, представляя новую картинку.
«Тьма… Ночь… У них, оказывается, сотни оттенков», — пораженно думаю я, все краски словно выкручены на максимум. Если бы был день, я бы ослепла.
Лес, луна на небосводе, шорох листьев, кружащих в водовороте. Кора деревьев пленяет синими, фиолетовыми, зелеными и темно-желтоватыми оттенками. Как на картине художника-живописца, что видит мир через призму своего зрения, перенося увиденное на холст.
А в глубине леса зреет багряный огонь — неестественный, безумный, мечущийся и двигающийся мне навстречу.
И я боюсь ослепнуть, так он ярок, но за страхом и опасением следует нечто еще — узнавание.
Как?.. Боже, нет…
Некромант становится все ближе, но на себя он не похож. Нечто мрачное, жуткое рвется на поверхность, захватывая его, а на лице Даниэля написано отчаяние, и оно словно стерло все знакомые мне черты.
Он побежден и сломлен. Его больше нет.
Некромант спотыкается, валясь на колени, а я хочу плакать, но не могу, пытаюсь кричать, позвать его, но и это мне недоступно.
Я бестелесна. Как это жестоко…
Воздух дрожит и вибрирует. Близится следующий удар. А мое сердце разрывается, я больше не хочу ничего видеть.
«Достаточно!» — выкрикиваю я, но возглас теряется во вновь нахлынувшей тьме.
А один за другим звучат удары. Раз, два, три…
И мир разверзся, словно черную дыру, что жадно пожирала кусочек вселенной, неожиданно вывернули наизнанку и заставили выплюнуть все то, что она успела поглотить.
Квартира. Незнакомые стены, но родные вещи. Я узнаю небольшую конструкцию из «Лего» — космический корабль из «Звездных войн», стоящий на верхней полке в прихожей. Папа, несмотря на свой возраст, коллекционировал разные модели космолетов, а в нескольких коробках у нас хранились детали для целого города, который он каждый раз начинал выстраивать на новом месте, но иногда не достраивал даже до середины. Такова была наша семья, пусть мы постоянно переезжали, но неизменно перевозили все накопленное барахло с собой, тратя на перевозку немалые деньги.
Через дверной проем я вижу гостиную с работающим на полную громкость телевизором. По ту сторону экрана вытанцовывает известная певица, исполняющая свой новый хит в откровенном наряде, демонстрируя тело, не раз побывавшее на приеме у пластического хирурга.
До меня доносятся звуки голосов, они идут из комнатки впереди, что, по всей видимости, является кухней. Дверь в нее прикрыта, и я неспешно вытягиваю ладонь, но когда пальцы достигают деревянной поверхности, то, не касаясь, проходят сквозь нее.
«Я все так же нереальна…» — мимолетно думаю я и, зажмурившись, прохожу дверь насквозь.
Льется свет, окно открыто, а ветер треплет легкие занавески, будто хрупкие крылья мотылька.
На плите скворчит сковородка, а рядом, ко мне спиной, стоит мама. Я вижу лишь ее волосы, забранные в высокий хвост, шею, приталенный халат и хлопковые штаны в бело-сиреневую полоску, торчащие из-под него. Но и этого оказалось достаточно, чтобы мое сердце сдавило, а слезы горькими ручьями хлынули из глаз.
«Мам… Мам, я так скучала…»
Я хочу подбежать к ней, обнять, сжать так сильно, как только смогу, но останавливаю саму себя, понимая, что если сделаю это, то уйти не смогу. Никогда. Я больше не вернусь.
Перед глазами встала картина леса и умирающего, сошедшего с ума Даниэля…
Что если это возможное будущее? Вдруг да? Если я уйду, если перестану питать его своей силой, так и случится?
— Эмма… — слышу свое имя, произнесенное моими губами, моим голосом, но с чужой интонацией.
Я поднимаю голову и сквозь пелену вижу ее. Или может быть, себя? Она находилась здесь все это время, сидя за столом у стены. На лице девушки потрясение, но она не удивлена.
Отмечаю про себя, что мои волосы успели отрасти. Если раньше они лишь касались плеч, то теперь лежали на них, как бывает спустя два-три месяца после стрижки.
— Конкордия? — произношу я, переставая плакать.
Она встает и мило, будто виновато, кивает. Девушка бросает быстрый взгляд на мою маму, что застыла, словно время остановилось, а потом боязливо и нерешительно протягивает мне руку.
— Я знала, что так будет. Она говорила. Мы связаны. Ты помогла мне, теперь я должна помочь тебе, — тихо говорит Конкордия. Ей страшно, и она борется с самой собой, но упорно держит ладонь раскрытой.
Посмотрев в ее глаза, я словно все понимаю, будто кто-то раскрыл мой разум, как шкатулку, вложив туда знание. Но оно туманно и неопределенно. Мне надо лишь коснуться ладони двойника, и все сложится, как пирамидка.
Зачастую наша жизнь зависит от двух вещей — решений, что мы принимаем, и случайностей. Один к одному, никак иначе. На первое мы способны влиять, на второе нет. Именно поэтому власть судьбы так превозносится людьми — она непредсказуема, мы ее не понимаем. Но иногда случайности не случайны. И эта встреча тоже.
«Моя просьба… Я не успела попросить, а ее все равно исполнили», — пораженно думаю я, глядя на маму в последний раз.
Поднимаюсь на ноги — гордо, пытаясь казаться уверенной, хотя вовсе не чувствую себя таковой. Смотрю на Конкордию и в ее глазах вижу себя и те чувства, что у нее вызываю.
«Кажется, теперь она наконец-то удивлена… Только из-за чего?» — отстраненно думаю я и в следующую секунду крепко сжимаю ее ладонь в своей.
Больше никаких ударов колокола — краткая невесомость, будто мы попали в открытый космос. Но вместо непроглядной тьмы вокруг свет — неземной, ослепительный и плотный.
Вскоре он исчезает, и я понимаю, что стою посреди комнаты на нулевом этаже. А приглушенный свет, льющийся от потолка, освещает лица присутствующих: побледневший Ридж, напряженный некромант, в глазах которого мелькает облегчение, и перепуганная Конкордия, которая не понимает, где находится.
Это реальность. Я проснулась и вернулась, приведя двойника за собой.
Глава 8. Ответы
Оцепенение, наступившее при появлении Конкордии, было потревожено залетевшими внутрь Клаймом и Дарлой, которые невесть где пропадали и почему-то оказались мокрыми. Одежда облепила их тела подобно второй коже.
— Да чтоб мне провалиться! — пораженно прошептала водница, следом озвучивая ругательство, которое я слышала впервые. Нашарив рукой выключатель, девушка нажала его, и комнату озарили яркие лучи прямоугольной люстры с вереницей световых шаров, напоминающих игрушечные солнца.
Я поморщилась, прикрывая глаза, привыкшие к тьме.
— Тихо, я все объясню, — сказала всем, видя, как Конкордия сжалась, — плечи и голова опущены, а взгляд затравленно мечется от одного присутствующего к другому. Глядя на двойника, я добавила: — По крайней мере, постараюсь.
— Давайте поднимемся наверх, в гостиную, — настойчиво произнес некромант, первым сориентировавшись, и за это я была ему благодарна.
Но когда наша процессия поднялась и вышла в коридор, мы натолкнулись на Тильду.
— Даниэль, нам надо погово… — Голос девушки умолк, будто кто-то медленно убавил звук радио, пока оно не затихло полностью. Она нахмурилась, открывая и закрывая рот. Тильда подняла ладонь и, будто завершая считалочку, стала водить рукой из стороны в сторону в такт словам, показывая на меня и Конкордию пальцем: — Это. Что. Такое? Почему. Ее. Две?
Мы оцепенели, я и двойник.
— Клайм изобрел новый артефакт… — Ридж стал пороть откровенную чушь, но его милая попытка нас защитить привела меня в чувства.
— Ридж, не забываешь ли ты, с кем разговариваешь? — обманчиво ласково сказала Тильда.
Некромант вздохнул, собираясь вмешаться, но я его опередила:
— Это настоящая Конкордия, — указала на двойника. — А я… попала в ее тело из другого мира. Мы выглядим одинаково, но ее душа в моем теле, а я — в ее. Мы поменялись.
Если бы Даниэль опасался своей сестры, то не повел бы нас через весь особняк в гостиную, рискуя попасться. Скорее всего, он с самого начала планировал во все посвятить Тильду.
