Эмма закусила губу и отвернулась.
— Ой, спасибо, мать родная, благодетельница наша! — Кирос низко поклонился и зло сплюнул. — Дура, вот как есть ведь дура! Ты нас спросила, хотим ли мы этих твоих жертв? Уберечь она нас хочет! Нас! Опытных бойцов! И кто? Козявка салабонская! Мозги есть вообще? Мы кто, по-твоему, дамочки-истерички, чтобы ты нас защищала?
— На кой хрен нам будет этот гребаный рай такой ценой? — пробормотал Сидда и обиженно насупился.
— Неужели ты, Джимми, всерьез могла подумать, что лейтенант или кто то из нас согласится просто пожать тебе руку в знак благодарности за устройство нашего будущего и уйти, оставив тебя одну? — уже не скрывая злости спросила Пич.
— Тихо! — рявкнул майор Харрис. — Не накидывайтесь на Джимми. Наверняка она пришла к этой мысли не просто так и хотела только так, как для всех, на ее взгляд, лучше!
— Лучше? Кому лучше? — и не думал успокаиваться Кирос. — Неужели ты, пичуга, думаешь, что наличие или отсутствие какой-то долбаной связи поменяет что-то между тобой и Сеймом? Да разорви ты, топором руби, кислотой изводи, но он от тебя не откажется, потому что просто сдохнет! Может, ты и наивная, но слепой-то быть не надо! Он к тебе прирос сто лет назад, и никакая магия мира тут не поможет! Освободить его хочешь? Да хоть заосвобождайся, это ничего не поменяет! Для него хоть со связью, хоть без нее, но без тебя уже только на тот свет! А куда он, туда и мы!
— Ну вот и верь после этого людям! — насмешливый голос Беллами был для всех как удар хлыста, заставив вскинуть оружие, мгновенно создавая сплошную оборону. — Ключик, Ключик, мы же вроде договорились никому ничего не рассказывать.
— Только полный идиот сдержит слово, данное демону, — огрызнулась Пич, глядя на Беллами через прицел.
Демонесса словно из воздуха возникла в десятке шагов от них и замерла теперь, выжидая. У ее ног бесформенной окровавленной кучей тряпья лежало бесчувственное тело.
— Ох уж эти двойные стандарты! Лживыми зовут нас, а самим поступать нечестно — это нормально? — Беллами театрально горестно вздохнула и перевела взгляд на Кироса. — Белобрысенький, ты такой убедительный, что прямо думаю, может, взять тебя каким-нибудь советником, если выживешь. Но сейчас ты зря стараешься. Мы с моим Ключиком обо всем договорились. А договор дороже денег, как говорится. Так что все расслабьтесь. Девочка прекрасно понимает, к чему приведет отказ. Давай иди ко мне, мой маленький драгоценный Ключик, и мы быстренько покончим с официальными вопросами.
Эмма неуверенно шагнула вперед, но Пич бесцеремонно оттолкнула ее.
— Отвали от нее! — рыкнула она, и черты ее лица поплыли, являя всем боевую трансформацию темнокожей девушки.
— Ой, как страшно! Как будто это поможет! Ключик, давай шевелись! Я тут раздобыла ту, что разорвет твою связь с Якорем, — и демонесса слегка пнула лежащее перед ней тело, и все услышали стон и явно проклятья на незнакомом языке. — Давай-давай-давай! Время не ждет, оно уходит!
Беллами, похоже, стала терять терпение и нервно оглянулась, как будто прислушиваясь или принюхиваясь.
— Не делай этого! Чтобы она не предлагала, чем бы не угрожала — не верь! — жестко сказал Кирос. — Держись нас, вместе мы сумеем прорваться!
— Сдохнуть вы только вместе можете! — уже откровенно рычала демонесса. — Ключ, иди ко мне, или я сейчас за тобой приду, и тогда кто-то из твоих защитничков за это дорого заплатит.
Эмма рванулась вперед, но ее тут же заблокировали близнецы.
— А мы ребята не жадные, платить всегда готовы! — крикнул Брант. — Было бы за что!
— Ключик неумненький мой, — голос Беллами стал мурлыканьем, но от него все внутри леденело, — Ты уже забыла ради чего все затеяно? Вы все забыли? Или ваш драгоценный лейтенант вам больше живым не нужен?
— А ты сначала докажи, что он сейчас жив, сучка лживая, — откликнулась Пич.
В этот момент до них донесся устрашающий вопль, почти рев, и это словно стало спусковым крючком для демонессы.
— Ну все! — рявкнула она, — Ты сама это выбрала!
Она оказалась в единое мгновенье перед группой и отшвырнула в сторону Пич, как куклу, хотя та успела выстрелить как минимум дважды прямо в центр груди демонессы. Все остальные, кроме Эммы, которую оттеснили и прижали к скале, так же открыли огонь в упор, но то ли пули не причиняли вреда Беллами, то ли двигалась она настолько быстро, что они ее просто не достигали. В мгновенье демонесса расшвыряла бойцов и попыталась схватить Эмму. Но девушка, получив фору в доли секунды, пока Беллами разбиралась с остальными, воткнула под ребра атакующей армейский нож и со всех имеющейся силой провернула.
Демонесса взревела так, что Эмму буквально отбросило на камни за спиной, и тут же отвесила девушке такую оплеуху, что в голове зазвенело. Образ Беллами будто поплыл, искажаясь и являя миру истинное ее обличие.
— Маленькая тварь! Я ведь все равно найду способ заставить тебя подчиниться! Ты сделаешь, что хочу! — жутким голосом провещало чудовище в лицо девушке, вытаскивая из своего тела широкое лезвие и переламывая его. — И заставлю заплатить болью за каждый день отсрочки из-за твоей глупости и упрямства!
Пальцы, больше похожие на стальные тиски, стиснули плечо Эммы, и девушка не смогла сдержать крика боли. Еще отчаянней она захотела закричать, когда увидела тела друзей, разбросанные повсюду.
— Знаешь, что я сделаю с твоими защитничками? Переломаю все кости у тебя на глазах, а потом призову местных хищников, и они будут медленно жрать их заживо! — Беллами снова толкнула Эмму в каменную стену так, что у нее вышибло дух. — Бесишь! Как же ты меня бесишь! С каким бы удовольствием я бы тебя убила медленно и мучительно, если бы ты не нужна была мне целой и в здравом рассудке! Проклятые Ключи, почему же с вами вечно так сложно-то!
Огромное тело налетело на нависшую над Эммой Беллами, сметая и подминая. Эмма не сразу узнала в грязном, окровавленном, одетом в странные лохмотья разъяренном монстре, сцепившемся с рукопашной с демонессой, своего Сейма. А узнав, отчаянно закричала и, схватив обломок ножа, бросилась к ним. Но в этот момент Беллами сумела сбросить с себя Сейма, и он откатился прямо Эмме под ноги. Беллами выглядела совсем уже не такой уверенной. Лейтенанту, в отличии от всех предыдущих, совершенно точно удалось нанести демонессе вред, потому что она тяжело дышала и стояла чуть согнувшись, будто пропустила очень мощный удар по корпусу. Но, очевидно, останавливаться она не собиралась. Сейм вскочил, закрывая Эмму собой, но демонесса упорно двинулась в их сторону. Раздался тихий свистящий звук, и тончайший прозрачный полумесяц врезался в шею Беллами. Демонесса взвыла так, что показалось обрушатся скалы, и завертелась волчком. Пользуясь этим, Сейм снова атаковал ее, но Беллами переместилась с такой скоростью, будто растворилась, тут же останавливаясь в десятке шагов от прежнего места. Кровь нескончаемым потоком лилась по ее телу и рукам, которыми она зажимала место ранения на шее.
— Не думай, что все закончилось, Ключ! — прохрипела она. — Все только начинается! И больше никаких договоров и заигрываний не будет!
— Убирайся, мятежница! — прозвучал шипящий голос за спиной у Эммы.
Девушка оглянулась, но смогла различить лишь неясную тень, что сливалась с тенью скалы.
— Тебя я тоже запомнила, убогая! — отозвалась Беллами и скрылась из виду так быстро, что глаза Эммы даже не уловили движения.
Едва демонесса исчезла, Сеймас резко развернулся к Эмме и, рухнув на колени, прижался к ней всем телом. Он стиснул ее так, что девушка едва могла сделать вдох. Но сейчас ей он и не был нужен, потому что она в ответ вцепилась в своего мужчину с отчаянной силой. Она хваталась, гладила, трогала его, будто поверить не могла, что вот он прямо перед ней. И теперь слезы лились без остановки, и она и не пыталась их сдержать. Сейм же, содрогаясь всем телом, терся об нее лицом и продолжал сжимать, глухо и протяжно рыча совсем не по-человечески. Когда же он, подчиняясь настойчивости рук девушки, поднял лицо, на Эмму взглянули не просто обычные карие бездны, в которых она всегда тонула с отчаянной легкостью и без всякого сопротивления. Сейчас на нее глазами Сейма жадно, голодно и тоскливо смотрело нечто темное, ужасающе сильное и, казалось бы, чуждое. Лишь на краткий миг страх пронзил сердце Эммы ледяной иглой. Но потом сострадание затопило ее душу, отзываясь на мучения и неистовую потребность в любимом взгляде.
