— Ты! Это все ты! Хитрая лживая гадина! Ненавижу тебя! Ненавижу! Это из-за тебя он так! Из-за тебя! Как только ты появилась, я сразу поняла, что следует ждать неприятностей!
Марина сказала это громко, бросив вызов звучащей музыке, но даже без ее нервного крика внимание оставшихся в зале учеников обратилось к нам. Для многих из них праздник продолжался, и сейчас на их глазах происходило нечто забавное и интересное. То самое «классное» событие вечера, о котором можно будет вспомнить на следующий день и посмеяться с друзьями. Рассказать обо всем в красках пропустившим зрелище одноклассникам.
Я еще не успела понять, что случилось, когда Марина занесла руку и ударила меня по лицу. Замахнулась снова, но кто-то из девчонок ей помешал. Зашикал испуганно, приводя заведенную злостью девушку в чувство.
— Маринка, перестань! Ты что, с катушек слетела?! Не ори! Хочешь, чтобы Стелла с физруком нам весь праздник испортили? Им только причину дай — перекроют кислород и разгонят по домам! Их от нас и так потряхивает!
Пощечина горела, я держала ладонь у лица, смотрела на одноклассницу, но боли не чувствовала, оцепенев от изумления. Больше пощечины меня ожег стыд. Воропаева ударила, а я все никак не могла понять: за что? Что происходит? Еще никто, ни один человек за мою короткую жизнь не бил меня, так что же я вдруг сделала не так?!
— А мне все равно! Пусть перекрывают! Не хочу такой бал! Не хочу! Нажаловалась на меня, да, Матвеева? Прикинулась бедненькой, чтобы тебя, несчастную, все пожалели! Сволочь! Сволочь и гадина, вот ты кто! Ненавижу!
Она вдруг рассмеялась, сотрясаясь в плечах.
— Он называет ее скелетиной! — сообщила подругам, прожигая меня злым взглядом. — Скелетиной! Как вам прозвище?! Оборжаться! А ведь так и есть! Хитрая скелетина, что пробралась в чужой дом и прикинулась хорошей девочкой! Почему он защищает тебя, скелетина? Почему?! Ведь он тебя терпеть не может!
Я не думала, что Стас расскажет. Не ожидала. Наверно, это оказалось хуже всего — вот так запросто при всех прозвучавшее прозвище. Словно предательство. Моя рука упала сама собой.
— Маринка, кто «он»? — отозвалась любопытная Динка Губенко. — О ком ты говоришь?
— О Фролове! А вы разве не знали, что он приходится Матвеевой сводным братом, и что они живут в одном доме?.. Да! Эта гадина сводная сестра Стаса, вот кто она такая! И почему, думаете, молчала? Чтобы всё, всё, что мы говорим о мальчишках, докладывать ему!
— Ничего себе! Матвеева, вот это сюрприз!
— Предательница! Платье надела… Оно не для тебя! Не для тебя, поняла!
Я все еще находилось в оцепенении, когда Маринка метнулась к столикам, схватила с ближайшего недопитый стакан с напитком и плеснула мне в лицо. Подхватив тарелку с пирожным-суфле — с чувством размазала его по шее и лифу моего платья.
Я отшатнулась, не веря в то, что она делает. Что весь этот ужас происходит со мной! Сейчас рядом с Воропаевой стояли ее подруги, и Скворцова топталась за их спинами, боясь вмешаться, а Дашки не оказалось в зале. Все происходило слишком быстро.
— Что, Золушка, думала, вырядилась на бал принцессой? Надеялась, что никто не узнает кто ты и откуда? — Маринка снова смеялась. — Все равно ты как была нищебродкой в драной шапке и сапогах, так ею и осталась, сколько бы твоя мачеха ни старалась выдать тебя за человека! Тебе никогда не стать такой, как я! Как мы! Ты — жалкая, ничтожная деревенщина!
Ее уже было не остановить. Злость сотрясала девушку с макушки до пят, и через секунду она вывернула на меня графин с вишневым пуншем. Я закрыла глаза, чувствуя, как по лицу и платью стекает холодная, липкая жидкость. Кусочки вишен и персиков застряли в волосах и кто-то из девчонок весело сообщил об этом. Им всем было все равно, что до Насти Матвеевой и ее души. Все равно…
Наверное, я бы так и стояла, ошарашенная, изумленная, если бы Маринка вдруг не осела на пол и не разревелась, спрятав лицо в ладонях. Но представление было окончено. Музыка продолжала играть… И ученики, отсмеявшись, удовлетворив любопытство, возвращались к празднику.
Я сорвалась с места и побежала. Наткнулась на чью-то спину, оступилась, почувствовав, как боль до самого бедра пронзила ногу, но все равно не остановилась.
— Настя! Подожди, Настя!
Аня Скворцова догнала меня в коридоре, ведущем из спортзала, и схватила за плечи.
— Не слушай ее, Настя! Не слушай, — попросила, останавливая. — Маринка сама — лживая, завистливая дура! Если бы ты знала, как она изводила меня в младших классах! Все говорила, что она особенная, а я рябая курица! Она просто знает, что ты лучше! Лучше, потому и злиться!
Выбежав из зала, почувствовав на себе теплые руки подруги, я расплакалась. Даже не из-за Маринки или ужаса случившегося, а из-за того, что внезапно вспомнила о мачехе и поняла: мне некуда бежать. Вот такой — грязной, в вишневом пунше и креме — некуда.
— Ну чего ты, Насть? Да плюнь ты на эту дуру, слышишь! Просто выкинь из головы и забудь! Да у нас всякий год, что ни «Зимний бал», так обязательно что-нибудь, да случается! Эх, и где наша Дашка? — посетовала Скворцова. — Уж она бы задала жару Воропаевой! Вот погоди еще, я Кузнецовой все расскажу! Дашка у нас хитрая, но справедливая. Обязательно что-нибудь придумает!
— Ань, я не могу вот так пойти к мачехе, не могу огорчить ее. Она так старалась для меня, так хотела, чтобы я чувствовала себя сегодня самой счастливой. Столько всего купила, а я… Как я ей такая покажусь?
— А давай в душевую, что в раздевалке? Там сейчас как раз никого нет! Ты быстро вымоешься, а я посторожу! В раздевалке и фен стационарный есть, и сушилка для рук, — нашлась подруга. — Наверняка и мыло для рук отыщется, а может даже еще что получше. Хочешь, помогу платье застирать?
Школа была новая, элитная, после первой недели учебы я перестала удивляться ее совершенству.
— Не надо, Ань, наряд намочишь. Я сама. Ты просто… не бросай меня, ладно?
Анька кивнула и тоже разревелась. Но быстро взяла себя в руки и утерла нос. Толкнув дверь в раздевалку, включила свет и захлопнула за нами дверь.
Я справлюсь! Я попытаюсь все исправить ради Галины Юрьевны! Застираю платье, вымою голову… А волосы высохнут и снова станут мягкими, я знаю! Лишь бы только нога не подвела. Кажется, я ее вдобавок к пятке подвернула…
16
POV Стас
— Фрол, ты не прав…
— Заткнись, Саня.
— Все равно. Ты знаешь правила.
— Он тоже знает, почему я так поступил. Я предупреждал, чтобы не играл со мной. Клянусь, Воропаев, если ты хоть посмотришь в ее сторону, я тебя убью!
На улице ждали родители, в просторном холле скучала охрана…Мы стояли с Серегой в дальнем коридоре школы, нас окружало тридцать парней, и после короткой драки и разнявших нас рук, тяжело дыша, со злостью смотрели друг на друга.
— А что такое, Стас? — удивился, улыбаясь разбитыми губами Воропаев. Из его носа текла кровь, капая на рубашку, и он, скривившись, вытер лицо рукавом. — Чего завелся? Ты поимел мою сестру, я поимею твою, все по-честному, дружище. Мы же с тобой в споре рук не разбили? Что-то не припомню такого… Так что победителя нет.
— Не было спора, Фрол, — виновато отозвался Савельев. — Не обижайся, но я бы запомнил.
— Значит, будем квиты! А так ты, Фролов, однозначно влетел. Город большой и улицы в нем темные. Однажды твоя сводная сестричка может и потеряться.
Я все же успел достать его, прежде чем мне скрутили руки и оттащили от упавшего на колени блондина.
— Это мы еще посмотрим, Воропаев, кто у нас потеряется и где! Лучше не угрожай мне! Я видел, что ты задумал!
— Фрол, так это правда, что новенькая из десятого твоя сводная сестра? — на моей руке висел Метельский и коротко присвистнул: — Ничего так девочка. Я ее сразу заметил, красивая, только она тихушница, не то, что Маринка. Вряд ли сама пойдет. Да пусть Серега стянет с нее лифчик и успокоится, тебе что жалко?..
