Олимпиаду, — подумал он. — Если я их обгоню…»
Он уже собирался пуститься бегом, когда из-за угла навстречу ему вышли еще трое громил. Один указал на него. И если минуту назад Менедем был встревожен, то теперь он не на шутку испугался. То были не простые бандиты, которые выбрали его жертвой наугад, как могли бы выбрать кого угодно. Громилам нужен был именно он — значит, они приберегли именно для него что-то особенно скверное.
«Соклей был прав», — молнией пронеслось у него в голове.
Менедем сделал пару быстрых шагов к тем противникам, что были впереди. Но когда те уже распахнули руки, чтобы его схватить, юноша ловко увернулся и с оглушительным криком стрелой понесся к тем четырем, что остались сзади. Эти тоже закричали от удивления, никак не ожидая, что он выкинет такое.
Один из них бросился на Менедема. Он уклонился и одновременно пнул обидчика. Громила с палкой размахнулся и нанес Менедему жгучий удар по спине, но тот уже прорвался сквозь строй и бежал как одержимый обратно к гавани.
— За ним, дураки! — закричал один из бандитов.
— Не дайте ему уйти! — добавил другой.
Сандалии захлопали на их ногах, когда они пустились бегом.
Потом один из преследователей доказал, что у него есть не только мускулы, но и смекалка, закричав:
— Стой, ворюга! Держите вора!
Менедем не остановился.
Он прорвался через толпу зевак, которые пытались его задержать. Его босые ноги взбивали пыль на каждом шагу. Менедем радовался, что моряки редко носят обувь даже на берегу, — он всегда участвовал в состязаниях босиком, уверенный, что так получится быстрее. Теперь он бежал не ради собственной славы и не ради славы родного полиса. Он бежал, спасая свою жизнь.
Его лодыжка разрывалась от боли, но юноша не обращал на это внимания.
— Стой, ворюга! — снова раздался крик за его спиной.
Но люди в основном предпочитали глазеть на вора, а не хватать.
Менедем бежал, задыхаясь. Он не мог оглянуться, чтобы посмотреть, отстают ли его преследователи. Один неверный шаг — и он может врезаться в кого-нибудь или попасть ногой в яму в земле и растянуться ничком. Если такое случится, ему конец.
Вон там — Маленькое море и пирсы, выходящие из зеленовато-голубой воды лагуны Тарента. Лес мачт вздымался над судами, привязанными вдоль причалов.
Теперь Менедем начал замедлять бег.
Где «Афродита»? Справа или слева? Если он побежит не в ту сторону, у него уже не будет возможности исправить свою ошибку.
Вон она!
Навес над акатосом позволил ему сориентироваться. К тому же большинство судов в гавани были или маленькими рыбачьими лодками, или неуклюжими крутобокими судами; очень немногие имели гладкие обводы и величину торговой галеры.
Его судно стояло всего в паре пирсов слева. Менедем снова рванул изо всех сил — и как раз вовремя, потому что шаги преследователей стали быстро приближаться.
Теперь он хромал, но продолжал бежать так быстро, как только мог.
Сколько человек на борту акатоса? Наверняка достаточно, чтобы не подпустить возможных грабителей, — Диоклей тщательно следит за такими вещами. И Менедем надеялся, что на галере сейчас хватит людей, чтобы дать отпор убийцам, висящим у него на хвосте.
Рабочие и зеваки на пристани кричали и показывали на Менедема, когда тот пробегал мимо. Мгновением позже они снова подняли крик, когда вслед за Менедемом шумно протопали его преследователи.
Чайки в воздухе вопили и хлопали крыльями. Скворцы издавали металлические крики тревоги и взлетали прямо, как стрела, быстро трепеща крыльями; солнечный свет блестел на их переливчатых перьях.
Ноги Менедема глухо простучали по доскам пирса, который вел к «Афродите», и вот он уже стремглав взлетел по трапу на ют.
Диоклей занимался тем, что сращивал пару линей.
— Ради всех богов, капитан! — изумленно воскликнул он.
Начальник гребцов и матросы, дежурившие на судне, с раскрытыми ртами уставились на Менедема.
Задыхаясь, тот указал на приближающихся к торговому судну громил.
— Эти мошенники, заслуживающие порки, напали на меня на улице, — выдохнул он, не упоминая о том, что, скорее всего, послужило тому причиной. — Я сумел вырваться и прибежать сюда.
— А, так они на тебя напали? — Диоклей встал.
На поясе его висел нож.
Большинство моряков на борту «Афродиты» тоже встали. А те, что остались сидеть, быстро схватили багры и другие сподручные в драке средства. Диоклей уставился на местных громил свирепым взглядом, который наверняка расплавил бы любого из гребцов акатоса, как огонь плавит пчелиный воск.
— Не знаю, что вам нужно, ребята, но лучше идите и поищите это в другом месте!
Громилы остановились в восьми или десяти локтях от носа «Афродиты» и начали препираться друг с другом.
— Ну его к воронам! — громко сказал один. — Не хватало еще, чтобы мне проломили голову… Мы так не договаривались. Меня наняли, чтобы наставить синяков другому парню, а не этому с ножом. Если хозяину это не понравится, пусть проваливает в Тартар, вот что я скажу!
Он зашагал прочь.
Пара других повернулись к акатосу.
Один из моряков похлопал себя по ладони палкой. Этот звук, казалось, заставил оставшихся громил задуматься. Они снова сблизили головы. Потом еще двое пошли прочь.
И еще четверо.
Когда осталось всего четверо, они, рассудив, что их недостаточно, чтобы справиться с людьми на «Афродите», тоже ушли, оглядываясь на ходу.
— Кто-то в Таренте тебя не любит, — заметил Диоклей Менедему.
Тот кивнул.
— Догадываешься, кто? — спросил начальник гребцов.
— У меня есть на этот счет кое-какие предположения, но я ничего не смог бы доказать, — ответил Менедем.
Диоклей фыркнул.
Интересно, знал ли келевст? Некоторые из моряков, бывавших в доме, могли насплетничать. Судя по всему, эти сплетни могли достичь и ушей Гилиппа. Или Гилипп сам пришел к нужному выводу, подметив хромоту Менедема, как того боялся Соклей. В общем-то это было не важно.
Теперь, когда Менедему больше не приходилось бежать, он снова обратил внимание на свою лодыжку — опустив глаза, он увидел, как она распухла. Нога выглядела просто ужасно и так же ужасно болела.
«И как я только сумел от них убежать?» — поразился Менедем.
Ответ был простым. Можно сделать все, что угодно, если в противном случае тебе придется куда хуже.
— Хочешь, несколько парней проводят тебя до дома? — спросил Диоклей.
— Раз уж ты сам предложил, то не откажусь, — ответил Менедем, и начальник гребцов засмеялся.
Менедем тоже попытался рассмеяться. Это было нелегко, потому что лодыжка горела огнем, а еще у него болела спина, напоминая об ударе палкой одного из громил.
Хотел бы Менедем тоже иметь такую штуку. Моряки быстро нашли на борту подходящую палку, чтобы капитан мог на нее опираться.
