Прикинув величину стаи хандриков, да расстояние до них, житель Аббенстайна понял, что отступать бесполезно, пытаться сбежать — самоубийственно.
Остаётся уповать на высшую силу, воля которой неисповедима… И на силы собственные!
Неслышно шевеля губами, Энгри начал плести заклинание Паутины Морока. Хандрики-проглоты — существа примитивные, и обмануть их довольно просто. Главное, — выдержать ритм и последовательность строф. Слова заклинания накидывают петлю за петлёй кружевной Паутины.
Хандрики быстро растерялись, когда их стая внезапно удвоилась, а потом утроилась, и один проглот накинулся на другого, сосед на соседа, ближний на ближнего.
Какая там жертва, когда свой собрат гораздо более опасный противник, чем любой чужак.
Дезорганизация, и как следствие — паника, удовлетворённо отметил Энгри, наблюдая за разбегающимися монстрами.
Он облизнул пересохшие губы и продолжил свой путь. Лалиен не должна волноваться за него.
Алик уверенно расправился с нарисованными им же монстрами, и теперь подумывал о новой напасти на пути влюблённых.
А что, если…
Лалиен очень торопилась, и, не заметив выпирающего из земли корня дерева, споткнулась об него и растянулась на дороге. Привстав, охнула и села обратно, потирая ногу.
Всхлипнула и подхватила в ладонь скатившуюся слезинку. Ну почему всё так… Неудачно.
Жалевшая себя Лалиен и не заметила, как из ближайшего болотца, по направлению к ней потянулось какое-то зеленоватое облачко. Бесформенное, но пухнувшее на глазах, оно приближалось к девичьей фигурке.
— Алик, ну хватит! Пошли обедать, остывает. — Мама с решительным видом показалась в дверном проёме, держа в руках свой кухонный фартук.
— Так я ж не доделал уроки! — почти искренно воспротивился сын.
— Ничего. Потом сделаешь. — Высшая сила в мамином облике повлекла незадачливого ученика к обеденному столу.
Нарисованный мир оставался на произвол судьбы и новоявленных кошмаров.
Лалиен слишком поздно обнаружила угрозу. Болотный Хмырь подобрался совсем близко, и его щупальцеобразные отростки уже тянулись к одинокой путнице. Когда она оглянулась на шипящие звуки, Хмырь скалился её прямо в лицо. Что же…
Алик поболтал в тарелке ложкой. наблюдая за поднимающимся парком. Вопросительно глянул на мать, нарезавшую хлеб, и предложил:
— Мам, борщ всё равно горячий. Я пойду, дорешаю пока. Там осталось всего ничего…
— Что-то я раньше не наблюдала за тобой особого рвения к математике. С чего бы это… — улыбнулась мама и плюхнула в тарелку с борщом щедрую ложку сметаны.
— Считай, что у меня внезапно проснулась совесть, — шутливо отозвался сын, скрывая беспокойство во взгляде. Он чуть не бегом кинулся к себе в комнату, где брошенная тетрадка отчего-то тревожно вздрагивала, обдуваемая потоком воздуха из форточки.
Чего переживал-то… Что может случиться с нарисованными человечками? Разве что болото нарисовал он зря — не лепится оно к этой местности. Лишнее.
Щас мы его ластиком…
Что же это делается! Как неприятности — так все разом!
Лалиен и впрямь разозлилась. Их с Энгри преддипломную практику не зачли, тему дипломной работы изменили. Что дальше — одному лишь Большому Кругу ведомо. Да он не собрался ещё. Не все профессора сейчас в академии. Но уже скоро…
Всё это успело пронестись в русоволосой головке Лалиен, когда она глядела в белесую харю Болотного Хмыря. Он пузырился и вскипал от удовольствия встречи с теплокровным существом.
Какое наслаждение объять её всю, целиком, прижаться к тёплому комочку плоти и растворить его без остатка…
Ха! Подружка Энгри разбирается в активной форме ритмомагии не хуже, а лучше многих однокашников. И диплом она напишет, и защитит его, и никто помешать ей в том не сможет!
Болотный Хмырь даже не осознал до конца, что всё-таки произошло. Он лишь успел почувствовать, как сам исчезает, испепеляемый солнечными лучами, метко направленными вглубь его существа…
Лалиен поднялась, отряхнулась, осторожно шагнула и поморщилась. Ничего, ковылять можно. Им с Энгри нужно обязательно встретиться и поговорить.
Мальчишка взлохматил рукой свою шевелюру, что-то шёпотом пересчитал и добавил несколько чисел в тетрадь.
— Так, Лобачевский! — Вошедшая мама была настроена вполне миролюбиво. — Математиком тебе всё равно не стать, пошли-ка…
— Мама! Ты посмотри сюда…
Мама склонилась над тетрадью, вгляделась в строчки, взяла ручку.
— Ну вот видишь! Всё получилось… Это значение подставляем вот сюда, и получается… Сейчас прикинем…
— Получилось! — Алик обрадовано вскинул голову. — Они всё-таки встретятся!
— А ты как думал. Обязательно. Ладно, гуманитарий мой дорогой, обедать пошли.
— Где мой любимый борщец! Щас я его…
Сквозняк поворошил страницы оставленного учебника и закрыл тетрадку, внутри которой два смешных кривоногих человечка добрались до точки их встречи.
Энгри ещё издалека заметил прихрамывающую знакомую фигурку, и припустил по дороге. Добежав до Лалиен, он схватил руки девушки и прижал их к своей груди.
— Знаешь, я так хотел тебя увидеть…
— Я тоже. Хотела тебе сказать…
— Скажешь, обязательно. А пока…
— Так, Энгри, не забывай, что я в магии специалист посильнее тебя…
— Неуместное замечание, любимая…
— Видел бы ты, как я с Хмырём Болотным расправилась!
— Бедный Хмырь, мне его жаль…
— К тебе спешила, между прочим. А ты!..
Главное, что встреча состоялась. А где и когда — одной математике известно.
Магический кризис
Тропинка вильнула в последний раз, и наконец вывела на накатанную дорогу. Ашер ступил на неё, и от башмаков поднялось облачко пыли.
Теперь уж близко. За перелеском виднелись зубцы крепостной стены и башни замка.
Сосредоточенно шагая по дороге, Ашер думал над образом, в котором ему выгоднее предстать на подходе к городу. Когда он приблизился к городской стене, то уже значительно постарел с виду, да и ростом
