У меня защемило сердце, он же в жутком состоянии, а я тут со своими нотациями. Подхожу, опускаюсь перед ним на колени, кладу ладони на его бедра и смотрю снизу вверх в исцарапанное лицо. От шахиса веет болью, усталостью и… каким-то запредельным мазохизмом. Жалеет себя, наверное. А глаза как фонари горят, и в них упрямство, вот прямо ослиное, и уверенность в своей правоте. Ну, а кто я такой чтобы переубеждать и лезть со своим уставом в чужой монастырь? Надо будет у него свод законов и правил поведения попросить почитать, а то скоро окажусь на их планете, а все еще не в курсе, как себя вести среди мурок.
- А в каком состоянии старший братишка? – интересуюсь, рассматривая живописные синяки у него на животе.
- Ммм… я выбил ему нижний клык, располосовал физиономию, сломал нос и несколько ребер, а еще у него вывих запястья… – Няншир тяжело вздохнул, устало опуская плечи.
- Да… какие травмы у тебя, я вижу, – поднимаюсь с колен и начинаю осторожно раздевать раненого, помогая избавиться от лохмотьев. Под курткой и правда повязка, пробегаю легонько пальцами по ранам, чтобы не вызвать боли. – Так, тебе еще в джунглях досталось, не успели те раны затянуться, так ты еще прибавил.
- Там в основном ссадины и царапины были…
- Ага, а тут полный букет. Три ребра сломано, разодрано предплечье, порвано ухо, судя по хромоте, ноге досталось. Вывих?
- Да, – он привстает, я опускаюсь на колено и расстегиваю его ботинки, помогаю скинуть обувь, стягиваю с него штаны, он опирается на мое плечо, вышагивая из одежды.
- Так, идем дальше, – вздыхаю и подхватываю на руки избитое недоразумение, транспортирую к кровати.
- Эй, поставь меня! – возмущается мурка и болезненно шипит, когда я сжимаю объятия крепче.
- Не рыпайся, котик. Ты весь подранный, а я очень злой, давай не усугублять ситуацию, – тихо говорю и аккуратно кладу свою ношу на кровать. Он только тихо вздыхает.
Смачиваю полотенце и обтираю израненное тело, на нем только повязки, синяки плохо видно на смуглой коже, но все равно выглядит жутко. Няншир поворачивается на бок и подтягивает ноги к животу, я сижу рядом, легонько глажу спутанную гриву черных волос. Котенок ты еще, максималист хренов. А если бы тебя в больницу отправили? Я бы тут бучу устроил и точно попал бы в карцер. Ладно, все благополучно закончилось с этой гребаной дуэлью…
- Рассказывай, Няншир.
- Сильно сердишься, Клён? – он сжимает покрывало, которым я его по пояс прикрыл.
- Сильно, но не на тебя, а на себя. Совсем на тебе помешался и проигнорировал, что ты нервный был и злой. Не сообразил сразу, что с тебя глаз не стоило спускать.
Мурка дернулся, оранжевые фонари осуждающе посмотрели на меня.
- Ты ни в чем не виноват, это наше дело с братом! Вот мы и разобрались как два взрослых шахиса.
Он прав, конечно. Я решил промолчать о том, что сам хотел проучить Нарсиса.
- Вы поговорили начистоту?
- Да, сразу после того как отметелили друг друга. Кстати, в дуэли победил я, он признал поражение! – и в голосе промелькнула гордость. – Потом наши секунданты оттащили обоих в медблок, где Санис нас подлатал и выпнул восвояси. Пока лечили, я брату все про нас рассказал, как мы встретились, как жили. Он серьезно задумался о поведении Ристиша. Старший не дурак, начнет копать под кузена и обязательно нароет правду. Нарсис сказал, что ошибался насчет тебя. В общем, мы помирились, но я его предупредил, что больше такого не прощу.
- Ладно, я понял. А напились вы во время примирения или после? – ехидно подковыриваю.
Хвостатый протянул руку, взял мою ладонь и потерся об неё щекой, виновато взмуркивая.
- Беленький, ну, не сердись, мы всего по рюмке выпили, а тебе все равно алкоголь нельзя, сам же говорил.
- Вот зараза, выкрутился… – проворчал я, снимая сапоги. – Спи, давай, потом тебя снова к медикам тащить, а это удар по моей нежной психике, не люблю этих шизиков в белых халатах.
- Да я и сам могу сходить… – мямлит мой любовник, засыпая.
- Черта с два я тебя еще куда-нибудь одного отпущу! – припечатываю, раздеваясь и забираясь к нему в кровать. Осторожно обнимаю со спины. – Если надо, привяжу, чтоб не сбежал, смотри у меня! А то вечно находишь неприятности на свою… хвостатую часть тела.
Мурка только счастливо вздыхает, соглашаясь. Главное – не спорит. И почему я уверен, что он сейчас улыбается? Вроде ничего такого не сказал…
====== Часть 12 ======
Клён.
Заживало на мурке все быстро, но из поля зрения я его больше не выпускал, везде и всегда вместе, он меня еще и за ручку все время держал. Пиздец! Цирк на выезде… Я первое время смущался, но когда понял, что никто кроме меня не обращает внимания на такие мелочи, забил на все и просто наслаждался полетом.
Правила поведения я все же изучил, найдя их в базе данных компьютера. Занятное у них общество. В целом все понятно, очень большое значение придается гормонам-феромонам и сексуальной зависимости. Хоть шахисы и вышли в космос, но это не отменило у них дуэлей разной степени травматичности, так они выясняли отношения, и вполне успешно, надо сказать. Чего проще, не поделили что-то, подрались, кто победит, тот и прав. Считалось низостью вызывать заведомо слабого противника, нет чести в победе над тем, кто и отпор по-настоящему дать не может. Но дискриминации у них в обществе не было, дрались и женщины, и мужчины. Всегда должны были присутствовать секунданты, а в поединке до невозможности встать, еще и доктор. Все честно, и никаких тебе судей, адвокатов и разбирательств.
Через неделю нашего полета, когда мурка полностью выздоровел, нас навестил Нарсис и преподнес мне в подарок кинжал, копию моего. Когда только успел снять мерки? Я принял подарок сдержанно, поблагодарил. Мы долго разговаривали и пили чай, к концу нашей беседы я пришел к выводу, что с братцем вполне можно иметь дело, только держать ушки на макушке, а то съест и не подавится. Расстались мы почти друзьями и с того дня постоянно обедали вместе.
Все это я делал не только ради себя, но и ради Няншира: мне предстояло жить в его семье и нормальные отношения с его родственниками были залогом нашего благополучия. Я не хотел, чтобы хвостатый разрывался между семьей и мной, ежу понятно, что сейчас я у него на первом месте, он дышит мной. Но и родственники для него не менее важны. Он мне все уши прожужжал, какая у него мама хорошая и сестрички, как он покажет мне их огромный особняк, я слушал в пол уха, а зря. Реальность оказалась круче! Намного!
К шахисской системе корабль подлетел на десятый день. Звезда – оранжевый карлик, вокруг которой крутятся двенадцать планет. Три из них населенные, остальные со слишком агрессивной средой. Нам нужна была четвертая от солнца, Дарташир, что переводится с шахисского как “кошачий глаз”. Символично, не так ли? С орбиты планета была зеленая, с двумя огромными континентами и бирюзовыми океанами. Красота неописуемая! У меня аж дыхание перехватило, а Няншир прилип к иллюминатору, хлестал себя хвостами и чуть ли не пританцовывал в нетерпении. В челнок погрузились суматошно и спешно, с нами был Нарсис, пара его людей и мы с муркой. Слава космическим богам, Ристиш к нам не присоединился. Вообще-то он нам на глаза и во время полета не показывался, не считая парочки первых дней, а потом – как отрезало. Не иначе, как готовил какую-нибудь пакость! Такие, как он, не умеют останавливаться вовремя. Да и хрен с ним!
В атмосферу вошли плавно и не торопясь, пролетели над горами со снежными шапками, потом промелькнул город с множеством небоскребов, а потом мы стали снижаться в охренительно красивой долине, через нее протекала река, на берегах которой росли леса. Вот в этом лесу и располагался особняк, величину которого я боялся предугадывать. Заметил только, что здание похоже на комплекс куполов со своей летной площадкой, яхтами на приколе и огромным парковым массивом.
Не представляю, сколько все это может стоить. Кошусь на прильнувшего к иллюминатору мурку: а он, оказывается, “золотой” мальчик. В груди медленно тлеет беспокойство. А вдруг я не понравлюсь его родственникам? Все-таки инопланетянин, да еще такой экзотической наружности: хвостов нет, уши другие, грива короткая. Кстати, на корабле я подстригся, как меня Няншир ни уговаривал. Ну, не могу я ходить с длинными волосами! Мешают. Шею щекочут, в глаза лезут. В общем, добрался до шахисского цирюльника и обкорнался покороче под жалостливый вой мурки над ухом. Он так причитал, как будто я не волосы подрезал, а… что-то более ценное, причем с концами. Потом котяра дулся на меня полдня, но под вечер все равно заполз под бок, облапил всего, потерся подбородком о мою макушку, поморщился, пробормотал, что они колются и засопел. На этом волосяной конфликт был исчерпан.
