- Один Мороз уже пытался его прикончить, если не наврал, - с ехидцей в голосе произнес Ежов. - Скажите спасибо, что он вас из вашего же пистолета не пристрелил, а вот я бы такого горе-начальника жалеть не стал.
Яков Моисеевич вспомнил про свой утерянный наган, и ему слегка взгрустнулось. Оружие было именное, с гравировкой: '20 лет органам ВЧК-ОГПУ'. Хорошо если удастся найти окоченевший труп беглеца и вернуть наган законному владельцу.
- В общем, так, - хлопнул по столу ладонью Ежов. - Даю вам на все про все двое суток. Не найдете его живым или мертвым - пеняйте на себя. Разжалую к чертовой матери. Ты, Мороз, уже был зеком, тебе не привыкать. И это еще в лучшем случае, за такие ошибки вас обоих и к стенке поставить можно.
Мороз с Лагиным в этот момент почувствовали себя не очень хорошо, но постарались изобразить готовность сделать все возможное, чтобы найти этого проклятого беглеца.
- Все это время буду жить здесь, мои люди тоже. Самолет вызовите, но и мой можно задействовать в поиске. Авиабензин есть?
- Есть, целая цистерна Б-70, как раз для аэросаней храним.
- Вот и заправите, отправите на поиски кого-нибудь глазастого, да и сами, если есть желание, слетайте. Если аэросани обнаружите - не садиться, даже если будет площадка, возвращайтесь за мной. Хочу лично взять эту гадину. Все понятно?
- Так точно! - хором гавкнули Мороз и Лагин.
- Лагин, вы свободны, а вы, товарищ Мороз, задержитесь.
Дождавшись, когда за Лагиным закроется дверь, Ежов негромко поинтересовался у хозяина кабинета, резко перейдя на 'ты':
- Слушай, Мороз, у тебя же наверняка найдется выпить?
- Как не быть, имеется, правда, самогон, но первейшей очистки, как слеза.
- Давай.
Через пять минут на столе стояла бутыль самогона, и впрямь кристально чистого, а также нехитрая, но аппетитная закуска в виде тонких ломтиков сала с розоватыми прожилками, порезанных кружочками соленых огурчиков, аккуратных, небольших помидоров так же осенней засолки, нарезанных кольцами пары луковиц и полкраюхи хлеба. Начальник Ухтпечлага давно уже слышал о пристрастии наркома к 'зеленому змию', и эта просьба удивила его только в первый момент. При этом сам он выпивал крайне редко, только когда припирала необходимость, вот и сейчас, судя по всему, было не отмазаться. Но все же себе он старался наливать меньше, нежели гостю, впрочем, тот и не противился.
- Давай выпьем, Мороз, за здоровье товарища Сталина, - сказал короткий тост Ежов, одним махом опрокидывая в себя граненый стакан.
Занюхал коркой хлеба, бросил в рот ломтик сала, а тем временем Яков Моисеевич вновь наполнил его стакан. Следующий тост был за то, что бы ни одна контрреволюционная гадина не ушла от справедливого возмездия.
Третий стакан был опрокинут уже без тоста. К тому времени щеки Ежова порозовели, глаза заблестели, и он даже рассказал анекдот, который сам Мороз не рискнул бы рассказать даже Лагину... Хотя Лагину именно что не следовало бы. Тот хоть под товарища и рядится, а все одно донесет - недорого возьмет. Анекдот был про Рабиновича, у которого следователь спрашивал, в каком положении он имеет свою Сару. Этот анекдот Мороз уже слышал, правда, человек, который его рассказал, через месяц был обвинен в неправильном происхождении и больше о нем никто ничего не слышал.
- Разрешите вопрос, товарищ народный комиссар? - не удержался Яков Моисеевич, воспользовавшись моментом.
'Где-то я подобный вопрос уже слышал', - подумал нарком, вспоминая разговор с одесским следователем.
- Спрашивай, - благосклонно разрешил он.
- А почему вас так заинтересовала персона этого Кузнецова?
- Преступник он очень опасный, матерый троцкист, на товарища Сталина покушение готовил. А когда замысел не удался, чтобы отвести глаза и избежать ответственности, совершил уголовно-наказуемое деяние. Думал, затеряется в лагерях, и мы его не найдем. Но у советского правосудия длинные руки.
'И ежовые рукавицы', - добавил про себя Мороз.
Глава XIV
Я находился в старой березовой роще, ветер чуть слышно шумел в высоких, мощных кронах, а напротив меня, прислонившись к стволу одной из берез, стояла Варя. На ней было простенькое платье в горошек с отложным воротником по современной моде, с тонким пояском на талии, на ногах - легкие сандалии. Варя молчала и улыбалась мне, а легкий ветерок трепал ее выбивающиеся из-под красной косынки волосы.
- Здравствуй, Варя, - тихо сказал я.
- Здравствуй, Ефим, - так же тихо ответила она, продолжая улыбаться.
- Ты знаешь мое настоящее имя?
- Конечно, ты же сам мне его сказал.
- Правда? Хм, что-то не припомню... А что ты здесь делаешь, и где мы, вообще?
- Это место называется Безвременье. Здесь ты можешь чувствовать себя в полной безопасности.
В глубине души я понимал, что все это сон, но очень хотелось верить, что эта роща и Варя напротив меня - самая настоящая реальность.
- А где находится это место?
- Я же сказала - это Безвременье. Оно находится между прошедшей секундой и еще не наступившей, оно в прошлом и будущем одновременно, но и в прошлом, и в будущем его нет. Здесь не властвуют законы привычного нам мира.
Блин, кто из нас двоих в свое время обчитался Пелевина и обсмотерлся 'Твин Пикс'? А может, это ближе к 'Алисе в Зазеркалье'? Понятно, что это всего лишь продукт моего воспаленного воображения, результат стресса и переутомления. Но какой, однако, реалистичный сон!
Где-то вдалеке начала свой отсчет кукушка. Один, два, три...
- Ты еще долго будешь жить, - вывел меня из задумчивости голос Вари. - Судьба уготовила тебе много испытаний, но ты их все преодолеешь и выйдешь победителем.
- А ты... Что судьба уготовила тебе? Встретимся ли мы когда-нибудь?
Варя грустно улыбнулась, глядя на меня так, как когда-то моя мама глядела на меня маленького, спросившего однажды, почему люди умирают.
- Мне нужно идти, Он зовет меня, - сказала она, продолжая стоять у березы.
- Я хочу с тобой.
- Тебе туда нельзя, твое время еще не пришло.
- Но... Постой!
Ее образ начал медленно таять, я рванулся вперед, но каждый шаг давался с огромным трудом. Я что-то кричал, по моему лицу градом катились слезы, а ее истонченный силуэт тем временем окончательно растаял в воздухе, остался только легкий аромат сирени, запомнившийся с нашей первой встречи...
Просыпаться совершенно не хотелось, но усилием воли я выдернул себя из липкой паутины сна, кое-как разлепив веки. Приснится же... К чему вообще этот сон? И, что самое странное, моих обонятельных рецепторов касался чуть уловимый запах сирени. Здесь, в тайге, посреди зимы сирень? Бред, да и только!
Подышал на окоченевшие пальцы и поскреб ногтями заиндевевшее стекло маленького оконца, через которое едва пробивался слабый утренний свет. По ощущениям, часов восемь. Снег и впрямь прекратился, засыпав стоявшие между деревьями аэросани до дна кабины. Да и на кабине наверняка образовалась приличных размеров снежная подушка. Если вдруг надумают поднимать из-за одного сбежавшего зека авиацию, то с воздуха обнаружить транспортное средство будет крайне затруднительно, тем более в лесу.
Распахнув дверку, прежде чем спрыгнуть вниз, я огляделся. Ни движения, волков нет, только потрескивают на морозе деревья. Действительно, температура заметно упала. Жуть как не хотелось никуда идти, но нужно. Это хорошо, что до меня еще погоня не добралась. Однако перед дальней дорогой нужно перекусить, хотя есть почему-то хотелось меньше, чем несколько часов назад, когда я отходил ко сну. Впрочем, эффект известный, спросонок ни есть, ни пить особо и не хочется, а вот перед сном - самый жор.
Жаль, что нет фляги со спиртом, так бы вон в баклажке развел со снегом... Кстати, можно и чайку вскипятить, снега вокруг навалом, и заварка имеется, даже сахарок. Вряд ли маленький костерок меня демаскирует, а уж как разводить бездымные костры - в этом деле я был дока.
