малознакомому с ментальной магией прохожему стало бы ясно со стороны, что телом хряка управляют два сознания. И внутри его головы происходит неравный бой. Не на жизнь, а на осознание себя как личности.
Грязное колдовство мышехвоста боролось с мыслями Толстяка. Присосавшийся к свиному мозгу мышиный хвост извивался под черепной коробкой, посылал импульсы подчинения. Сознание любого другого смертного уже давно пало бы перед мощью ведьминских чар. Но пришелец из другого мира ухитрялся сопротивляться. Иногда Трешке удавалось вытеснить магию из своих мыслей. В такие моменты он резко разворачивался и делал попытку напасть на варваров. И тут же сила мышехвоста возвращала его в оковы навеянного сна.
'Мой раб… Я знаю…'
Остановка, голова низко опущена. Толстое копыто роет землю.
'Нет, тебе не совладать со мной!'
Тело сковано невидимыми путами. Словно во сне, в диком кошмаре. Когда нападают бестелесные создания с холодными пальцами. Когда хочется внезапно проснуться, но нельзя пошевелить ни рукой, ни ногой.
'Я могу тебе сделать больно… Я знаю…'
Остановка, голову к земле. Вдохнуть свежего воздуха. Пусть наполнятся легкие, уйдет боль.
'Не боюсь боли!'
Снова слабость в копытах. В ушах шумит, слышно как стучит непокорное сердце.
'Я могу сделать кое-что похуже… Могу сделать ОЧЕНЬ больно… Я знаю…'
В груди ёкает от страха: кабан догадывается, о чем говорит мышехвост. Но Трешка не поддается.
'Во имя святого Расписания. Попробуй, жалкий отросток крысы. Ты не в силах сделать это!'
Ноги распрямляются в мощном прыжке. Сам не желая этого, Толстяк отмечает, что несется прямо на здоровенный валун.
'Не-е-ет! Куи-и-и-и!'.
'Бом-м-м!'
Со стороны это выглядит, словно кабан решил покончить жизнь самоубийством. Глаза затуманены, бивни окрашены белой пеной. Со всего маху тяжеленная туша врезается в каменную глыбу посреди травяного холма. За миг до удара его красные глазенки проясняются и в них читается безумный ужас. 'Бом-м-м', и пятак бедного Трешки размазывается по каменной поверхности, поднимая пыль и мелкие комки грунта.
Варвары крутят пальцами у висков и с сожалением щелкают языками.
'Прекрати! Мне больно!'
Но копыта непослушно отдаляют его от камня. И спустя какие-то секунды опять бросают кабана на таран.
'Куи-и-и-и!'
От крепких ударов дрожит земля. Спустя дюжину подобных разбегов валун не выдерживает и осыпается мелким гранитным песочком. Трешка по- прежнему выглядит свежим, но на его лбу красуется невероятного размера шишка. Пятак распух, почти наполовину накрывает бивни.
'Видишь, я выдержал!'
'А еще я могу, например… лишить тебя самой приятной радости… Могу избавить тебя от мужского достоинства… — подтверждает опасения кабана мышехвост'.
Задние ноги резко ослабевают и подкашиваются. Кабан чувствует, что сейчас всем своим весом хлопнется на зад. Во время падения он может придавить себе…
'А-а-а-а-а! А-а-а-а! Куи-и-и-и-и!'
Он не выдержит этой боли. Надо капитулировать пока не поздно! Голова выдержала, а вот другое надо беречь.
'Не-е-е-е-е-ет! Прекрати это, я подчинюсь!'
'Умница, мальчик, — смеется мышехвост. — Я знаю…'
Ноги сами разгибаются и поднимают громадную тушу обратно над землей. Все тело дрожит и кажется, что принадлежит кому-то другому. Мышехвост, новый временный владелец туши хряка, радостно ерзает и хохочет. А Трешка облегченно вздыхает. Ведь он еще остается нормальным гражданином Валибура, способным воспроизводить потомство. На остальное — плевать.
— Великие Каменные Боги, — охали варвары, — крепко свину досталось.
Не обращая внимания, кабан передвигался дальше. Он по-прежнему сопротивлялся, но потише. Надеялся подкараулить момент, когда бдительность мерзкого мышехвоста ослабеет.
'Уж тогда он попадется мне на бивень, — думал хряк'.
'Тебе не поможет твой хват-майор… Я знаю…'
Выпущенная симиминийцами стрела до сих пор торчала в плече пришельца и причиняла невероятные страдания. Удалить ее казалось невозможным — мышехвост не позволял трансформироваться в человека. Варвары опасались вытаскивать снаряд из туши столь грозного чудовища. Еще от боли дернется и пришибет ненароком. Вон как разворачивается и косит в их сторону. Страх, а не животное! Кроме того мышехвост говорил, что боров может освободиться из- под колдовской власти в любой момент. Лучше не приближаться к этому монстру.
Перебороть свой страх перед 'кабанюкой', как уже успели обозвать Трешку, смог только рункур. В моменты, когда Толстяк останавливался и в его сознании происходила борьба силы воли и магии, бородач любовно хлопал его по хребту. Словно старший брат подбадривает младшего братишку.
В то время, когда мышехвост занимался подчинением несчастного хряка, рункуру предстояло разобраться с дисциплиной своих подчиненных.
В группе, следовавшей позади, складывались совершенно недружелюбные и не семейные отношения.
— Давайте тихонько прирежем эту сволочь? — шептал кто-то.
Остальные варвары молчали, настороженно следя за кабаном и предводителем.
— Я тихо засуну ей ножик в печенку, а потом скажем, что так и было, а? — самый мелкий симиминиец так и увивался около пленниц.
Старуха покорно шла сама. Одинокий узелок пут на запястьях служил скорее номинальной, чем реальной гарантией того, что фрейлина не убежит. Ей даже рот не завязали. Просто пригрозили: позови она кого-нибудь на помощь — мигом убьют девчонку. Прудди благоразумно молчала еще от начала путешествия.
Спеленутую веревками принцессу тащили позади. Обкрутили ужищами[22] от шеи до колен. Оставили только немного свободы для ног. Приходилось идти едва ли не на цыпочках. Мэлами с выражением оскорбленного достоинства на распухшем лице, мычала что-то оскорбительное.
Впрочем, в головке девушки роились довольно интересные мысли. Узнай о них мамка-фрейлина — тотчас бросилась бы к Эквитею. Пусть жалует медаль! Доченька неожиданно за разум взялась.
'Когда освобожусь, — а принцесса была стопроцентно уверенна, что это произойдет, — десять раз подумаю перед тем как хамить кому-нибудь'.
За такие слова, произнесенные принцессой в голос, Прудди расцеловала бы свою подопечную.
'Но сначала отомщу! — думала Мэлами. — Кроваво, жестоко и с отрезанием многих мягких частей тела у этих…'
— Дайте хоть пнуть! — не успокаивался коротышка. — Она ведь предводителя искалечила. Ну хоть разочек сапогом…
'А начну мстить с вот этого мизинчика. Повыдергиваю его кривенькие ноги! Безногого лилипута приколочу к коню и отправлю скакать от границы и до границы Преогара'.
— Я только один раз ножиком чикну! Никто и глазом не моргнет, — варвар даже не подозревал, какие планы строит принцесса насчет его маленьких ножек.
Звали этого бородатого наглеца Туйку-Туйк. Он был одет, как и все варвары, в кожаные доспехи и сапоги с открытыми носками. От других соплеменников Туйку отличался только волосами. Черная, как у большинства симиминийцев, волнистая коса ниспадала от затылка вниз. Но оканчивалась она не обычными тремя витками косиц, вплетенных в пояс. Волосы струились дальше, почти до стопы коротышки. Чуть повыше щиколотки варвар завязал их в изящный бант-бабочку, который плавно трепыхался при ходьбе. Туйку-Туйк считался одним из самых ярких модников Симимини. Из-за этого он не нашел уважения среди воинов своей дикой страны. Зато пользовался немалым успехом у женщин. Так всегда бывает — девушки любят трусливых и подлых негодяев. Это насмешка судьбы.
— Отстань от пленницы, — бросил коротышке один из варваров. — Если с ней что-нибудь случится — отрежут тебе твою косу, а вместе с нею и нос. Слушай приказ и чти законы. Иначе — цык.
Бородач провел ладонью по горлу, намекая на быструю расправу над Туйком.
— С каких это пор месть за предводителя стала преследоваться законами Симимини? — не растерялся мелкий.
— С того самого, когда у нас появился сумасшедший свин. И приказал не трогать женщин, ссылаясь на мысленный приказ жены величайшего из вождей.
Остальные бородачи молчали, соглашаясь.
— Рункур слушается свина, поскольку он — посланник самой Хатли. Свин сказал не трогать девочку, и рункур подчинился. Ты же должен просто заткнуться и слушаться приказов командира.
— У нас очень молодой рункур, — Туйку-Туйк сдаваться не хотел. — Еще и трех десятков не пришло. Совсем зеленый! Я клялся подчиняться его отцу, великому Кутлу-Катлу, а не этом… у-у-у…
Неизвестно как, но рункур возник рядом с коротышкой. Короткий удар здоровой рукой в подбородок Туйка, и малыш кувыркнулся в кусты.
— Кто-то еще скажет чего-нибудь о моей молодости? — рявкнул предводитель.
Больше никто не усомнился в профессиональной пригодности молодого рункура. Хук слева иногда — самое эффективное средство для решения сверхсрочных проблем менеджмента. Именно так при виде этой сцены подумал бы некий хват-майор. Впрочем, Зубарева здесь не было. Он вовсю дрался со стражниками в комнате звездочета'.
— Вас поставил отец, — доложил кто-то из симиминийцев. — А слово Кутлу-Катла не имеет границ в своей мудрости. Вы — наш рункур, воин Айфос-Фук, и мы подчиняемся вам.
— То-то же. И чтобы больше никто и пискнуть не смел…
