Словно стремясь преодолеть некий комплекс неполноценности, возникший у них перед российскими депутатами, члены Верховного Совета СССР практически без обсуждения и практически единогласно (двое против) удовлетворили просьбу Генерального прокурора СССР Н. Трубина дать санкцию на привлечение к уголовной ответственности и арест А. И. Лукьянова. Тут же с ходу сессия выразила недоверие и самой прокуратуре и отправила в отставку членов ее коллегии Васильева А. Д. — первого заместителя Генпрокурора СССР, Катусева А. Ф. — главного военного прокурора, Абрамова И. П. — заместителя Генерального прокурора. Последнего мне было особенно жаль, так во время моих занятий проблемами «отказников» в выезде из СССР именно с Иваном Павловичем мы без шума эти проблемы решали, открывая путь за рубеж десяткам и десяткам многие годы мордуемых соотечественников. Но попал, как говорится, под горячую руку, не уследил за происками КГБ.[37]
Заявил о своей отставке и сам Генеральный прокурор СССР Н. Трубин.
Впрочем, и кадровые утверждения 29 августа тоже были. По представлению президента Верховный Совет назначил Бакатина В. В. председателем КГБ СССР, Шапошникова Е. И. — министром обороны СССР, Баранникова В. П. — главой МВД СССР. Силовые структуры без руководства оставлять было нельзя.
Все еще надеясь, что как-то сумеем обуздать ситуацию, мы утвердили громадную повестку дня 5-го внеочередного Съезда народных депутатов СССР в таком виде:
1. О политической ситуации в стране и неотложных мерах по преодолению последствий государственного переворота (доклад президента СССР М. С.Горбачева);
2. О председателе Верховного Совета СССР;
3. О вице-президенте СССР;
4. О Декларации прав и свобод человека;
5. Об обращениях Литовской республики, Латвийской республики и Эстонской республики о признании их Деклараций о независимости;
6. Об обновлении состава Верховного Совета СССР;
7. О внесении изменений в Конституцию СССР и другие законодательные акты Союза ССР;
8. О Генеральном прокуроре СССР;
9. О председателе Мандатной комиссии Съезда народных депутатов СССР.
Как обычно, много спорили, добавляли и снимали вопросы. Сошлись на этих девяти. Образовали многочисленную комиссию по подготовке съезда. Дали согласие на включение в состав Совета безопасности СССР высших государственных должностных лиц (президентов, а там, где они не избраны, — председателей Верховных Советов) РСФСР, Украинской ССР, Белорусской ССР, Узбекской ССР, Азербайджанской республики, Республики Кыргызстан, Таджикской ССР, Туркменской ССР. Потом оказалось, что почти ничего из этого уже не нужно.
После своего выступления на сессии А. И. Лукьянов больше в зале на появлялся, оставался в своем кабинете. Я заходил к нему два или три раза и всегда находил в одной и той же позе: за рабочим столом, нахохлившись и слегка откинувшись на спинку кресла, он смотрел куда-то в пространство, не реагируя на мое появление. Стол был непривычно пуст, обычно лукьяновский стол ломился от бумаг. На углу стола лежали две распухшие черные кожаные папки.
— Анатолий, — говорил я, — поезжай домой.
— Ничего, ничего, — бормотал он.
После того как Верховный Совет дал согласие на возбуждение уголовного дела и арест Лукьянова, в его кабинете был произведен обыск. Не думаю, чтобы там можно было что-то найти, как юрист, председатель Верховного Совета понимал обстановку раньше и лучше следователей. Да и могло ли там вообще что-то быть, секретное делопроизводство в нашем аппарате было поставлено очень хорошо, документы ни в руках, ни в сейфах не задерживались дольше положенного срока. Потом кто-то сказал мне, что Лукьянов накануне не уезжал домой, ночевал в кабинете. После самоубийств министра внутренних дела Б. Пуго, управляющего делами ЦК КПСС Н. Кручины и советника президента СССР по военным вопросам маршала С. Ахромеева эта информация казалась весьма зловещей. Я оставался на работе, пока не узнал, что он вызвал машину и направился на дачу. Через несколько часов его там арестовал первый заместитель министра МВД России Виктор Ерин, снискавший потом себе сомнительную славу во время расстрела «Белого дома» уже в постсоветской России.
Глава 13. «Процесс пошел…» Но куда?
Ранее я уже писал, что Горбачев вернулся в другую страну — так охарактеризовала газета «Известия» суть и глубину перемен инициированных, а во многом только ускоренных августовским путчем. Конечно, Президенту было трудно с этим смириться. Он продолжал говорить о «социалистическом выборе», «Союзе Суверенных Государств» и тому подобное. Подчеркивал, что полностью владеет обстановкой.
Между тем ситуацией-то он как раз и не владел. Республики смотрели на своих лидеров и с некоторыми опасениями — на Б. Н. Ельцина. Горбачев, конечно, не мог этого не понимать. Он лихорадочно пытался создать себе новую команду, снова опереться на Яковлева, Шеварднадзе, Бакатина. Он сформировал при себе некий консультативный комитет, в который включил как своих сторонников, так и яростных противников, в частности, туда входили А. А. Собчак, Г. Х. Попов, Ю. А. Рыжов, С. С. Шаталин, Н. Я. Петраков. Комитет собирался у него три или четыре раза, но так и не смог найти ключ к новым решениям. Звезда нашего первого и последнего советского Президента входила во все более плотные слои атмосферы.
На мой взгляд, ярким светом этой звезды, снова удивившим многих из нас, может быть названа деятельность Горбачева по подготовке 5-го (и последнего) Съезда народных депутатов СССР и на самом съезде. Сил у президента оставалось все меньше, но тем активнее он искал возможности, как он говаривал, переломить ситуацию. Несколько раз назначал он заседания Совета Федерации, то есть руководителей всех республик еще формально существовавшего СССР. И не мог их собрать: отговаривались разными причинами, созванивались друг с другом — и не приезжали. Были по отдельности встречи с Ельциным, с другими руководителями, но коллективную, согласованную позицию к съезду выработать не удавалось.
Только за день до открытия съезда, 1 сентября, в воскресенье, он все-таки собрал глав 11 республик или их представителей. Но партитуру этой встречи расписывал уже не Горбачев.
Нас с Нишановым все эти действия президента обходили как-то стороной. Созданная Верховным Советом комиссия по подготовке съезда работала буквально день и ночь — сложность подготовки документов, которым потом предстояло стать законами или постановлениями высшего органа государственной власти СССР, не требует комментариев. Председателем комиссии был Р. Н. Нишанов, но работы хватало на всех, тем более что аппарат после ареста Лукьянова все еще не пришел в себя. Я и сейчас не знаю, как бы мы в столь короткий срок совладали с задачей подготовки такого гигантского форума, если бы не Л. И. Шевцова, ныне вице-мэр Москвы, не ее просто поразительная организаторская хватка. Хорошо помню, что как раз в это воскресенье, уже где-то к вечеру, Сережа Цыпляев, депутат от ВЛКСМ, а потом чуть не десять лет — представитель президента России в Ленинграде — Санкт-Петербурге, принес мне уже вполне доработанный сценарий съезда, мы что-то еще уточнили. Затем я отправился во Дворец Съездов проверить, все ли готово там, мы с Л. И. Шевцовой обошли основные помещения дворца, здесь все тоже было в порядке: компьютерные системы, звук в зале, рабочие места прессы, узлы связи и т. п. — обеспечение нормального хода больших собраний, как известно, дело нелегкое и непростое.
Возвращаясь к себе, зашел к Нишанову. Он спросил меня:
— Ты домой случайно не собираешься?
— Нет пока, — ответил я.
— Звонили от Михаила Сергеевича, просили не уезжать, он нас вызовет.
Вызвал он нас уже почти в полночь, время в те дни действительно считалось не сутками, а часами. Горбачев выглядел так, словно рабочий день у него не заканчивался, а только начинался. И какой день! Вот как о нем вспоминал Б. Ельцин:
